Дрессировщик. Приручение

— Как вижу, больше возразить нечего. — Так и не дождавшись от нее никаких сигналов, продолжил. — Значит, вопрос о том, должен ли я заниматься твоей проблемой, снимается. Остается другой вопрос. Посложнее. Как мы будем ее решать. Устала так сидеть?

Женя, совсем не ожидавшая такой резкой смены темы, согласно кивнула. И лишь потом вскинула глаза с испугом, ожидая нового подвоха.

— Да не пугайся ты так. Притрагиваться к тебе я больше не намерен. Не хватало еще, чтобы укусила, ненароком. — Усмехнулся, пытаясь интонацией сгладить жесткость слов.

— Правда? — Глаза девчонки загорелись недоверчивой надеждой.

— Жень, я тебя, кажется, никогда не обманывал. Так ты устала?

— Есть немного… Пойдем тогда спать, наверное? Раз с фильмом не получается?

— Вот еще. Давай, на меня спиной облокачивайся. Можешь представить, что я мебель. — Забавно было наблюдать, как в глаза девушки снова просачивается жесткое и колючее недоверие. Но она ни слова не сказала. Ждала продолжения фразы. — Давай, не бойся. Я же тебя трогать не собираюсь.

И демонстративно раскинул руки по сторонам, сам развалился максимально удобно. Будто дразня тем самым девушку, которая уже не раз передернула затекшими плечами и шеей.

— Блин. Вот не думал никогда, что ты такая трусиха… — Протянул с легкой насмешкой и сожалением. — И ладно, было бы кого бояться… Прекращай уже. Двигайся ближе и прижимайся. Я не кусаюсь, между прочим. И на тебя покушаться не буду. В конце концов, имей совесть, Жень: я бы давно уже спать мог, спокойно и удобно, но вместо этого сижу здесь и тебя уговариваю. О том, без чего могу прекрасно обойтись в своей жизни.

Да. Соврал, нагло и откровенно. Не смог бы обойтись, потому и занимался этой ерундой, вместо того, чтобы всласть оторваться где-нибудь в другой, гостеприимной и радостной постели. Даже Татьяну терпеть для этого было бы необязательно, и без нее желающих нашлось бы немало… Но вот же, вместо нормального и здорового времяпровождения, Игорь занимался какой-то хреновой терапией. Правда, не очень было ясно, кто здесь пациент, а кто — доктор.

Женю, видимо, добил последний аргумент. Она осторожно подвинулась ближе, по миллиметру, почти незримо перемещаясь по мягкой поверхности. Игорь заставил себя отвести глаза, уставиться в телевизор, сделать вид, что сосредоточен на переключении каналов и поиске интересного фильма. Иначе, не смог бы удержаться — взял бы сам и подтащил девушку к себе, своими руками. Но очень хорошо понимал, что этим бы и выкопал яму дальнейшему развитию событий. Во всяком случае, нужного эффекта не добился бы точно.

Наконец, через множество томительных минут ожидания, показавшихся долгими часами, почувствовал, что к его ноге прижалось мягкое женское тело. Пусть замотанное в толстый плед, а под ним — в целомудренную пижаму, даже сквозь несколько слоев ткани ее тепло обжигало. Много сил потребовалось на то, чтобы никак не отреагировать, сделать вид, что совсем ничего не заметил.

Краем глаза напряженно следил за тем, как Женя сидит неподвижно, нахохленная и испуганная, как сжимаются зубы, как подрагивают тонкие ноздри, как нервно сглатывает, так, что ходит ходуном тонкая шея. Чувствовал себя в это время очень странно: одновременно закоренелым садистом, наслаждающимся испугом жертвы, и внимательным дрессировщиком, радостно следящим за первыми успехами подопечного жеребенка. И еще немного — идиотом. Потому, что нормальные люди отправляют близких за помощью к психиатрам и психологам, а сами такой ерундой не занимаются.

Отвлекал Женю обсуждением фильмов, которые мелькали на экране, втягивал в разговор, чтобы меньше думала о происходящем с нею, перестала напрягаться.

С трудом, затаенно, в несколько заходов выдохнул, когда заметил, как спина и плечи девушки расслабились, как сама она сникла, и сначала осторожно, а потом все более уверенно прижималась к его боку. Кажется, и сам сглотнул, не менее тяжело, чем сама Женя до этого. Только тогда понял, какой сухой ком стоял все это время в горле.

