Пустырь

— Здороваться тебя совсем не учили?

Я даже вздрогнула от этого голоса. И вроде бы ожидаемо было его услышать, но я, наверное, слишком рано расслабилась и потому слова застали меня врасплох. Не отрывая от меня взгляда, Хэдер вышел из машины. Бросив короткий взгляд в оба конца улицы, он снова сфокусировался на мне.

— Подойди ближе, — прозвучал сильный голос.

Ноги сами ступили на проезжую часть и пересекли ее, приблизив меня еще ближе к эпицентру опасности.

— Ну, привет.

— Привет, — максимально отрешенным голосом произнесла я.

Я целенаправленно не смотрела Хэдеру в лицо, держа глаза опущенными. Так создавалась иллюзия, что мы и не разговариваем лично. Пока не видишь глаз собеседника, не видишь и его самого. А еще было стыдно перед Кэтти. Сейчас, зная о ее чувствах, я чувствовала в себе обязанность, избегать встреч с этим парнем. Ведь и эту встречу я тоже предотвратить, если бы как только увидела черное авто издалека, развернулась и пошла прочь. Но я этого не сделала, а значит вина за то, что встреча все же состоялась, лежит на мне.

— Ты какая-то пришибленная сегодня, — произнес Хэдер, пристально изучающий меня, последние пару минут.

— Нет, тебе показалось.

— Дело как раз таки в том, что мне НЕ показалось, — твердо заявил Хэдер. — Посмотри на меня, — И дождавшись, пока я подниму на него взгляд, продолжил. — Или может быть это как-то связано с тем, что ты интересовалась мной?

— Что? Откуда ты знаешь?

Расширив от удивления глаза, я смотрела на него. Как он мог нас заметить сегодня в кафе, было совершенно не понятно. Помимо нас там была целая толпа посетителей, да и к тому же я не заметила, чтобы Хэдер или кто-то из его приятелей смотрел в сторону Риджано.

— Я тобой не интересовалась! — голос прозвучал более эмоционально, чем следовало.

Я совершенно не ожидала, что наша разговор будет об этом. Я даже еще не проработала всю полученную от подруги информацию, не пришла к какому-то выводу. Даже стратегию поведения еще не сформировала, поэтому как себя вести совсем не понимала. Но только одно я знала точно, сейчас, как никогда мне надо держаться от Хэдера подальше.

— Ах, ну да, простите, — полным сарказма голосом произнес Хэдер, изогнув губы в усмешке. — Это была твоя подруга, которая, кстати говоря, от меня без ума.

— Нет, ты не можешь этого знать.

— Как видишь, могу. У всего есть свои глаза, даже у кафе, которое ты так любишь. Так что, да, твоя подруга от меня без ума. Это немного осложняет ситуацию, правда? — с нескрываемой усмешкой в голосе произнес Хэдер.

Удивление, вперемешку со страхом и толикой восхищения транслировались на моем лице бегущей строкой. Сердце бешено клокотало в груди и, казалось, начни я сейчас что-то говорить, то заикалась бы как двоечник на химии. Не знаю, сколько времени прошло, пока я немного пришла в себя. Получается, он все знает про Катрин. Да уж, Мне экстренно необходимо оказаться одной и хорошенько все переварить.

— А теперь послушай меня, мышонок, — серьезным тоном произнес парень. — Я не люблю, когда меня обсуждают за моей спиной. Если у тебя есть вопросы, задай их меня, и я тебе отвечу. А не выспрашивай о моей биографии у других.

— У меня нет вопросов, — тихо прозвучал мой голос.

— Что, совсем ничего не хочешь узнать обо мне? Подумай, прежде чем отказываться. Такая возможность дается редко, узнать все из первых рук.

Конечно, я много чего хотела бы узнать, но боялась подогревать в себе интерес к его личности. Не стоило создавать интерес к тому, с чем надо прекращать всяческое взаимодействие.

— Кое-что вообще-то есть, — замявшись, пробубнила я. — Тумания, написавшая тот стих, на камне, какая она была? Сколько ей было лет, из-за чего она…убила себя?

Все так же смотря на меня, Хэдер изогнул бровь. Его лицо до этого ухмыляющееся, сейчас несло в себе совершенно другие чувства и эмоции. Более живые и человечные.

