Страница 7 из 10
Писание не истолковало нам, что суть вещи будущего века. Но оно просто научило нас, как ощущение наслаждения ими мы можем получить еще здесь, прежде естественного изменения и исшествия из этого мира. Хотя Писание, чтобы возбудить нас к вожделению будущих благ, изобразило их под именами вещей, у нас вожделенных и славных, приятных и драгоценных, когда говорит: Ихже око не виде, и ухо не слыша (1 Кор. 2, 9) и прочее, но этим возвестило нам то, что будущие блага непостижимы и не имеют никакого сходства с благами здешними.
Духовное наслаждение не есть пользование вещами, самостоятельно пребывающими вне души приемлющих. А иначе сказанное: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21) и: Да приидет Царствие Твое (Мф. 6, 10) будет уже означать, что внутрь себя приняли мы вещество чего-то чувственного, в залог заключающегося в этом наслаждения.
Ибо необходимо, чтобы самое стяжание было подобно залогу и целое – части. И сказанное якоже зерцалом (1 Кор. 13, 12) хотя не указывает на самостоятельно пребывающее, однако же означает приобретение подобия. А если истинно свидетельство истолковавших Писания, что самое ощущение это есть умное действие Святого Духа, то и оно уже есть часть оного целого.
Не тот любитель добродетели, кто с борением делает добро, но тот, кто с радостью принимает последующие за тем бедствия. Не великое дело терпеть человеку скорби за добродетель, как и не колебаться умом в избрании доброго своего изволения при обольстительном щекотании чувств. Всякое раскаяние по отъятии свободы[10]таково, что ни радости оно не источает, ни дает права на награду приобретшим его.
Покрой согрешающего, если нет тебе от этого вреда: и ему придашь бодрость, и тебя поддержит милость Владыки твоего. Немощных и огорченных сердцем подкрепляй словом и всем, насколько возможет рука твоя, – и подкрепит тебя вседержительная Десница. С огорченными сердцем будь в общении и трудом молитвенным, и соболезнованием сердечным – и прошениям твоим отверзется источник милости.
Постоянно утруждай себя молитвами перед Богом в сердце, носящем чистый помысел, исполненный умиления, – и Бог сохранит ум твой от помыслов нечистых и скверных, да не укорится о тебе путь Божий. Постоянно упражняй себя в размышлении, читая Божественные Писания с точным их разумением, чтобы при праздности твоего ума не осквернялось зрение твое чужими сквернами непотребства.
Не решайся искушать свой ум непотребными помыслами или зрением вводящих тебя в искушение лиц, даже когда думаешь, что не будешь преодолен этим, потому что и мудрые таким образом омрачались и впадали в безумие. Не скрывай пламени за пазухой своей без сильных скорбей плоти своей (см. Притч. 6, 27).
Юности трудно без обучения отдаться под иго святыни. Начало помрачения ума (когда признак его начинает открываться в душе) прежде всего усматривается в лености к Божией службе и к молитве. Ибо, если душа не отпадет сперва от этого, нет иного пути к душевному обольщению; когда же лишается она Божией помощи, легко впадает в руки противников своих. А также, как только душа делается беспечной к делам добродетели, непременно увлекается в противное им. Ибо переход с какой бы то ни было стороны есть уже начало стороны противной. Доброделание есть попечение о душевном, а не о суетном. Непрестанно открывай немощь свою перед Богом, и не будешь искушаем чуждыми, как только останешься один без Заступника своего.
Деятельность крестная двоякая: по двоякости естества и она разделяется на две части. Одна, состоящая в претерпении плотских скорбей, производимых действованием раздражительной части души, и является и называется деятельностью. А другая заключается в тонком делании ума и в Божественном размышлении, а также и в пребывании на молитве и так далее. Она совершается вожделевательной частью души и называется созерцанием. И одна, то есть деятельность, очищает по силе ревности страстную часть души, а вторая – действенность душевной любви, то есть естественное вожделение, которое просветляет умную часть души.