Заметил, что меньше всего она обращает внимание на происходящее, когда спорит. Слишком увлекается разговором, чтобы замечать, как теперь уже Игорь к ней придвигается, все более и более плотно. Довольно усмехнувшись, Суворов отдал ей пульт в руки, позволил самой найти фильм, который интересовал. Кто бы сомневался, что это будет какая-то мутная психологическая ерунда. К счастью, эта муть, размазанная авторами на долгие скучные эпизоды, давала огромный простор для стёба. Такой огромный, что у Жени глаза сверкали, когда она возмущенно возражала. Подпрыгивала, ерзала, руками размахивала… Доставляя невыразимое удовольствие Суворову тем, что про близость к мужчине давно забыла и нисколько ее не стеснялась.

— Да как вы можете такое говорить, вообще?! Привыкли к дурацким боевикам своим, и ничего не понима… — Девушка осеклась на полуслове. Осознала вдруг, что смотрит в глаза Суворову слишком близко. Даже, скорее, на интимном расстоянии. Ее голова давно уже удобно устроилась на его плече, и сейчас она лишь повернула лицо, чтобы высказать все как можно доходчивее. Игорь с трудом удержал ухмылку, так забавно смотрелась ее растерянность и испуг. Но лишь поднял бровь, приглашая продолжить фразу.

Глава 14

Женя впервые смотрела в мужские глаза с такого расстояния. Да и расстоянием это было сложно назвать: почти нос к носу оказалась с Игорем, так близко, что едва не прикоснулась губами к его подбородку.

Если по-хорошему, то надо было бы отдернуться быстрее, отодвинуться, так, чтобы не ближе вытянутой руки оказаться. А лучше всего — бежать, и побыстрее, в свою комнату, закрыться там на замок, подпереть стулом, и залезть под одеяло с головой. И не потому, что страшно. Женя поняла, неожиданно, что такая плотная близость Суворова ее почти и не пугает. Прошла дрожь и скованность в мышцах, что мучили ее при первом приближении, тревога не мешала соображать… Ей было очень стыдно и неловко от того, что их лица оказались так близко, почти как для поцелуя. И сама она была прижата к боку мужчины непозволительно плотно, давно перейдя за грани приличий.

Паника накрыла, когда поняла, что происходит. Но уже другая: от стыда и раскаяния, от того, что Игорь мог подумать про ее отказы и страх, превратившиеся в бесстыдство сейчас. Ведь он же, наверняка, решил, что Женя специально притворялась недотрогой, а потом забылась и показала истинное лицо.

Нужно было срочно бежать. Чтобы не видеть презрения и разочарования в его глазах, не услышать слов, после которых уже никогда себя уважать не сможешь. О том, что хозяин дома сохранит хоть крохи уважения к ней, после всего, что здесь произошло, даже и думать не стоило.

Но Женя, отчего-то, не могла шевельнуться. Даже моргала с трудом. Ощущала, как жаркая краска заливает щеки, лоб, уши, шею… Чувствовала в горле сухой ком, не позволяющий дышать. А где находятся ноги, и как ими нужно правильно передвигать, отчего-то, не помнила.

Так и застряла на середине слова, не договорив. Забыла, что и за слово-то было… Взгляд мужских глаз, темных, загадочных, очень серьезных, ее заворожил. Игорь смотрел на нее внимательно, так же, как она, не отрываясь. Будто что-то хотел в ней найти, очень важное и интересное. И чем дальше вглядывался, тем лучше Женя понимала, что ни презрения, ни разочарования нет. И угрозы, и обвинения не замечала. Правда, разобраться, что же было в лице Суворова в тот момент, у нее тоже не получалось.

На секунду ей показалось, что все, сейчас уже станет проще и легче: когда попробовала облизать пересохшие от волнения губы, мужчина отвлекся на это движения, его веки опустились ниже, и Женя смогла, наконец-то, нормально вздохнуть. Правда, воздух так и застрял где-то на полпути к легким, потому что Игорь снова уперся в нее взглядом. И, кажется, тоже облизнулся.

Женя, конечно, могла бы быть полной дурой и совсем не разбираться, что значит все происходящее. И она, в целом, такой дурочкой и была: сознательно избегала всего, что может испугать и разволновать при общении с сильным полом, мужские взгляды и намеки, даже очень откровенные, старательно не замечала, в общем, не было у нее опыта, чтобы хорошо ориентироваться. Но сейчас какое-то шестое чувство ей вопило во все горло, что рядом находится не опекун, не наставник, не друг, не бесполый хозяин дома и ее жизни, в общем-то, а мужчина. Взрослый, зрелый, привлекательный мужчина, который чем-то в ней заинтересовался. Вдруг. Кажется, увидел не подростка-замухрышку, не ученицу старших классов, не своевольную студентку, а женщину.