Страница 28 из 45
«Можшь променял меняна Игоряна», — быстро натыкал ему Макар, второй рукой складывая вещи в рюкзак, а через полчаса под лай какой-то собаки уже трезвонил в квартиру Жанки.
Тетка работала старшим менеджером по закупкам в местной торговой сети, переписывалась с китайцами и американцами и, еще когда ее «любименький шкет» учился в школе, натаскивала его по инглишу и очень этим гордилась, потому что остальное у Макара, естественно, до старших классов безбожно хромало.
— Ты бы еще за пять минут позвонил. В дверь, — пробубнила Жанка, поправляя сползающий с плеча вязаный кардиган и отпихивая ногой косматое нечто, чей лай, видимо, Макар и слышал за дверью.
— Сама же любишь всю малину за полчаса обломать! — взвился Макар, но появившаяся в коридоре сонная блондинка с Жанкиных фоток приветливо улыбнулась, и Макар перестал беситься. — А ты та самая Лёля. Я Мак. Макар типа.
— Я знаю, — засмеялась блонди.
— Макарошка! — встряла Жанка и, встав на цыпочки, потрепала его по серым патлам.
— Она о тебе болтает так же часто, как о своей дурацкой работе. Я даже знаю, какая у тебя татуха на заднице набита.
У Макара не было татухи на заднице, но, зная Жанку, полупопия зачесались, требуя проверить это немедленно.
— Не рассказывай, я люблю сюрпризы, — хмыкнул он, скидывая кроссовки.
В ладонь ему тыкнулся мокрый нос любопытного пёселя.
— Это кто тут такой слюнявый?
— Это Зайка, Лёлькина.
— Прикольная, — Макар осторожно положил руку на собакину бошку. — Эй-эй, не жуй меня, слышь? Кто хулиганит? Зайка? Сучка, чуть палец не отгрызла!
— Гав! — возмутилась сучка.
— Чё за порода, Лёль? Глаза как у хаски, а вся какая-то лохматая.
— Не узнаешь? — хихикнула Жанка. — Вы с ней одной породы, шкет!
Макар закатил глаза, цыкнув на дурацкие тётькины шуточки, и потрепал за ухом уже немного привыкшую к нему Зайку.
— Признала в тебе своего, — улыбнулась Лёля. — Это австралийская овчарка.
— Давай, вещай, чего приперся. Свою квартиру сжег, пришел нашу палить? — саркастическим тоном громко допрашивала Жанка уже с кухни, ставя чайник.
Макар прочесал за ней и плюхнулся на табурет.
— Мне кофе.
Она посмотрела на него почти таким же взглядом, как мамка, когда он, будучи мелким, любил залезть в самую серединку кухонного уголка и просил налить ему чай, дать сахар, варенье и все, до чего не мог дотянуться, но ленился вставать. Макар улыбнулся и выудил из рюкзака огромную плитку шоколада в фиолетовой упаковке.
— Жан, поможешь мне, плиз? Мне надо сдать английский на отлично.
Обе девушки уставились на него, как на радужный флаг, вывешенный на здании мэрии Москвы. Макар не стал пускаться в долгие объяснения, зачем оно ему. Просто сказал, что надо, и все.
— Блин, Макар, мы с Лёлькой, конечно, красотки, но никаких противозаконных вещей с твоим преподом или завкафедрой делать не подпишемся.
— Очень смешно, я ща со стула упаду! — буркнул Макар. — Вообще-то, я хотел попросить тебя со мной позаниматься. Два дня до экзамена.
— О! — Жанкины глазищи округлились. — Тогда ты по адресу. Обломал нам с Лёлькой каток, ну да ладно. Я смотрю, рюкзак собрал, ночевать тут будешь. Вот это прям серьезный подход, Макарка.
— Да там уж серьезнее некуда, по ходу.
— Не переживай, Лёля у нас как раз переводчик.
— На темную сторону, да? — хихикнула блондинка и обняла Жанку за плечи.
— Не, — улыбнулась та в ответ, — на темную он без нас уже справился.