Всякого человека, который прежде совершенного обучения в первой части переходит к этой, второй, привлекаемый ее сладостью, не говорю уже – своей леностью, постигает гнев[11] за то, что не умертвил прежде уды свои, яже на земли (Кол. 3, 5), то есть не уврачевал немощи помыслов терпеливым упражнением в делании крестного поношения, но дерзнул в уме своем возмечтать о славе крестной. Это-то и значит сказанное древними святыми, что если ум вознамерится взойти на крест прежде, чем чувства его, исцелясь от немощи, придут в безмолвие, то постигает его Божий гнев. Это восхождение на крест, навлекающее гнев, бывает не в первой части претерпения скорбей, то есть распятия плоти, но когда человек входит в созерцание; а это есть вторая часть, следующая за исцелением души.
У кого ум осквернен постыдными страстями и кто поспешает наполнить ум свой мечтательными помыслами, тому заграждаются уста наказанием за то, что, не очистив прежде ума скорбями и не покорив плотских вожделений, но положившись на то, что слышало ухо и что написано чернилами, устремился он прямо вперед, идти путем, исполненным мраков, когда сам слеп очами. Ибо и те, у кого зрение здраво, будучи исполнены света и приобретя себе вождей благодати, день и ночь бывают в опасности, между тем как очи у них полны слез и они в молитве и в плаче продолжают служение свое целый день и даже ночь по причине ужасов, ожидающих их в пути, и встречающихся им страшных стремнин и образов истины, оказывающихся перемешанными с ее обманчивыми призраками.
Говорят, что от Бога, то приходит само собой, а ты и не почувствуешь. Это правда, но только если место чисто, а не осквернено. Если же нечиста зеница душевного ока твоего, то не дерзай устремлять взор на солнечный шар, чтобы не утратить тебе и этого малого луча, то есть простой веры, и смирения, и сердечного исповедания, и малых посильных тебе дел и не быть извергнутым в единую область духовных существ, которая есть тьма кромешная (в то, что вне Бога и есть подобие ада), как извергнут был тот, кто не устыдился прийти на брак в нечистых одеждах. Трудами и хранением себя источается чистота помыслов, а чистотой помыслов – свет мышления. Отсюда же по благодати ум руководится к тому, над чем чувства не имеют власти, чему и не учат, и не учатся они.
Представь себе, что добродетель – это тело, созерцание – душа, а та и другое – один совершенный человек, соединяемый духом из двух частей: из чувственного и разумного. И как невозможно, чтобы душа получила бытие и была рождена без совершенного образования тела с его членами, так душе прийти в созерцание второе, то есть в дух откровения, – в созерцание, образуемое в ложеснах, приемлющих в себя вещество духовного семени, – невозможно без совершения дела добродетели; а это[12] есть обитель рассуждения, приемлющего откровения.
Созерцание – это ощущение Божественных тайн, сокровенных в вещах и в их причинах. Когда слышишь об удалении от мира, об оставлении мира, о чистоте от всего, что в мире, тогда нужно сначала понять и узнать, но понятием не простонародным, а чисто разумным, что значит самое наименование «мир», из каких различий составляется это имя, и ты в состоянии будешь узнать о душе своей, сколько далека она от мира и что примешано к ней от мира. Слово «мир» есть имя собирательное, обнимающее собой так называемые страсти. Если человек не знал прежде, что такое мир, то не достигнет он до познания, какими членами далек от мира и какими связан с ним.
Много есть таких, которые двумя или тремя членами отрешились от мира, отказались от общения с миром и подумали о себе, что стали они чуждыми миру в житии своем, потому что не уразумели и не усмотрели премудро, что двумя только членами умерли они миру, прочие же их члены в теле живут миру. Впрочем, не возмогли они сознать в себе и страстей своих, и так как не сознали их, то не позаботились и об их уврачевании.
10
Здесь, вероятно, имеется в виду старческий возраст, когда многие виды искушений недоступны или теряют свою обольстительность и, следовательно, не требуется преодолевать себя и проявлять свободу воли, чтобы им противиться.
11
Божий.
12
То есть доброделание.