На исходе февраля

Глеб протянул руку, бесцеремонно взяв чашку жены с остатками кофе, и выпил ее одним махом.

– Ксюша, – продолжил он, возвращая чашку на место и поднимая глаза на жену. Та впервые заметила, что муж осунулся, похудел, под серыми глазами залегли такие же серые тени, а в темно-русых коротко стриженных волосах показалась первая седина.

– Да, Глебушка, пока не забыла. – Ксюша, обладавшая звериным чутьем, почувствовала неладное и залопотала, не давая мужу возможность обрушить на нее бомбу: – Наша… э-э-э… помощница Марина попросила дополнительную работу. У нее дочка играет в теннис, представляешь? Ха-ха, кто бы мог подумать. Так вот, Марине очень нужны деньги для какого-то там лагеря, она наивно думает, что дочка и дальше сможет играть в теннис на ее зарплату. Но это ее дело, конечно, она спросила, а я подумала предложить ей мыть наши ванные и туалеты на втором этаже, что скажешь? Разумеется, если она пройдет испытательный срок.

– Испытательный срок для мытья туалетов? – ошарашенно переспросил Глеб, глядя на жену. Та, похоже, совсем оторвалась от реальности.

– Да, – радостно подтвердила Ксения. – Так что скажешь?

– Скажу, что это не очень хорошая идея. – Откашлявшись, Глеб взял себя в руки и уставился сквозь идеально вымытое окно зимнего сада на улицу, где снова зарядил дождь. – Я боюсь, что…

И как в безыскусной мелодраме, зазвонивший телефон не дал ему закончить начатое предложение. По всем законам жанра известие, которое ему сейчас сообщат, было призвано изменить ход событий.

– Я слушаю, – ответил Глеб неизвестному абоненту, хотя в последнее время звонки с незнакомых номеров он игнорировал, но сейчас он был рад образовавшейся передышке. – Да, это я.

Он встал, сделал шаг в сторону и взялся за спинку кованого стула, словно предчувствуя, что земля может уйти из-под ног.

– Что? – только и сумел прошептать он в ответ на известие, сообщенное ему незнакомым казенным голосом.

Просьба о повышении и эмоциональный разговор с Галиной оставили неприятный осадок, но Марина умудрилась и в нем отыскать что-то хорошее. Уровень адреналина зашкаливал, собственный запас негативных эмоций на сегодняшний день был израсходован, поэтому предстоящий разговор с Зоей был не так страшен.

В автобусе Марина щедрым слоем нанесла на зудящие руки чудо-крем, который дала ей Валентина. Все-таки вчера он ей помог. К утру отек спал, да и волдыри скукожились, вместо того чтобы надуться и лопнуть. Правда сейчас они снова воспряли духом и выглядели гаже некуда, но Марина все же надеялась, что крем ей поможет. Отыскав в сумке пару тонких перчаток, она натянула их на руки, надеясь, что так крем лучше впитается. Зуд утих, боль отступила, и ей даже удалось немного подремать в теплом автобусе под звук моросящего дождя. Поэтому к супермаркету Марина подходила уже в отличном расположении духа.

Зоя была на рабочем месте, суровая и неприступная, но перед ней не было необходимости юлить или унижаться, как перед Ксенией Львовной. И ее Марина не боялась. Ведь с Зоей они были в одной лодке: две неудачницы, просто одной из них удалось занять место в тонущей лодке немного повыше. Поэтому о своих нехитрых бедах и печалях она поведала начальнице неспешно и даже с юмором, закончив свой рассказ просьбой о повышении.

– Старшим кассиром? – недоверчиво переспросила Зоя, выслушав Марину.

– Да, если можно, – кивнула та. – Мне кажется, я готова. Я ведь здесь дольше всех работаю, все знаю, людей люблю.

– Да ты давно готова, Марина, – неожиданно очень по-человечески вздохнула начальница, – вот только твоя доброта и болтливость не дают тебе двигаться дальше. Ну ты посмотри, кого у нас подняли? Таньку? Да ведь она тупая как пробка. – Лицо Зои скривилось.

С Татьяной они по непонятным причинам друг друга ненавидели, и решение о переводе той в старшие продавцы далось Зое нелегко. Но начальство свыше постоянно требовало обучать новый персонал (по весне сотрудники все чаще уходили из супермаркета в поисках других, более перспективных мест, и требовались люди, которые могли бы обучать новичков), а кроме Татьяны повышать было некого: все остальные не задерживались здесь больше года.

– Зоечка, – мягко прервала ее Марина, не желая выслушивать жалобы на подругу. Зоя тут же заворчала:

– Да знаю, знаю, что ты с ней дружишь. Только ты, наверное, и можешь дружить с этой стервой. В любом случае, ты же понимаешь, что если я переведу тебя в старшие, то болтать у тебя ни с кем не получится, даже с твоим кавалером, – топорно попыталась пошутить Зоя, но Марина не сразу поняла, что это шутка.

– Он не… – начала было возмущаться она, но Зоя ее перебила, махнув рукой.

– Да знаю, знаю, хотя он тобой интересовался, даже спрашивал у меня твое полное имя-отчество и дату рождения, – подмигнула Зоя. – Наверное, хотел узнать, не старовата ли ты для него.

– Ты шутишь? – обалдела Марина и почувствовала смутное беспокойство. – Зачем Петру Никаноровичу эта информация? – Но додумать не успела: Зоя, уже забывшая о старике, деловито продолжала:

– Сделаю тебя старшей хоть сегодня. У нас два стажера, еще тупее Таньки, у меня на них нервов не хватает…

– Зоечка! – Марина чуть не захлебнулась от счастья и в порыве чувств обняла начальницу. Та, явно не привычная к публичным проявлениям нежности, да и вообще к нежности, одеревенела, неестественно выгнулась, а затем покровительственно похлопала Марину по спине.

– Никакой болтовни, – снова предупредила она, пытаясь выглядеть суровой, но затем все-таки не выдержала и крепко обняла Марину в ответ.

Объятия были нужны ей самой, ведь ее так давно никто не обнимал. Смутившись от собственного эмоционального порыва, Зоя так же быстро отпрянула, снова став сухой и неприступной. Пообещала, что отдаст приказ о переводе, рассказала об испытательном сроке и пообещала внимательно приглядывать за Мариной, чтобы ту снова не погубили доброта и болтливость.

После эмоционального объяснения с начальницей окрыленная Марина направилась в курилку, где тут же поделилась новостью со всеми присутствующими. Выслушав восторженные поздравления от коллег, давно твердивших, что она засиделась, Марина приступила к выполнению новых обязанностей.

Первая практикантка, Гаянэ, показалась ей очень старательной и милой девушкой, и они быстро нашли язык. Пользуясь отсутствием посетителей, она рассказала Гаянэ про шпаргалки, про документы для покупки алкоголя, про штрафы и провела небольшую лекцию в хлебном и овощном отделах, объясняя разницу между краснодарскими и испанскими помидорами.

– Как вы их отличаете? – прошептала оглушенная потоком новой информации Гаянэ.

– Краснодарские пахнут, а испанские – как пластмасса, но красивые, – хихикнула Марина, и Гаянэ недоверчиво посмотрела на новую начальницу.

За несколько месяцев это была ее третья попытка устроиться на работу. На двух предыдущих она все время попадала в ловко расставленную западню, высказывая истинное мнение об ассортименте магазина, за что и была уволена, так толком и не приступив к выполнению обязанностей. Но Марина показалась ей такой теплой и искренней, что девушка решила снова наступить на те же грабли.

– Точно, есть их невозможно. – Гаянэ улыбнулась ей в ответ, а Марина, почувствовав вдохновение от столь быстро установленного контакта, предложила девушке вернуться на кассу, по пути раскрывая маленькие хитрости.

– С семи до двенадцати пенсионерам у нас положена скидка по социальной карте, но я пробиваю ее и после полудня, мне не жалко. Зоя тоже глаза закрывает – делает вид, что не замечает. Нам мелочь, а старикам приятно. А еще я частенько спрашиваю у женщин средних лет паспорт, когда они покупают сигареты или алкоголь, – начала делиться она.

– Зачем? – Гаянэ была сбита с толку: эта теплая солнечная женщина была так непохожа на всех тех, с кем ей приходилось сталкиваться раньше. Ей одновременно хотелось довериться ей и подружиться и в то же время приходилось соблюдать дистанцию, ведь Марина была ее начальницей.