За эти пару дней дома у Жанны Макар, кажется, поседел. Грамматика у него немного хромала, в основном проблемы были с согласованием времен, как определила Лёля, поэтому некоторые фразы пришлось буквально заучивать. Но лексику Макар знал неплохо — визуальная память и шароебство по интернетам и игровым сервакам с пацанами, оказывается, нехило его поднатаскали. Проблема была в том, что вопросы в билетах были профильные, и под конец в пепельной башке у него уже реально бурлил вулкан. Лёлька гоняла нещадно, даже притащила откуда-то маркерную доску и писала на ней тезисы для билетов. Спасала только лохматая Зайка, проникшаяся к Макару особой любовью, видимо, как к единственному мужику в бабском царстве. Вечером накануне экзамена, устраиваясь поудобнее с собакой на диване в зале, Макар поймал себя на мысли, что они с Валечкой не виделись уже почти пять дней и его это дико бесит. Зайка лизнула ему щеку и улеглась в ногах. Желать умнику доброго утра и доброй ночи уже стало традицией, но все это время они больше не созванивались. Пусть Валя и отвечал ему в своей фирменной односложной манере, у Макара внутри уже все чесалось.
«Привет, олимпийский чемпион, чего делаешь?» — написал он, откинувшись на мягкую подушку и подавляя зевок.
«Играю с Варей в лего».
«Привет малой передай. Скажи, я ей малмелад принесу, когда мы с тобой увидимся».
«Когда экзамен?» — пришло через пять минут, Макар уже думал, что Валя не ответит.
«Завтра. Пожелай мне удачи, Валь».
«Ты готовишься?»
«Не, я уже спать ложусь. Пораньше. По совету одного умника. Валяюсь тут с Зайкой», — написал Макар, гладя твердый лоб довольной собачьей морды.
«Это одногруппница?»
Макар улыбнулся. Сначала хотел написать, что да и их тут десять, а презик всего один, мол, посоветуй, как быть: методом научного тыка или считалочкой выбрать. Но потом вспомнил, что Валя не Лёха, вдруг не догонит. Подполз к собаке и щелкнул себя камерой в зеркальном отражении шкафа-купе напротив.
«Это австралийская овчарка».
«А где это ты?»
«Я у тётьки. Хочешь, украду тебе сучку?»
«Нет) — тут же ответил Валя. — Я в детстве очень хотел лабрадора. Но сейчас мне уже хватает одного ебалая».
«Ты имел в виду алабая?»
«Я имел в виду ебалая. Спокойной ночи. Удачи завтра».
«И тебе))) Удачи, Валечка. Ты бы тоже там получше подготовился».
Суббота выдалась безумно тяжелой, голова раскалывалась, но когда Макар ласточкой выпорхнул из стен универа, его не бесили даже скользкие раскатанные дорожки, на которых он, летя обратно к тётьке, едва не наебнулся на свой многострадальный копчик. Завалившись к Жанке, сгреб их с Лёлей в охапку, выдохнув «спасибо», сфоткал свою зачетку, отправил умнику и рухнул досыпать. Там среди прочих «удов» в гордом одиночестве красовались три заветных буквы — «отл».
Ебануться
Ебануться. Просто взять и ебануться. Головой об стену. Наверное, в лесу сдохло что-то ну очень большое, раз ебанат с турфака сдал на отлично экзамен. Вполне возможно, что не без бабла, но Валик почему-то был уверен, что без него. Ему казалось, что Макар из тех людей, которым процесс достижения результата важен не меньше самого результата.
И что там Валик говорил про леденцы?..
Зачем он это, блядь, сказал?
Весь день он проходил в подвешенном состоянии — чувство было такое, будто пообещал Антону сходить на концерт корейцев, а потом осознал всю глубину понятия «бойз-бенд» и теперь сливается, оправдываясь, что у него заболела сестра и ее не с кем оставить. Собственно говоря, так оно в прошлом году и случилось, и Антон пошел на концерт с Калмыком, который потом спросил: «Мож, хуйнем мне тоже волосы в мятный цвет?» Антон поржал и сказал, что он и так секси и мятный к его казахской морде точно не подойдет. Только оранжевый.
— Там телки в обмороки падали, — сообщил Калмык ошарашенно после концерта. — Антон тоже в штаны сыкнул от радости.
— Не пизди! — заорал тот в ответ. — На меня лимонад пролила какая-то малолетка. Сам прыгал как козел алтайский, еще выебывается!
Макар позвонил ближе к вечеру, но Валик не ответил, и тогда он написал:
«Слышь чё, умник».
«Ну?» — отправил Валик со вздохом.
«Чего не отвечаешь?»
«Я готовлюсь. На следующей неделе всероссийская олимпиада по химии, а я еще не все вопросы проработал».
«А у меня родаки только послезавтра прилетают».
«И?»
«И)))»
В голове тут же всплыли слова Макара о том, какой у него сладкий голос, когда он стонет, и Валик облизнул пересохшие губы.