Страница 5 из 10
«Мыло хозяйственное. Прищепки. Куркума. Цветы»
– А цветы какие?.. – недоумённо спросила Аня.
– Да какие… Простенькие-какие-нибудь, – смутилась Антонина. – Так люблю, когда в доме цветами пахнет. Но лучше бы лилии, если будут. Знаю, что дорого. Ванечка мне на каждую годовщину свадьбы лилии дарил. Какой запах… Свежестью, юностью, холодом… Словно молодой кровью пахнут.
Аня нахмурилась. Странно слышать, что цветы пахнут кровью. Вспомнился вчерашний чай.
– Очень много понаписала, простите старуху… Не обязательно всё. Продукты бы, главное…
– Я куплю, – пообещала Аня. – Закончатся уроки, и зайду в «Лев».
– Вы лучше идите в «Ромашку», – посоветовала Антонина. – Там дешевле, говорят. И хлеб пекут вкуснее.
– А «Ромашка» – это где?
– А за школой. Как через пустырь перейдёте. Рядом с остановкой, которая на Крапивинск.
– Я думала, у крапивинского автобуса в Яблоневом только одна остановка…
– А он там и не останавливается уже давно. Туда только грузовики с товаром приезжают. Но сама остановка осталась. Красивая, кирпичная… Как сказочный домик. Вот около неё «Ромашка».
Аня рассеянно улыбнулась, дожёвывая сырник.
– Спасибо, Антонина Ивановна. Очень вкусно!
– Не за что, милая, не за что… Иди. Ребята ждут.
– До вечера?..
– До вечера. Машеньке Калининой привет передавай.
– Обязательно, Антонина Ивановна. Вы посуду не мойте. Я приду и вымою всё.
Аня составила в выскобленную, обколотую по краям мойку чашки, тарелку, лопаточку и пиалу. Чугунную сковородку оставила на плите – та ещё не остыла и шипела на брызги.
В полутьме сеней ощупью отыскала своё пальто, натянула ботинки и распахнула дверь. С улицы брызнул лазурно-белый, уже совершенно утренний свет. Посмотрела на часы – батюшки, восемь! И когда успело набежать! Крикнула:
– До свиданья, Антонинванна!
И, оскальзываясь на сентябрьской росе, бросилась к школе.
Глава 4. Бесконечная пятница
Первый урок был в девятом – геометрия. Второй и третий – математика в пятых а и б. Четвёртым было окно, а пятым – снова девятый, на этот раз – алгебра. Во время окна Аня собиралась перекусить в школьной столовой с максимально демократичными, на её взгляд ценами. Весь третий урок рот наполнялся слюной при мысли о сосиске с пюре и сахарной московской плюшке, но сбыться надеждам было не суждено.
После звонка на четвёртый урок по рекреации пронёсся топот, с каким мамонты, должно быть, неслись к водопою (в данном случае восьмиклассники торопились на географию). Выждав, пока топот утихнет, Анна Алексеевна вышла в коридор, плотно прикрыла дверь кабинета и направилась к лестнице. На площадке между первым и вторым этажом она обнаружила съёжившуюся на подоконнике фигурку. По косичкам с разными резинками быстро опознала Калинину.
– Марусь? – позвала она, почему-то назвав Машу этим ласковым, смешным именем – как Антонина Ивановна. – Маша?..
Калинина независимо передёрнула плечами и вздохнула – сошлись и разошлись под коричневой водолазкой лопатки. Аня истолковала этот жест как «Отстаньте», но вспомнила себя в подобных ситуациях и решительно уселась рядом, быстро прокручивая в памяти первый урок. Был как раз девятый класс. Были какие-то намёки? Маруська сидела обиженная?.. Нервная?..
Да, вспомнилось, всплыло, что Маша Калинина нынче (да и всю последнюю неделю) – какая-то дёрганая и напряжённая. Непохожая на ту улыбчивую сообразительную девочку, которую Анна Алексеевна выделила среди остальных ещё на линейке первого сентября. Маша, как прежде, тянула руку, знала все ответы на все вопросы и решала всё быстрее всех, но то и дело хмурилась… оглядывалась… Нервничала и была недовольна.
