Давид

Потом он быстро вышел из меня и выплеснул свою сперму мне на живот. Молча встал и ушёл в душ. А я не могла подняться. Лежала и чувствовала, как его горячая жидкость стекает с живота на кровать. Не могла пошевелиться. Не хотелось жить, хотелось просто исчезнуть с лица земли, чтобы обо мне никто не вспоминал. Да и кто будет вспоминать, если у меня никого не осталось, кроме продажного мужа?..

После всего произошедшего мне стало не интересно, почему Толик так поступил со мной, почему отдал меня в руки этого зверя. Ведь если мой муж перешёл ему дорогу и там были неприятности, то мог бы просто поговорить со мной, мы решили бы, что делать, пошли бы в полицию на крайний случай, но Толя, видимо, решил всё за меня, распоряжаясь моей же жизнью.

– Ты долго будешь лежать? Иди помойся, – проговорил мужчина, выходя из ванной, а я собрала все силы, которые ещё остались во мне, поднялась с кровати и поплелась в ванную.

Вода резала мою кожу, будто сотни лезвий ножей. Я пыталась тереться мочалкой, не жалея свою нежную белую кожу и не думая о том, что на ней потом останутся красные пятна. Хотелось смыть запах этого зверя, смыть прикосновения его рук, которое оставили следы на моём теле. Когда я закончила с помывкой, я вышла из ванной, накинула на себя махровый халат и вышла обратно в спальню. К тому времени Давид уже спал, развалившись на кровати, лёжа на спине и убрав руки под голову. Я стояла в дверях и смотрела, как медленно двигается его грудная клетка. А в голове только прокручивались картинки, как я кладу ему на лицо подушку, вжимая в неё все свои силы, которые у меня остались, а он медленно и мучительно задыхается от нехватки воздуха.

– И долго ты будешь там стоять и любоваться мной? Ложись, – похлопал он по свободной стороне кровати, будто подзывая комнатную зверушку.

Я медленным шагом дошла до кровати и легла к нему спиной, но ему и этого оказалось мало. Он резким движением развернул меня к своему лицом, а сам лёг в прежнее положение и уснул.

Я до утра лежала, не шевелясь, на боку, смотрела на него и не могла уснуть. Кто он такой и что ему нужно? Как долго я буду в роли его домашнего питомца? И что он сделает со мной потом?

Мне казалось, что меня уже навряд ли отпустят живой. Я лежала и вспоминала своих детишек, которых полюбила как своих и за каждого переживала всей душой. Как они теперь без меня? Кто за них заступится?

За всю ночь из меня, наверное, вылилось несколько литров слёз. Не знаю как, но каким-то чудом мне удалось уснуть. А когда я проснулась, моего мучителя уже не было в кровати.

Глава 3

Ранее

– Сын, сынок, не делай этого, я твой отец, – прохрипел, изнывая от боли, этот ублюдок.

Долго же я до него добирался! Мой дед сделал всё, чтобы спрятать своего сыночка от меня. Своего никчёмного и трусливого сыночка. Но от меня не спрячешься. Я сама смерть, которая радостно и с удовольствием приходит за душами.

– Мой отец умер вместе с матерью, которую убил. А ты просто падаль, от которой нужно избавляться.

– Я любил её. Да, я виноват, я сделаю всё что угодно, но не убивай! – умолял он, умываясь своими же слезами, и бесстыдно мочился в штаны.

– Что, жить охота?

– Да-а… – Простонал он, умываясь собственными слезами.

– А ей, думаешь, не хотелось жить? Ты думаешь, она хотела, чтобы ты приходил каждый день бухой, от которого воняло хуже, чем от козла, и насиловал её, а потом избивал? Ты думаешь, она этого хотела? – от злости у меня начинала закипать кровь в теле и наполняться кровью глаза.

– Это ошибки молодости.

– Ошибки молодости, блядь?

Меня всего затрясло от злости, ещё чуть-чуть, и изо рта пойдёт пена. Я хотел его разорвать своим же руками, но пока рано: пусть эта тварь мучается.

– Она была простой прислугой, восемнадцатилетней девчонкой, которую ты изнасиловал и которая родила от тебя сына. Она, мать твою, была обычной девчонкой, которая не имела слова против тебя, а ты, мразь, издевался над ней!

