Магистраль смерти

«Мне нужен свежий воздух», – подумал Сергей.

Он услышал звук отрывающейся ленты – сзади Палыч оклеивал оставшейся у него лентой тоннельный выезд.

«НЕ ВХОДИТЬ! ОПАСНАЯ ЗОНА!»

Через какое-то мгновение майор закончил работу, и Сергей услышал удаляющиеся шаги. Сержант нехотя проводил Палыча взглядом, уперся о бетонную стену тоннеля и вытащил из целлофанового пакета новый рулон. Рука Сергея обхватила рулон и уже готова была приступить к выполнению своей части работы, но вдруг замерла: сержант почувствовал, как на кисть что-то капнуло между средним и безымянным пальцами. Что-то теплое… Он увидел на коже ярко-красные разводы.

Кровь.

Сергей поднял дрожащую руку и ощупал лицо: кровь шла изо рта. Он вытащил платок и аккуратно промокнул губы. Что-то внутри него булькнуло, и наружу из самой глубины тела вырвался кашель. По-прежнему кружилась голова. Сергей закрыл глаза и попытался сосредоточиться.

– Заклеить вход и уйти отсюда, – прошептал сержант.

Дрожащими руками Сергей приступил к своей части работы…

Палыч вытащил из салона бронежилеты, выдернул ключ зажигания и вылез из салона, захлопнув за собой дверцу. Ноги стали ватными, внутри появилось неприятные ощущения беспокойства и волнения. Это не был страх, не был ужас. Он просто знал, что произошедшее в тоннеле не поддается объяснению, а все попытки, которые он предпринимал в порыве что-то объяснить, терпели крах, не выдерживая даже внутренней, своей собственной критики.

***

Висевший на ремне, переброшенном через плечо, автомат бился о бедро Палыча…

Ночь постепенно приближалась к своему экватору, но в воздухе ощущалась духота минувшего дня. Палыч и Сергей вдыхали пары раскаленного летнего воздуха, широко раскрыв рты. Испариной были покрыты их лица. Палыч смачно ругался вслух, протирал платком взмокшее лицо и сплевывал на асфальт пропитанную никотином слюну. Сергей часто оступался, и его уводило к обочине, но он тут же восстанавливал равновесие и шел дальше, рассматривая расстелившийся в полночи горизонт. В глаза бросалась его бледность. Лицо, покрытое крупными каплями пота, стекающими вниз от самого лба, блестело, приняв какой-то непонятный блекло-серый оттенок. Майор несколько раз интересовался его самочувствием, но Сергей заверял, что с ним все в порядке. Однако, предчувствие майора все же говорило об обратном. Отравление, полученное в тоннеле, давало о себе знать. Сергей выглядел отвратительно, что бы он ни говорил.

Свежий ночной воздух позволил немного расслабиться. Палыч приходил в себя. Майор по-прежнему не видел смысла возвращаться в тоннель, считая, что для этого нет причин. Они опечатали место происшествия и теперь должны были вызвать коллег-криминалистов и следователей. Единственно возможным вариантом сейчас представлялось найти какой-нибудь холмик, с которого можно связаться с диспетчером и, наконец, сообщить о происшедшем. А если нет (об этом, конечно, совсем не хотелось думать), то придется идти пешком до ближайшей станицы или села, а если такового не предвидится, то и до самого Ростова, чтобы, наконец, связаться с частью там. И только тогда, скорее всего днем, вместе с патологоанатомом и следователем, вернуться в этот чертовый тоннель к «Волге», а точнее к тому, что находилось внутри… Палыча передернуло, но он поспешил взять себя в руки. И все равно, что место происшествия было брошено. Сейчас в голову совершенно не приходила мысль, что перегородив тоннель, они перекрыли движение.

«Ни связи, ничего, – подумал Палыч. – Да и не бросать же пацана. Не дай Бог, ему станет хуже».

Палычу вспомнились слова, сказанные им в тоннеле: «У меня такое чувство, что мы не плывем, а идем вброд». Ощущение только усилилось. Он рисковал, когда покидал тоннель, но, увы, ничего другого не оставалось. Риск обуславливало отравление Сережи, который чах на глазах. И как назло, вокруг не было ни единого холмика или возвышенности, куда можно взобраться и поймать нужную частоту, на которой заработает связь или служба экстренных вызовов. Решив не гадать, а проверить наверняка, Палыч вытащил мобильный телефон из кармана и нажал на управляющую клавишу. Темноту разрезало приятное зеленое свечение подсветки, растекшееся от экрана, на котором по-прежнему не было знакомой эмблемы оператора. Через несколько секунд свечение подсветки погасло, и майор раздосадовано вернул телефон обратно в карман своих форменных брюк. Он повернулся к сержанту.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он.

