Если она полюбит

— Следует быть осторожнее, — сказала она, нежно улыбаясь. — Я боюсь даже подумать о том, что могла бы потерять тебя.

— Я уверен, что какой-то ублюдок в толпе толкнул меня сзади.

Она выглядела потрясенной.

— Ты видел его?

— Нет. Но я почувствовал чьи-то руки на спине. Это совершенно точно — меня толкнули.

Кровь стыла в жилах, когда думал об этом. При этом становилось так холодно, словно снег проникал в комнату и в мое тело.

За окном снег падал все гуще. От покрытых льдом тротуаров теперь меня отделяли четыре лестничных пролета. Я взглянул на повязку на ноге и с унылым сердцем осознал, что застрял здесь надолго.

Глава пятнадцатая

Снегопад не прекращался в течение нескольких дней. От Лэндс-Энда до Джон о’Гротса, от Лондона до Глазго — вся Британия лежала, укрытая белым саваном. Мой стул стоял у окна, и было видно, как снег, кружась, пролетает мимо него. При других обстоятельствах я бы только радовался подобной рождественской картине. Отопление работало на полную мощность, в доме было полно еды и напитков, ничто не мешало развлекаться. Но я не чувствовал себя уютно или безопасно: это была словно клетка в зоопарке, а в ней я — как пойманный хромой полярный медведь.

Одним из первых, с кем я связался утром после этих событий, после тягостной ночи, когда мог лежать только на спине, был, естественно, Виктор.

— На работу в понедельник выйти не смогу. — Я объяснил ему, что произошло, не упоминая, что меня толкнули — не хотелось, чтобы он принял меня за параноика.

— Вот черт! — сказал он. — Ну, ладно, давай посмотрим на эту дерьмовую ситуацию с положительной стороны.

Мы договорились, что я продолжу заниматься внештатной работой дома, и, к большому облегчению, Виктор сказал, что меня ждут в офисе, как только нога позволит перемещаться.

— Когда лед и снег сойдут и я смогу обойтись без костылей, то немедленно приступлю к делам.

— Не торопись, Эндрю, — сказал он. — Может быть, заеду к тебе, привезу виноград.

— Это было бы прекрасно.

— У тебя есть болеутоляющее? — спросил он.

— Уж этого добра навалом. Кодеин в промышленных дозах.

Таблетки были огромные, как для лошади. Их надо было принимать по одной каждые четыре часа во время бодрствования, но так как часто я не мог вытерпеть этого времени, то глотал через два-три часа. Я не беспокоился о том, что они закончатся: в больнице можно было пополнить запас.

— Отлично, — сказал Виктор. — А как подружка? Ухаживает за тобой?

— Да, она приходит сразу после работы. Послушай, Виктор, я очень сожалею, что так вышло.

— Не волнуйся, приятель. Никакой спешки. Взгляни на это так: у тебя оказалось чуть больше времени до того момента, как я стану твоим боссом и не буду уже таким славным парнем, — он расхохотался.

После беседы с ним мне стало немного легче — по крайней мере, пока в колене не стала снова пульсировать боль. Тогда принял очередную таблетку кодеина.

* * *

— Как самочувствие? — спросила Чарли, появившись на пороге в ранних вечерних сумерках: волосы усеяны тающим снегом, а в руках маленький чемоданчик и пара сумок.

— Отвратительно, — ответ мой был краток.

Она преувеличенно заговорщически подмигнула:

— Могу помочь тебе справиться с этим.

— Я имел в виду, что отвратительно оказаться здесь в заточении и лишиться возможности выйти на улицу.

— Понимаю. При падении разбилось твое чувство юмора?

— Увы…

Она поцеловала меня. Губы были холодными.

— Все нормально. Послушай, я принесла тебе несколько подарков и собираюсь приготовить ужин.

Она положила на столик несколько книг, журналов и упаковку с сериалом «Клан Сопрано», потому что накануне пришла в ужас, обнаружив, что я никогда не видел его. А затем отправилась на кухню.

— А почему ты с чемоданом? — спросил я, наблюдая, как она режет базилик и помидоры, пока варятся спагетти.

Она повернулась ко мне.

— Наверное, мне пока лучше остаться здесь, чтобы заботиться о тебе.

— Это очень мило, но не уверен, что мне понравится, когда за мной беспрерывно ухаживают. Слово я лежачий больной, а ты нечто вроде сиделки.

