Страница 52 из 66
Но по выражению его лица она видела, что он не скучал. Он совершенно не замечал ее.
Остин наклонился, и мать поцеловала его.
— Такая неожиданность, — Произнес он резко. — Надеюсь, у вас все в порядке?
— О да, — с улыбкой отвечала герцогиня. — Мы с Каролиной и Элизабет мечтали походить по магазинам. Роберт любезно вызвался сопровождать нас в город.
Прищурившись, Остин сердито посмотрел на брата:
— Какой ты почтительный сын, Роберт.
Своей сияющей улыбкой Роберт мог бы осветить весь холл.
— Мне это совсем нетрудно. Всегда рад сопровождать карету, полную прекрасных дам.
Остин вопросительно посмотрел на Каролину:
— Разве не достаточно ты сделала покупок, когда приезжала сюда несколько недель назад?
Каролина весело рассмеялась:
— Ах, Остин, какой ты смешной! Тебе следовало бы знать, что женщине никогда не хватает времени, чтобы купить все, что она хочет.
Элизабет стояла в полной растерянности. Ее муж все еще не замечал ее присутствия. Краска залила ее лицо, и она готова была провалиться сквозь землю. Когда она уже решила, что он собирается уйти не поздоровавшись, Остин повернулся и посмотрел ей в лицо.
Холодная ярость в его взгляде пронзила ее до костей. И хотя он смотрел прямо на нее, казалось, что его взгляд проходит сквозь нее, как будто ее тут нет.
Если в глубине души Элизабет и теплилась какая-то надежда на то, что время смягчит Остина, то она погасла от этого единственного взгляда. Как она сможет перенести свое пребывание здесь? Быть вдали от него, страдать от сознания потери — эта боль была почти невыносима. Но видеть этот взгляд, из которого исчезли теплота и ласка, было выше ее сил; у нее подгибались колени.
Но пути назад не было. Она уже сделала то, что должна была сделать. Ради него.
Решив, что не позволит ему заметить ее страданий, Элизабет заставила себя улыбнуться:
— Здравствуй, Остин.
Его подбородок дрогнул.
— Элизабет.
Она пыталась облизнуть запекшиеся губы, но во рту у нее пересохло.
— Я… я думала, ты в Суррее.
— В Суррее? — Своим леденящим взглядом он мог бы погасить пламя.
— Да. С ежегодным осмотром владений… — Она умолкла, смущенная наступившей тишиной и его пристальным взглядом.
— Тебе нужно что-то рассказать мне? — нарушив молчание, отрывисто спросил он.
Элизабет ощущала устремленные на нее взгляды всех, кто присутствовал при их неестественно напряженном разговоре. Она чувствовала себя униженной, и если бы была уверена, что ноги послушаются ее, убежала бы прочь.
— Нет, — прошептала она. — Ничего.
От мучительных попыток продолжить разговор ее спас присоединившийся к ним Майлс. Он поздоровался со всеми, но Элизабет заметила, что он как-то неловко поклонился Каролине, а Каролина упорно смотрела куда-то поверх его плеча.
— Я хотел бы поговорить с тобой в моем кабинете, Роберт. — Голос Остина походил на звериное рычание.
— Конечно, — ответил Роберт. — Как только я разложу вещи…
— Сейчас же. — С этими словами Остин вышел.
Наступила мертвая тишина. Наконец вдовствующая герцогиня, слегка откашлявшись, произнесла:
— Прекрасно! Разве это не приятно? Роберт, кажется, Остин хочет поговорить с тобой.
Брови Роберта удивленно взлетели вверх.
— Разве? Я как-то этого не заметил. — Беспечно помахав рукой, он неторопливо направился вслед за Остином.
Герцогиня повернулась к застывшей в молчании группе с улыбкой, которую можно было бы назвать улыбкой отчаяния:
— Они собираются поговорить. Разве это не… приятно? Уверена, мы чудесно проведем время.
— Чудесно, — отозвалась Каролина, не глядя на Майлса.
— Восхитительно, — мрачно согласился Майлс.
— Замечательно, — слабым голосом добавила Элизабет. Она надеялась, что выживет.
Как только Роберт закрыл за собой дверь, Остин набросился на него:
— Черт побери, ты соображаешь, что делаешь?
— Следую твоим приказаниям, дорогой брат. Ты сказал, что хочешь поговорить со мной сейчас, и вот я здесь. Говори.