Для него я приготовил самую лютую смерть, которая могла бы с ним случиться. В очередной раз дед запирал своего сынка, не зная, как он любит баловаться со шлюхами, которые и привели меня к нему.

В очередной раз он заказал одну из девочек, которая преподнесла мне подарочек в виде моего папаши. Но пришёл я со своими ребятами, а не девочка по вызову. Вот умора была, когда я увидел его испуганное лицо, которое тотчас же покрылось бледными пятнами.

– Жрать… – скомандовал я своим псам, которые уже пару суток ничего не ели и были не прочь полакомиться человеческой плотью.

Я смотрел, как они раздирают его на части. Они драли его, пока он орал во всё горло и сдыхал от боли, и не один мускул не дрогнул на моем лице. Мне не было противно или жаль его, я чувствовал запах победы, от которой сносило крышу.

– Я отомстил за тебя, мам… – проговорил я это вслух и встал со стула.

– Как собаки сожрут, приберите здесь всё.

– Есть, господин Алиев.

Из всех, кому я ещё не отомстил, был дед, к которому было трудно подобраться. Но меня это не останавливает. Я отомщу каждому, кто просто стоял и смотрел на то, как её убивают. Теперь я буду смотреть так на них. Я – их смерть. Они пожалеют, что не закопали меня с матерью.

***

Мне опять снилась она. Она умоляла не трогать её. Я слышал её голос, как наяву, а они только смеялись над ней. Смеялись, что она никто, что не может постоять за себя. Я резко вскочил с кровати и посмотрел на спящую около себя девчонку.

Её лицо было раскрасневшееся и опухшее от слёз. Всегда ненавидел женские слёзы. Сначала просто думал: трахну один раз и отпущу к своему муженьку, но она мне понравилась. Что-то в ней зацепило. Она непохожа на других.

И я знал, что это было. Знал, чем именно она меня привлекла. Это была непокорность. Стоило мне только поманить пальцем, как другие женщины сами прыгали на мой член, стонали подо мной, как в последний раз, и с удовлетворённым причмокиванием отсасывали, глотая мой член по самые гланды.

Но эта возразила мне, она пыталась стоять против меня, но у неё ничего не получилось. Я хотел доказать ей, что она никто, что она лишь грязь, по которой я хожу. Я хотел оставить её у себя, пока не наиграюсь. А играть я собирался долго и мучительно.

Провёл своими пальцами по нежной и мраморной коже девушки. Красивая. Она была словно кукла. С золотыми волосами, с голубыми глазами, словно дневное небо, курносым носом и алыми губами, словно маки.

Мне понравилась её маленькая грудь, а больше всего мне понравилось входить в неё. Туда, где так узко и сладко. Я не заботился о том, что сделаю ей больно. Я каждый день делал кому-то больно и не обращал внимания на чужие чувства. Боль и сострадание удалено у меня с корнем ещё в детстве. Их удалила жизнь, когда швыряла меня по помойкам и заставляла есть отбросы. Я был таким же отбросом, как те, которые живут на улице, но ради своей мести я поднялся. Я обещал самому дорогу человеку, что отмщу за неё, и я отомстил.

***

Я встала от яркого солнца, которое слепило меня. Подняла свою голову и застонала в голос. От того, что всю ночь проревела, сильно болела голова. Перед глазами стали проноситься картинки той ужасной вчерашней ночи.

Быстро осмотрела комнату и, когда поняла, что нахожусь здесь одна, тихонько встала. Подошла к окошку и посмотрела на улицу. Взгляд сразу упал на площадку, где занимался мужчина. Он делал какие-то непонятные выпады и удары руками. Казалось, что он с кем-то дрался, но был один.

Он как будто почувствовал, что за ним наблюдают и резко развернул свою голову, а я еле-еле успела скрыться за занавеской.

К глазам снова подступали слёзы. Я думала, что они уже закончились, но нет, оказывается, что-то ещё осталось.

Я пошла в ванную, встала под прохладные струи воды и разрыдалась снова. Между ног всё ужасно саднило и болело. Я намочила мочалку холодной водой и приложила её к промежности. Спустя немного времени боль стала утихать. Все моё тело покрывали синяки. На талии синело очертание пятерни этого чудовища. Я лбом упёрлась в прохладный кафель в надежде унять головную боль, но всё было тщетно.