Чем больше Аня вспоминала сегодняшний урок и прошлую неделю, тем больше проскальзывало деталек: вот она, взмахнув косичками, недовольно садится, не закончив ответа: кто-то перебивает. Вот победно вскидывает руку – решила, первая, ура! – но не успевает Аня кивнуть, как к Машиной ладони присоединяется ещё чья-то… Вот она хохочет на перемене с девчонками – те расселись на парте, болтают ногами, а Машка стоит, на парту сесть как-то неудобно, хотя местечко есть… Подходит Ксюша, бесцеремонно подвигает чьи-то тетради и усаживается между одноклассниц. Маша подхватывает пенал, балансирующий на краю парты, и, раздражённо бросив что-то, уходит в коридор. Ксюша пожимает плечами и смеётся. Девчонки неуверенно вторят, кое-кто оглядывается на Калинину…
Ксюша Шилова пришла в школу вместе с Анной Алексеевной – первого сентября, но за несколько недель уже завоевала в классе уважение и даже восхищение со стороны многих девчонок. Она броско красилась, носила облегающие блузки и короткие юбки (всё в меру, впрочем), перед самым учебным годом сделала мелирование, пользовалась духами и подводила аккуратные, густые стрелки. Когда Анна вызывала Ксюшу к доске, вошедший в класс мог и перепутать, кто тут учительница, а кто ученица.
– Анна Алексеевна, вы хотели рассказать про теорему Менелая, – напомнила Ксюша в конце урока.
Ане, которая завертелась, разбирая несчастные задачки ОГЭ, под конец урока было уже не до Менелая, но она кивнула:
– Да, спасибо, Ксюш. У нас осталось пять минут до звонка, с доказательством разобрать уже не успеем… А ты знаешь эту теорему?
– Прочитала, – скромно улыбнулась Ксюша. – Кажется, очень дельная. С ней очень изящные решения могу получиться.
– Верно, – усмехнулась Аня, которая сама узнала об этой теореме в прошлые выходные. – Может быть, расскажешь? Без доказательства. Кто захочет, дома разберёт, а потом обсудим.
Ксюша улыбнулась. Встала, одёрнула юбку и уверенно пошла между парт к доске. Пока она наскоро расчерчивала цветными мелками въевшийся в доску треугольник, Аня оторвалась от журнала и бросила быстрый взгляд на Машу. Та сидела, уткнувшись в учебник и обхватив голову руками. Со стороны могло показаться, что она просто вчитывается в теорему, но почему-то Анне Алексеевне показалось, что она пытается заткнуть уши, чтобы не слышать звонкого Ксюшиного голоса и стуканья мела по доске.
…Когда у тебя восемнадцать человек в классе, тебе не до одной девочки; Аня сглотнула и повернулась к доске.
– …Вот такая вот теорема, – закончила Ксюша. – Я вроде бы читала, что есть близкая теорема Чевы…
– Всё правильно. Эти две теоремы идут парой, но в ОГЭ пригодятся вряд ли. Конечно, применить можно, но это как стрелять из пушки по воробьям. А вот для тех, кто решит готовиться к ЕГЭ, это будет очень хороший, мощный инструмент.
Звонок. Маша, в мгновение ока запихав в рюкзак тетради и ручки, метнулась из кабинета. Ксюша, стерев с доски и отряхнув руки, ждала, пока Анна Алексеевна закончит заполнять журнал. Обычно из кабинета в кабинет его носила Калинина, но, видимо, сейчас ей было не до того. Аня захлопнула красный классный журнал и отдала Ксюше. Кивнула.
– Какой у вас следующий урок?
– Литература. Потом две технологии. Ночнушку шьём, – иронично подняв аккуратно выщипанную бровь, вздохнула Ксюша.
– Мы тоже шили когда-то, – вспомнила Аня, улыбнулась и полезла в ящик стола, показывая, что Ксюша может идти. Шилова, зажав журнал под мышкой, подхватила тёмно-красную кожаную сумку и пошла к дверям.
– До свидания, Анна Алексеевна.
– До свидания, Ксюш, – рассеянно отозвалась Аня, просматривая наискосок план урока в пятом а.
Шумный пятый а, а затем шебутной пятый б пробежали мимо неё, как два каравана мамонтят. Полтора часа пролетели моментально. Наконец наступило окно, Аня вышла в коридор, увидела скрючившуюся на лестнице Машу Калинину и вспомнила о первом уроке.
– У вас же технология сейчас. Ты чего? Нехорошо себя чувствуешь?..
Калинина снова дёрнула плечами. Анна Алексеевна пошла ва-банк:
– Машка. Ты из-за Ксюши, что ли, расстроилась?
Маруська съёжилась ещё сильней и сжала кулаки. Ясно всё.
– Иди на урок. Глупо на неё обижаться. Правда!
Аня имела в виду, что всем учителям ясно, что Ксюша выпендривается и пытается казаться взрослой. Смешно сердиться на эти её потуги. Но не могла же она сказать это открытым текстом! Вот и пришлось… сухо так.