Остин сдержал себя. Не переменив позы, он стоял прислонившись к столу, выпрямившись и сложив руки на груди. Иначе он бы сделал пару шагов и, ухватив Роберта за шейный платок, хорошенько его встряхнул.
— Зачем ты привез их сюда?
— Я? Я их сюда не привозил. — Лицо Роберта было олицетворением невинности. — Ты же знаешь, как женщины любят магазины. Я…
— Элизабет ненавидит ходить по магазинам.
Растерянный взгляд Роберта свидетельствовал о том, что для него это сообщение было новостью. Прищурившись, Остин внимательно смотрел на брата и старался сдержать свой гнев.
— Ты можешь объяснить, почему Элизабет думала, что я в Суррее? И может быть, ты просветишь меня, с чем связан «ежегодный осмотр владений»?
— Суррей? Владения? Я…
— Довольно, Роберт. Я спрошу тебя еще об одном. Зачем Ты привез сюда Элизабет? Только не лги мне.
Очевидно, ледяная ярость в голосе Остина прозвучала предупреждением, и Роберт решил уступить. Отбросив притворную наивность, он сказал:
— Я привез ее сюда, потому что вчера мне было больно видеть, как ты несчастен без нее. И только слепой не заметил бы, что она так же несчастна без тебя.
— Если бы я хотел, чтобы она была здесь, я сам послал бы за ней.
В синих глазах Роберта блеснул гнев.
— Тогда я не представляю себе, почему ты этого не сделал. Потому что совершенно ясно, что тебе хочется, чтобы она была здесь, и еще яснее — что она нужна тебе. Просто ты слишком упрям, чтобы это признать. Какие бы проблемы у вас ни возникли, вы не сможете их решить, если не будете вместе.
— В самом деле? — с холодным спокойствием произнес Остин. — С каких это пор ты стал экспертом в супружеских отношениях, в частности моих?
— Не стал. Но я знаю тебя. И видел, каким ты был при ней. Видел, как ты смотрел на нее. Хочешь ты это признать или нет, но я знаю, что ты не был к ней равнодушен. Черт, да скажу прямо: ты любишь ее. И ты вспыльчив, несчастен, и с тобой невозможно общаться, потому что ее здесь нет.
Боль и гнев пронзили Остина, но он постарался, чтобы Роберт этого не заметил.
— Ты явно не понял мои чувства и настроения, Роберт. Я не несчастлив, я занят. У меня шесть поместий, и очень многое, требует моего внимания.
Роберт с отвращением фыркнул:
— Значит, ты совсем не понимаешь разницы между «занят» и «несчастен».
Остин окинул брата ледяным взглядом.
— Я знаю разницу. — «Можешь мне поверить, я это знаю». — И я не потерплю вмешательства в мою семейную жизнь. Понятно?
— Вполне. — Роберт продолжал, словно не слышал слов Остина:
— Что сделала Элизабет, что ты так на нее сердит? Наверняка, что бы это ни было, ты можешь ее простить. Не могу поверить, что она намеренно причинила тебе зло.
«Она намеренно вырвала мое сердце. Показала, что она расчетливая интриганка».
Отойдя от стола, Остин сказал с обманчивым спокойствием:
— Я полагаю, что будет гораздо лучше и, уж конечно, намного разумнее, если ты перестанешь высказывать свое мнение по вопросам, в которых совершенно не разбираешься.
— Элизабет несчастна.
У Остина на мгновение сжалось сердце, но он решительно подавил проблеск сочувствия.
— Не понимаю почему. В конце концов, она герцогиня. У нее есть все.
— Кроме близости с мужем.
— Ты забываешь, что наш брак — брак по расчету.
— Возможно, так и было вначале, но ты полюбил ее, а она — тебя.
«Если бы только это было правдой».
— Довольно. Перестань беспокоиться обо мне и Элизабет и направь свою энергию на более полезные вещи. Почему бы тебе не завести любовницу? Вместо того чтобы досаждать мне, займись своей собственной жизнью.
Роберт удивленно поднял брови:
— Так вот что ты сделал! Завел любовницу?
Остин с трудом сдержал горький смех, готовый вырваться из его груди. Он не мог себе даже представить, что дотрагивается до другой женщины. Прежде чем он успел возразить, Роберт сказал: