Домина (ЛП)

— Она будет рада тебе, — продолжил он, пока они шли к королевскому дому. — Мы еще успеем сыграть свадьбу, пока она жива, — сказал он, словно других вариантов не было. — Мы всегда должны были это сделать.

Авока остановила его, не дав войти в дом королевы. Ее слова были твердыми, но нежными.

— Я уже замужем.

Кесф отпрянул в шоке и ужасе. У него не было слов. Он просто смотрел на нее, словно никогда не встречал. Словно она разбила его мир. И, может, она так и сделала. Он всегда надеялся, что она передумает. Что их отношения продвинутся дальше.

— Ты вышла за ту дворнягу? — осведомился он холодным голосом.

Она коснулась его ладони.

— Ты не привязан ко мне из — за того, что ты — последний принц Аонии. Последний из Аонии. У тебя своя жизнь. Своя любовь. Ты этого заслуживаешь.

Он отпрянул.

— Ошибаешься. Мы связаны, Ава. Кровью и страданиями. Это важно.

Авока вздохнула, а он пошел прочь. У нее не было времени утешать его. Близилась война. Он скоро поймет, как все серьезно. Она всегда считала, что он был на ее стороне. Но после такого предательства в его глазах — брака с человеком — она не знала, мог ли он простить ее и биться с ней заодно. Она надеялась, что сделала правильный выбор. Путь вперед был словно высечен из камня, но смотреть, как Кесф уходит, оказалось больнее, чем она хотела признавать. Не от той любви, которую он всегда хотел от нее, а от глубокой, семейной любви. Он был ее семьей, и до того, как все кончится, она найдет способ помириться с ним.

Но сначала ее мама.

Авока прошла в королевские покои и отыскала мать. Та лежала на огромной кровати, выглядела так, словно ее две тысячи лет настигли ее. Ее тело казалось таким хрупким. Словно она усохла за те два года, пока Авоки не было. Это была не великая королева Шира, которая успешно правила ими во время падения магии, а просто женщина.

Авока ощутила дежавю. Она видела этот момент с Сиреной во время церемонии их связи. Ей пришлось выбрать Сирену и их связь… вместо семьи и долга. Но Сирены в этот раз тут не было. Только Авока смотрела на свою умирающую мать.

Она поспешила к ней, упала на колени рядом с мамой.

— Матушка, — прошептала она. — Мама, это я, Авока. Я дома. Я тут.

Она повернула лицо к дочери. Ее глаза были ясными. Словно не прошло ни дня. Ее тело увядало, но глаза хранили опыт прожитых веков.

— Авока, дочь моя, — она прижала ладонь к щеке Авоки.

— Почему ты не позвала меня? Ты больна. Я бы прибыла.

Шира улыбнулась.

— Я знаю, но это не твоя судьба. Она — твоя судьба. Та, что в пророчестве.

— Я пришла сюда за нее, — призналась Авока. — Я не знала, что тут происходит. Но в мире война. Нам нужны союзники. Отряды. Но, мама, я не могу просить тебя о таком.

— И не нужно, — сказала Шира. Она сняла со своей правой ладони кольцо — печать с сапфиром размером с яйцо малиновки на полоске золота, которое давно передавали от королевы к королеве.

— Нет, — выдохнула Авока.

Шира взяла Авоку за руку, не слушая ее, и надела королевское кольцо на ее палец. Она похлопала по ладони дочери.

— Это всегда принадлежало тебе. Ты — яркий свет для лифов. Ты выведешь их из этой темной эпохи. Ты всегда была нашей лучшей надеждой.

Слезы катились по щекам Авоки.

— Мама, прошу…

Шира вытерла слезы с ее лица.

— Ты была рождена для этого, — она улыбнулась Авоке. — Прости, что навязывала помолвку. Я сожалею только об этом. Простишь меня?

Она кивнула в слезах.

— Конечно. Конечно. Ты думала, так будет лучше.

— Теперь я вижу, что это был другой, — сказала Шира, словно видела будущее. — Но они из одного места, верно?

— Да, — прошептала Авока. Ее мама всегда обладала каплей предвидения. Дар не был особо сильным, но хватало, чтобы увидеть и понять. — Ты видела… Алви.

Шира улыбнулась.

— Алви. Ты его любишь.

— Да. Сильно.

— Хорошо. Этого я всегда и хотела для тебя, — сказала ей Шира. — У меня для тебя последний подарок. Я хотела подарить это на свадьбу, — она указала на сверток на столе, но Авока не могла отойти от матери.

— Ты видела мою свадьбу? — прошептала Авока.

Шира не ответила. Она редко говорила о будущем или том, что уже было в прошлом. Она всегда говорила, что то, что она видела, было слишком опасно обсуждать. Ее мать уже призналась во многом.

— Теперь ты — королева, — сказала ей Шира. Она сжала ладонь Авоки своей рукой. — Отряды твои. Веди нас к свету.

И Шира глубоко уснула. Авока видела, как ее грудь слабо вздымалась и опадала. Ее пульс был ровным, но едва заметным. Она умирает. Не доживет до новолуния. И Авока не могла остаться с ней в последние мгновения. Она не могла пожертвовать Сиреной и всем миром ради недели с увядающей матерью.

Но ей хотелось.

Всхлипнув, она схватилась за грудь и отошла от кровати. Она нашла сверток, который мама назвала свадебным подарком. Она все время знала.

Ее ладони дрожали, пока она разворачивала бумагу. Слезы потекли сильнее, когда она поняла, что было внутри. Брачные клинки. По два для супругов — традиционный подарок на свадьбу у ее народа. Один, чтобы всегда чтить себя, второй — чтобы чтить супруга. Они были белыми. Улучшенной версией тех, которые она унесла из Элдоры. Из тех у нее остался лишь один, другой уничтожила Малиса. Новая пара была изящнее, с бирюзой как ее глаза на рукоятях. Мечи Алви идеально подходили для его человеческого размера, в рукоятях были вставки золота, как его глаза в облике индреса.

Она сглотнула и осторожно прикрепила новые клинки к наручам. Она повесила мечи Алви на бедра. Она достучится до него.

Принцесса вошла в королевские покои.

Вышла королева.

Она высоко держала голову.

Стерла слезы с лица.

Кольцо с сапфиром указывало на ее новый ранг.

Кесф вернулся. Он стоял у входа с группой воинов, с которыми она училась еще сто лет назад. Они в унисон опустились на колено перед королевой.

— Готовьте отряды, — приказала она. — С первым светом мы отправляемся к Домине.

33

Перемена

Алви

Алви изменил облик.

Он пришел в себя, резко вдохнув. Человеческое тело дрожало. И тьма под его кожей ждала мига, когда отвоюет власть.

Он был обнажен. Он долгое время был обнажен. Слишком долго. Он потерял счет времени. Он был зверем вечность. Был ненормальным убийцей.

А теперь стал собой. К счастью.

Справа лежала одежда, и он натянул ее с убийственным спокойствием. Вещи были больше, чем он носил, но сидели как влитые. Зверь в нем подкачал его тело. Плечи стали шире, грудь и руки были полными мышц. Его ноги были стволами силы.

Ему не очень нравились перемены. Он всегда был попрошайкой. Рассказчиком, неприметным игроком и обманщиком. Дружелюбная улыбка и быстрая шутка могли украсть деньги из любых карманов. Но теперь в нем будут видеть только силача.

— Ладно тебе. Ты выглядишь не так плохо, — проворковала Малиса за ним.

Алви напрягся.

Ее не было в его комнате, когда он прибыл сюда. Ее перемещения стали лучше. Тише. Она становилась сильнее. Была слишком сильной для той, кто был прикован к горе больше двух тысяч лет.

— Не нужно так расстраиваться, — сказала Малиса.

Он повернулся, она сидела в кресле как королева. Тьма будто тянула к ней. Было все еще сложно видеть ее в теле Матильды. Она была другом, а стала… такой.

Он скрипнул зубами от отвращения и едва сдерживаемого гнева.

— Ах, все еще не сломлен? — подшутила она.

— Чего ты хочешь? — его тон был хищным.

— Никакого юмора для меня? Я знаю, он в тебе есть, — она указала на его тело. — Ты мог бы хоть улыбнуться мне.

Он этого не сделал. Просто зарычал на нее. Больше зверь, чем человек, хоть она и дала ему изменить облик. Он знал, что она позволяла, потому что без ее разрешения меняться не мог.

— Ладно, — Малиса вздохнула. — Я отправляю тебя в Келл с Варой. Она — браж и убийца, но с ней лучше быть и стае. Там есть несогласные. Я бы хотела убрать их, — она посмотрела на свои ногти. — Они меня беспокоят.