– Со мной все хорошо, – гаркнул Сергей, которого раздражали вопросы о собственном самочувствии.

Ложью от этих слов несло за километр. Палыч вздохнул, чувствуя свою беспомощность.

– Мне кажется, глупо делать вид, будто ничего не произошло.

Несколько секунд Сергей молчал, но затем обернулся.

– Про что вы?

– Ты понимаешь, то, что было…

– Вы хотите сказать, что такого не может быть? Я… – нагло перебил его Сергей, но осекся, понимая, что не прав. – Я просто не хочу вспоминать про это.

Палыч смутился от наглости сержанта, которому было не свойственно такое поведение. Майор заметил, что Сергей то и дело зачем-то прикрывает рукой рот, когда говорит.

– Но… ты понимаешь, что машиной, которую мы остановили, управлял труп! Или что это было, Сережа?

– Не знаю, дядь Юр. Я не знаю, честно. Я ничего не могу понять, – он посмотрел на Палыча таким взглядом, что майор невольно отвел глаза. – Что изменится, если я скажу: «да, в машине был мертвец»?

Палыч промолчал. Сергей был прав: это ничего не изменит.

«Но если я видел это, то, значит, такое возможно?!» – подумал майор.

– И я вам могу сказать: у меня на плече висит автомат, а дома меня ждут жена и дети. Если вы сами по себе, то у меня есть семейные заботы и мне некогда играться в ужастики. Да и вам не советую, – добавил сержант.

Разговор был закончен. Палычу нечего было добавить к уже сказанному. В чем-то Сергей был прав. Возможно, стоило прислушаться к словам сержанта и действительно попробовать забыть обо всем произошедшем как о страшном сне.

Может быть стоило прислушаться к словам Сергея и действительно попробовать забыть обо всем произошедшем как о страшном сне. Мысль выглядела заманчиво и грела майору душу.

Незаметно для самого себя Палыч ускорил шаг, и Сергей, которого по-прежнему шатало по сторонам, попытался последовать его примеру. Через несколько минут Сергей остановился и уперся ладонями в колени. Пальцы впились в брюки, скомкав материал.

– Подождите, – выдавил он.

Несмотря на то, что майор был полностью погружен в свои мысли, он услышал эти слова и обернулся.

– Тебе плохо?

Сергей кивнул.

– Меня тошнит, – и словно в подтверждение своих слов он зажмурился и, обхватив живот руками, вырвал на трассу, с трудом устояв на ногах.

Месиво, вышедшее изнутри сержанта, напоминало острый мексиканский гарнир, которые можно было в изобилии увидеть в любом мексиканском ресторане, но зеленого цвета с какими-то непонятными красными прорезями. Палыч зажал нос рукой: запах, исходивший от этой зелено-красной кучи, которую вырвал Сергей, напоминал тот самый кисломолочный запах из тоннеля. Возможно, все было намного серьезнее, чем показалось на первый раз. Стараясь не дышать через нос и не смотреть на растекающееся по асфальту месиво, Палыч подошел ближе и протянул Сергею руку.

– Соберись.

Сергей, опершись на руку, поднялся и неторопливо двинулся дальше, даже не удостоив Палыча взглядом.

– Сергей? – позвал сержанта майор.

– Со мной все в порядке! – огрызнулся тот.

***

Сначала Палычу показалось, что это обман зрения: примерно в двухстах метрах вверх по дороге постепенно вырисовывался внушительных размеров силуэт. Ослабленное с годами зрение не позволяло подробно разглядеть его издалека, к тому же значительное расстояние, разделяющее полицейских и эту штуку, делали ее достаточно расплывчатой. Первое впечатление сложилось, когда между ними оставалось метров двести – отсюда можно было предположить, что силуэт – это огромный тягач, что-то наподобие американского «Кенворта», каких полно на дорогах области, да еще и с прицепом. Как будто припаркованный посреди степи, с выключенными габаритами. Грузовик немного кренился на передние колеса.