— С каждым разом все удивительнее и удивительнее…, - задумчиво изрек он. — Ну хорошо, я расскажу. Ей было 16 лет. Мы вместе росли и дружили, хотя она и была постарше меня. Это был один из самых неповторимых людей, что я знаю. В ней не было показушной доброты, наоборот, она часто кричала и хамила всем подряд, за что так же часто и огребала. Но при этом в ней было доброе сердце, скрытое за всей этой оболочкой злой и склочной девчонки. А потом она влюбилась в одного мудака и в итоге залетела. Мне она об том рассказала, как только сделала тест. Прибежала вся заплаканная и показала бумажную полоску. Все это очень банально звучит, но когда вам по 15–16 лет и в жизни ничего нет, вот тогда-то, это и выглядит как конец всего. А потом она убежала, чтобы рассказать своему трахарю обо всем. Не было ее двое суток. Директор детдома сообщила полиции, что воспитанник пропал. А потом Туман вернулась сама. Избитая и с переломом руки. Она никому уже ничего не говорила, просто лежала в больнице ни с кем, и со мной, в том числе не общаясь. Ну и через какое-то время, когда ее выписали, снова сбежала, а нам сообщили, что она с моста сбросилась.

Хэдер рассказывал, и было видно, он намеренно упускает все детали и свое отношение к этой истории. Рассказывает безучастливо, как будто вырезку из газеты пересказывает. Но мне и этого было достаточно. Внутри все обливалось кровью от осознания жестокости жизни. Такая маленькая девочка, итак уже испытавшая большие трудности, была вынуждена испытать еще большие страдания. Никогда нельзя называть тех, кто расстался с жизнью слабаками, мы никто не знаем, что на самом деле ими движило. А значит, не в праве их и осуждать.

— Ну и что тебе дала эта история? Утолила любопытство? — выдернул меня из собственных мыслей язвительный тон Хэдера.

— Я не поэтому спросила, — попыталась оправдаться я. — Тот стих, он просто… просто очень проникновенный. Вот мне и стало интересно, что произошло с ней такого, раз в стихе столько боли.

Хэдер молча глядел на меня, думая о чем-то своем. Не знаю, что в тот момент творилось в его сознании, но взгляд с каждым мгновением приобретал все больше темного. Серый цвет глаз постепенно стремился к черному. При этом лицо парня не было угрюмым или хмурым, и оттого сам взгляд не устрашал, а скорее гипнотизировал. И вот уже я ловлю себя на мысли, что просто стою, и, не моргая, смотрю на него.

— А вот теперь моя очередь задавать вопросы.

— Такого уговора не было…, -начала, было, я возмущаться, но Хэдер прервал, словно не слушая меня, и продолжил.

— А вот интересно, какой номер у твоей подруги, Катрин, кажется, ее зовут. Не подскажешь?

— ЧТО? Я не собираюсь давать тебе ее номер!

Не смотря на страх перед этим парнем, ярость, закипающая во мне, взяла верх. Меня раздирало от желания нахамить ему, а еще лучше толкнуть или ударить. Что он вообще позволяет себе. И пусть, что Катрин скорее всего обрадовалась бы, узнав что Хэдер попросил ее номер. Я все равно не стану помогать ему в этом.

— Очень жаль, я думал, ты меня выручишь. Ну что ж придется как-нибудь самому.

— Даже не смей приближаться к ней, а то я, а то я…

— Даже интересно, что ты?

— А то я испорчу тебе жизнь! — наконец-то я нашла что ответить.

— Уже страшно, воинственный мышонок, — почти смеясь, заметил Хэдер. — Ладно, расслабься, мне нафиг не сдался ее номер, да и она сама. — Но ты все еще должна мне ответ на вопрос.

— Ну, чего тебе? — пробурчала я.

Было даже немного обидно, что он просто поиздевался надо мной. Решил спровоцировать, вывести на эмоции, а я, как наивная дурочка, попалась на этот крючок. В который раз поддалась на провокацию.

— Сколько лет твой отец работает в СайлСкиле?

— Эмм, ну я не знаю, лет семь, наверное. А что? — я недоуменно пялилась на ставшего серьезным Хэдера.

— Просто интересно было кое-что проверить, — уклончиво ответил парень. — Но это уже не важно. Пообещай мне, быть внимательной и осторожной.

— С чего бы это?

— Пообещай, — прозвучал жесткий и требовательный голос.