Она положила нож и подошла.

— Не будь глупым. Я не собираюсь надевать форму медсестры и вытирать тебе задницу. Но это безумие — торчать здесь в полном одиночестве, согласись? Все равно твоя Чарли приходит сюда почти каждый вечер, и ей станет гораздо удобнее, если здесь будут кое-какие ее вещи.

— Хорошо. Спасибо. Извини.

Она вернулась на кухню.

— Ты сообщил Виктору?

Я пересказал наш разговор, и она кивнула.

— Ничего страшного. Понятно, что нога болит и тебя гложет бессильная злость на то, что ты заперт в замкнутом пространстве. Но попробуй насладиться этим. Просто расслабься, отдохни, посмотри «Клан Сопрано». Вот я бы, например, не отказалась немного отдохнуть, но — увы — мой проект сейчас на критическом этапе. Одним словом, сплошной геморрой, — она обернулась, указывая кончиком ножа в мою сторону: — Я рассказывала тебе об этом засранце Майкле?

Это был один из консультантов в больнице, с которым у Чарли вышел принципиальный спор, и она рассказала мне о перипетиях этой истории, выбивая ритм ножом по разделочной доске, подчеркивая сильными ударами те части истории, которые больше всего ее раздражали.

— Черт, Чарли, такое впечатление, будто ты хочешь воткнуть этот нож в него.

Она посмотрела на лезвие и улыбнулась.

— Хм… если бы это могло сойти с рук, я бы воткнула нож ему прямо сердце, а труп отправила бы на мусоросжигательный завод.

И опять стала яростно резать.

Я сделал глоток вина.

— Надеюсь, что я никогда не столкнусь с твоей темной стороной.

И снова удары ножом.

— Не волнуйся, красавчик. Тебе это не удастся.

* * *

Дни сливались друг с другом в тумане, порожденном кодеином и скукой. Я немного поработал над сайтом Карен, отправив ей новый проект. Повозился с рекламной кампанией «Вауком». Что еще? Оглядываясь назад, события тех дней видятся как бы сквозь матовое стекло, как будто смотрю старый, выцветший фильм, эпизоды которого разрезаны и перепутаны при повторном монтаже.

Я пялился в телевизор, просматривал «Фейсбук», «eBay» и «Buzzfeed», пока в глазах не начинало пульсировать. Пытался читать, но не воспринимал смысл текста, снова и снова перечитывал одни и те же абзацы, прежде чем сдаться. Ожидание Чарли. Безнадежные попытки игнорировать зуд под повязкой. Много сна. Кодеин дарил мне яркие сны, которые поразили бы и испугали Сальвадора Дали. В этих снах я плыл на облаках с говорящими тиграми, был членом американской уличной банды, косил ублюдков из узи. В голове звучала «Разрушительная сила» — эта песня Майли Сайрус застряла в мозгах и все повторялась и повторялась, так что хотелось биться о стенку, чтобы избавиться от навязчивой мелодии.

И все это время продолжал падать снег. В одном из кодеиновых снов мне привиделось, как снег хоронит под собой улицы, его толща доходит до самого окна, и я решаюсь на рискованный шаг — сбегаю из заточения и скольжу по исчезнувшему городу на чайном подносе, чтобы найти и спасти Чарли.

Но я и сам нуждался в спасении, так как чувствовал себя кем-то вроде Рапунцель. Казалось, я схожу с ума, и только Чарли, которая приходила каждый вечер, не позволяла мне окончательно провалиться в безумие.

— Ты сам виноват, что купил квартиру на четвертом этаже, — поддразнивала меня Тилли в разговоре по телефону. — Иначе я бы тебя проведала. А если бы ты жил на первом этаже, мы могли бы заказать инвалидное кресло и устроили бы гонки.

— И ты бы надрала мне задницу.

— Что правда, то правда. О, угадай, какая у меня новость? У Рэйчел появился парень. Его зовут Генри, и он ангел.

— В самом деле?

— Ну, они, конечно, не настоящие, а мотоангелы. Истборн и байкерский клуб Певенси, — она хихикнула. — Ты должен увидеть его. Он около семи футов ростом, с бородой почти такой же длины и даже более стильной, чем у Дэвида Бекхэма. Но все же хороший парень.