Иллюзия бессмертия

— Хорош-шо.

Непроглядную тьму прорезал тусклый тоннель света, в конце которого алым маяком мерцал исонхедрон.

— Благодарю, — склонил голову темный.

— С-сочтемся, — просвистело в ответ.

Шагнув вперед, Айт свободно вдохнул и с легкостью канатоходца быстро пошел по тонкой, как веревка, ускользающей вдаль дорожке.

ГЛАВА 11

В тусклом помещении харчевни витал кислый запах браги и дыма. В закопченной глотке очага на вертеле жарился барашек, которого время от времени поливала мутной, бордового цвета жидкостью крепкая и грудастая Уна. Женщина изредка бросала на сидящего за столом у окна Пэйджа короткие безрадостные взгляды, и тот буквально наслаждался ее бессилием и почти осязаемой злостью. Что поделать, если сегодня Пэйдж хотел сочного, хорошо прожаренного мяса под кружку холодного бургаса*, а харчевня Уны была чуть ли не единственным на всю округу местом, где можно было пожрать, не опасаясь провести весь следующий день в придорожных кустах, корчась от несварения.

Отказывать в чем-либо одаринам здесь не смели, да и в принципе боялись. Вот и терпела Уна наглого мага, молча подсчитывая убытки, которые он нанес ей своим визитом, да с тоской наблюдая за тем, как завсегдатаи заведения, заметив темного гостя, шустро ретируются восвояси.

Вечно пьяные морды деревенских пропойц мгновенно трезвели, стоило их взгляду вычленить широкоплечую фигуру в темном, оккупировавшую лучшее место в зале. Пэйдж видел, как праздное любопытство в их глазах сменяет страх, и настроение из разряда "так себе" восходило в ранг "просто великолепное".

Это в полученных привилегиях парню нравилось больше всего — беспрекословное подчинение и почти животный страх.

Сейчас никто не посмел бы назвать Пэйджа нищим грязным отребьем и вышвырнуть на улицу пинком сапога под зад. А в детстве ему, сыну местной шлюхи, жалели и плесневелого сухаря даже тогда, когда у него от голода живот прилипал к хребту.

Темному одарину Пэйджу Годжи давали все, на что он указывал пальцем — и не важно, была ли это еда, одежда или жена местного старосты. И Пэйдж благодарил случай и тот дождливый день, когда в Прайбор занесло темного стража, разглядевшего в маленьком нищеброде искру инглии. Помнится, тогда парнишка, кажется, впервые помянул свою покойную мать добрым словом за то, что умудрилась родить его не от какого-нибудь вонючего прощелыги, а от настоящего мага.

Пэйдж продал душу Темной Матери без сожаления и сомнений, и годы обучения в Темной Башне считал лучшими в своей жизни. А когда ллайд* высших стражей позволил вернуться ему в родные пенаты, одарин отыгрался на всех, кто его унижал и бил.

Поначалу темного это приводило в неописуемый восторг. От власти и вседозволенности сносило голову, но чем дольше он находился в Прайборе, тем сильнее разило от маленького поселения тухлой провинцией. Размытые дождем дороги, хлюпающая под ногами грязь, роющиеся в навозных кучах свиньи, скудная еда и простоватые примитивные девки. Раньше Пэйдж считал некоторых даже красавицами, а после того, как побывал под юбкой у каждой третьей, понял, что ни одна из них не дотягивает даже до среднего уровня. Ноги у большинства были или кривыми, или волосатыми, а если с ними было все в порядке, то обязательно находился другой изъян: гнилые зубы, несвежее дыхание или прыщи на заднице.

Пэйджа тошнило от убогой серости и однообразия. Он был достоин большего. Первоначальный план мести уже не радовал, и мужчина с каждым днем клял себя за то, что по собственной глупости запихнул себя в захолустье вместо того, чтобы нести службу где-нибудь в Гродже или Айбрине.

Дверь в харчевню в очередной раз открылась, впустив в помещение свежий воздух и укутанную с головы до ног в темный плащ путницу. Скользящей походкой она проплыла мимо Пэйджа к соседнему столу и села на лавку, показательно бросив на видавшую виды деревянную столешницу танитовый эйбр*.

Уна подхватилась как гончая, учуяв запах добычи, и пока заглянувшая в ее харчевню путница не подняла капюшон, закрывающий ей лицо, из-за которого она, видимо, и не обнаружила одарина, ушлая хозяйка смела в глубокий карман фартука монету и оскалилась в самой дружелюбной улыбке, имеющейся в запасе:

— Что ясной госпоже будет угодно?

— Мяса и бургаса. Мне сказали, что они здесь лучшие в округе.

Из широкого рукава показалась белоснежная рука с тонкими холеными пальцами, унизанными баснословно дорогими кольцами, так чужеродно смотрясь на грубой, затертой посетителями столешнице.

Хозяйка харчевни завороженно раскрыла рот, вытаращив глаза на сверкающий, размером с орех черный камень в перстне незнакомки. Да за такой можно было купить весь Прайбор с его обитателями. Не иначе как к ним в глухомань занесло столичную фифу.

— Самые лучшие, госпожа. Вас не обманули, — Уна мысленно потирала руки, возблагодарив небесных покровителей. Эйбр загадочной дамочки покроет с лихвой и заказанного мерзким одарином барашка, и отсутствие по его вине посетителей, и все расходы за дайлет*. — Сейчас принесу бургас, а через пару минут подам и мясо.

Женщина коротко кивнула, Уна умчалась в погреб, а Пэйдж хищно прищурился, ожидая реакции незнакомки на его присутствие. Время шло, одарин нетерпеливо ерзал по скамье, но дамочка лениво барабанила пальцами по столу, обращая на сидящего рядом мужчину внимания не больше, чем на грязный пол.

Пейдж не выдержал. Поднявшись с места, он бесцеремонно пересел на скамью напротив незнакомки, растянув губы в фальшивой улыбке.

— Что привело такую утонченную госпожу в этот свинарник?

Тонкая рука медленно поднялась вверх, стягивая с головы капюшон, и Пэйдж открыл рот, а потом гулко сглотнул.

Если в этом мире было совершенство, то оно сейчас сидело перед мужчиной и улыбалось ему так, что тьма закипала в жилах.

Идеальное, словно выточенное из белого мрамора лицо. Сверкающий каскад похожих на черный шелк волос. Пухлые соблазнительные губы, тонкий нос, брови вразлет и абсолютно невероятные глаза, затягивающие, как омут.

— А что забыл в этой дыре такой молодой и симпатичный темный одарин? — мягкие пальцы красавицы медленной лаской прошлись по руке Пэйджа, мгновенно вызвав прилив желания в паху.

Так с ним еще никто не обращался…

Женщины всегда отдавались одарину из страха, а потому без приказа не желали даже прикасаться. Мало удовольствия, когда под тобой лежит замороженное бревно, мечтающее лишь о том, чтобы ты быстрее закончил.

Незнакомка Пэйджа не боялась. Смотрела прямо в глаза, и от нее умопомрачительно пахло похотью и откровенным желанием.

— Ждал встречи с тобой, — пошел в наступление темный.

— О-о, — томно выдохнула красотка. — Такое долгое ожидание обязательно должно быть вознаграждено.

Плавно поднявшись с места, она таинственно поманила Пэйджа рукой и двинулась к выходу.

Дважды приглашать одарина было не надо. Гори синим пламенем и барашек, и бургас, когда у него на сегодняшний вечер наметился такой утонченный десерт.

Рванув следом за незнакомкой, Пэйдж опрокинул скамью и грубо оттолкнул с дороги вернувшуюся с кружками шипящего бургаса Уну. Впрочем, хозяйка харчевни была не в обиде. Главное, что мерзкий одарин наконец-то убрался из ее заведения, и за то, что он не успел съесть, в десятикратном размере заплатила залетная дамочка. Ну а несвежего барашка она сможет продать местным пропойцам и завтра — этим все равно, какое мясо жрать, главное, чтобы бургаса было побольше.

Пэйдж глазам своим не поверил, когда таинственная красотка, завернув за угол харчевни, нырнула в двери конюшни и направилась к сеновалу. Нет, на сеновале он, конечно, оприходовал не одну бабу, но для такой красотки место нужно было выбрать поприличнее. Хотя, тьма знает, зачем ее принесло в грязное захолустье. Может, острых ощущений захотела? Ну, тогда она их получит сполна.

Ухмыльнувшись, Пэйдж остановился за спиной незнакомки, и в этот самый момент плащ шуршащей волной съехал к ее ногам, представив взору одарина совершенное нагое женское тело. Мужчина вдруг поймал себя на мысли, что мог бы кончить даже просто глядя на эту скульптурную спину, тонкую талию, переходящую в округлые бедра и длинные ноги. Обладательница всего этого великолепия не спеша повернулась, перебросила назад черную копну волос, позволяя Пэйджу жадно пялиться на ее грудь, гладкое, без единого волоска лоно, а потом с таинственной улыбкой на губах спросила: