Страница 21 из 27
– её финансирует, всеми уважаемый банкир;
– французская жена, одного из « стальных королей» Германии, с которой она занимается лесбиянством, готова выполнить любую прихоть;
– её услугами пользуется кто-то из крупных партийных бонз Рейха…Рудольф Гесс? Герман Геринг? Юлиус Штрейхер, а может быть, партайгеноссе Мартин Борман?..
Впрочем, какая разница? Главное она умела молчать, как могила, а следовательно хранить тайны.
– Она шпионка? Завербована нашей контрразведкой? Она наркоманка? Она не расстаётся с бутылкой французского коньяка?
– Спроси, что полегче. Здесь чёрт ногу сломит…Об этом, пожалуй, знают только в СД и гестапо, но покуда…им, повсему, дан приказ свыше не сворачивать этой сухопарой стерве шею…А, вообще, слишком много вопросов, Герман. Не суй свой нос туда, где тебе могут оторвать вместе с ним и голову. Роясь в юбках этой старой суки, можно запросто напороться на член шефа РСХА обергруппенфюрера СС…И тогда…Боже, храни Фатерланд! Надеюсь, ты понял меня, дружище. У огня можно не только согреться, но и сгореть.
После такой исчерпывающей отповеди и дурак просветлеет. Герман хорошо усвоил: мир Чёрной вдовы лежал в сумеречной зоне, где наслаждения и политика, сексуальные фантазии и сбор конфиденциальной информации, алкоголь-наркотики и неадекватные душевные излияния, пьяные истерички и раскаянья на грудях проституток – решительно всё прослушивалось спецслужбами, – чёткие заключения которых, – безотлагательно, раз за разом ложились на стол, кК шефа гестапо группенфюрера СС Генриха Мюллера, так и шефа разведки СД бригаденфюрера СС Вальтера Шеленберга. Её мир лежал под хрупким – опасным ледком, где грех и порок, обеспечиваемые деньгами и связями, варьировался от эксцессов до извращений, от тайных арестов до пыток и расстрелов в казематах секретных служб.
…Эльза Голдман никому не нравилась, но многие находили её весьма и весьма полезной.
Впрочем, для Отто, как и для самого, она была просто содержательницей, роскошного, дорогого борделя вблизи перекрёстка Принц-Альбрехтштрассе и Вильгельмштрассе.
Фрау Голдман была среднего роста, может, и выше, но для неё рост значения не имел. Чёрные, с синеватым отливом волосы были туго и гладко зачёсаны. Открывая красивое, чуть хищное лицо с крупным носом и поблескивающими глазами. Она была в вечернем тёмногранатовом платье с вырезом, открывавшем по-мужски угловатые крепкие плечи. Два рубина величиной с перепелиное яйцо сверкали на дряблых мочках её ушей, как два сгустка крови. Протянутую им руку украшало массивное золотое кольцо с таким же камнем. Отто, чуть наклоняясь над жилистой рукой, азартно подмигнул Шнитке.
Она кивнула каждому по очереди, немного помедлив, что бы лучше рассмотреть, стройного точно выкованного из стали, фон Дитца. Офицеры, браво щёлкнули каблуками.
– Monsieur le baron! – по-французски акцентировала она. Краткая пауза. – Ах, да, конечно, же! Всякий раз видя вас, мучаюсь вопросом…» На кого же похож этот молодой арийский красавец» ?
– Вы мне льстите, – Отто галантно склонил голову.
– Нисколько, mon ami, – она кроваво сверкнула рубинами. – Я знакома с вашим отцом. Надеюсь, барон здоров?
– Pardon? Madame, – по-французски ответил Отто. – Вы не спрашивали, я не говорил…Увы, рара умер пять лет назад, в 34-ом…Вскоре после « Ночи длинных ножей» .
– Боже мой, как летит время… – она резко перешла на немецкий. – Мои соболезнования, барон. Я, право, не знала. Жизнь не предсказуема.
Голос у неё был низкий, с хрипотцой, говорила она с заметным акцентом. Отто против обыкновения растерялся и пробормотал какой-то вежливый ответ, но она даже не сделала вид, что слушает, а наклонила голову – по-ястребиному, подумал Герман. До их слуха донёсся приглушённый стенами грохот дальнего взрыва.
– Эти жуткие бомбы! – Она нервно передёрнула широкими плечами. – Сейчас как по нотам…мы услышим грузовики. Они ассоциируются у меня с повозками, в коих возили приговорённых на гильотину…Но, разумеется, это просто обострённая женская фантазия. Идёмте, господа. Что будете пить? Курить? У нас превосходный коньяк. И последний ящик превосходного крюга тридцать шестого года. Или господа предпочитают шотландское виски?
Она уверенно вела их в направлении великолепной гостиной. Из полуоткрытых дверей до них доносились звуки разговоров, смех, звон бокалов, скользящий шорох платьев. Отто мельком увидел молодых мужчин в форме, более пожилых в смокингах и вечерних костюмах, красивых женщин – исключительно молодых и лощёных. Герман услышал характерное пощёлкивание рулетки, похожее на зловещее потрескивание ороговевших колец гремучей змеи. На десертных столиках всюду пестрели, будто маленькие букеты экзотических цветов – нацистские багряные флажки с чёрной свастикой в белом яблоке идеального круга. Персидский ковёр бежал цветастой рябью, высокие резные двери красного дерева томно изогнулись на сияющих бронзовых петлях. Они задержались у мраморной колонны, что бы переброситься парой фраз, когда хозяйка обернулась.
– Но вы абсолютно правы. Какие бы злые ветры не стучались в наши окна, здесь, в « Золотом Тельце» – всегда праздник. Этот вечер особый.
Она, как показалось Герману, улыбнулась им с ласковой злобой и вновь, наклонив по-птичьи голову набок, загадочно шепнула:
– Здесь Магда Залдат. – Она сделала театральную паузу. – А также Хильда – пожалуй вы её помните, барон? И лейла, наша сочная турчанка. И Меседа – изумрудная ящерка – её доставили из Тегерана, истинная иранская кровь – чудесные косы до пят. А также Памела, Джилда, малышка Сюзи, Джоан – вам нравятся американки? Салли, Гейл, Джейн, Беатрис. Хотя, нет. Сегодня вы, конечно, пожелаете увидеть Магду, чистокровная немка. О-о, у вас отменный вкус, барон. Конечно, Магда Залдат, не на каждый день. Но ведь сегодня день необычный. Sans fason, sans gene12…Сумасшедшее время – война, лихорадка для ваших оголённых нервов, нервов доблестных молодых людей. Центурионов СС. А Магда – фея любви умеет так успокоить!
Она величаво, как главная львица прайда, отступила в сторону.
– Вниз по лестнице. Пепе вас проводит, господа. Я полагаю – коньяк. И может быть, крепкий кофе для вашего друга? – фрау Голдман язвительно улыбнулась. – У него немного усталый вид…И, право, будет так жаль если он, увы, не сможет…
– Принять участие? – докончил фон Дитц с добродушным смешком.
Глаза фрау Эльзы сверкнули гранатовым огнём.
– В десятку, барон. – Она властно вскинула сильную руку, рубин багрово вспыхнул, как кровавая рана. – Пепе!
Словно из-под земли возник вёрткий – улыбчивый итальянец с узкой ниткой усов. Чёрные, как смоль, волосы были тщательно зачёсаны назад и жирно блестели от глянцевитого бриолина. – Моё почтение, господа-офицеры, – он поклонился. – Suivez moi.13
Глава 7
…Как знать? Похоже, когда-то был винный погреб, подумал Герман, или тёмный полуподвал – обитель слуг. Но никаких следов былого положительно не осталось, если не считать массивных двухметровых стен, довольно низкого сводчатого потолка и того обстоятельства, что мини-зал не имел окон и освещался лишь многими мерцающими свечами. Паркетный пол был устлан толстыми коврами, стены и потолок покрывал винного цвета бархат, а на нём висели на витых шёлковых шнурах серии картин в строгих ореховых рамах. Квадрат открытого паркета обрамляли подковой три восточных тахты, также обитые винным бархатом, с двумя низкими ломберными столиками там, где они смыкались. На одном стояли два серебряных ведёрка со льдом и с бутылками крюга, а на втором – серебряный поднос с пузатой бутылкой коньяка и кофейником.
Офицеры уселись на тахту в нервном предвкушении. Пепе ловко откупорил шампанское, разлил его по высоким и узким фужерам, разлил чёрный, как эбонит, кофе и ушёл, бесшумно притворив за собой дверь.
Где-то в отдалении они услышали мягкие хлопки рвущихся авиабомб, ирреальные в этом « греховном бункере» . Герман возбуждённо выглотал чашку горячего кофе.
12
Бесцеремонный, без смущений (фр.)
13
Следуйте за мной (фр.)