Страница 16 из 27
Автострады, дороги и градостроение тоже менялось на глазах: стремительно, мощно с грандиозным масштабом.
Миллионы рейхсмарок стоили и помпезные партийные здания, которые воздвигали Гитлер, считавший себя, по мимо всего прочего, и , великим архитектором современности, и, страстно желавший увековечить в граните и мраморе свой « тысячелетний Рейх» . Герман не раз слышал о ядовитых голосах злопыхателей и завистников: дескать, эти « партийные храмы» были, по чьему-то меткому выражению, гибридами казарм и публичных домов, с последними из которых они могли соревноваться роскошью и безвкусицей…Но с этими « вороньим карканьем» не стоило даже спорить: удел неудачников всегда один – кусать и жалить. Впрочем, за этими « скорпионами и клопами» , за всеми этими « кусаками» , добросовестно, на разных уровнях, охотились гестапо группенфюрера СС Генриха Мюллера. И, надо отметить, получалось это у его спецслужб – плодотворно.
Между тем, Гитлер, по мнениям известных профессионалов – архитекторов, действительно был выдающимся знатоком архитектуры, а более искусства. В первую очередь живописи и не в последнюю – литературы.
Конечно, министерство пропаганды « палача от идеологии» Иозефа Геббельса, тоже не сидело, сложа руки. Миф о разностороннем « гении» фюрера усиленно продвигался в народные массы Германии, укоренился и дал свои плоды. Работа пропаганды на сём поприще с самого начала шла в двух направлениях – вождь изображался « фанатиком идеи национал-социализма» и аскетом, с одной стороны и « мудрым политиком» – с другой.
Но и без всей этой « пудры» , немцы свято верили в эти качества своего правителя. Среди народа воспевалась « солдатская простота» Гитлера. Он и впрямь часто ходил в самой обычной гимнастёрке, с портупеей и без погон. Иногда надевал весьма скромный костюм. Иностранные журналисты писали, что он ходил в « Rauberzivil» , что означает одетый кое-как, в заурядной гражданской одежде.
Что же до загородной резиденции Адольфа Гитлера в Оберзальцбурге, то она и впрямь на зависть была хороша и удобна во всех отношениях. Воплощая этот проект в жизнь: на высоте в 1000 метров над уровнем моря, где находились многочисленные постройки для фюрера и его штата, провели шоссе сквозь тоннель к площадке на высоте 1700 метров. А отсюда ещё один тоннель к лифту в скале, поднимавшийся на 120 метров. И там был возведён чайный домик, из которого открывался роскошный вид. Затея эта была не из дешёвых и обошлась в 30 миллионов рейхсмарок.
Впрочем, идея выстроить это « орлиное гнездо» принадлежало, отнюдь, не Гитлеру, а Борману, – в знак уважения и преклонения перед фюрером. Кстати, в Берхтесгадене на те же деньги партии были воздвигнуты казармы (для охраны Гитлера и других бонз), гостевые виллы, имение « Гутсхоф» – государственное сельскохозяйственное предприятие под началом партагеноссе Мартина Бормана, кормившее всю эту гигантскую свиту челяди и охраны, загородные дома для Геринга, Шпеера, Гиммлера, Риббентропа, Геббельса и других.
Возможно, там, на фоне восхитительной природы Баварских Альп: заоблачных гор, хрустальных ручьёв, гремящих водопадов, « королевских охот» , купаний, пикников, конных прогулок и нашёл своё воплощение нацистский « рай» , что был запечатлён на цветную киноплёнку Эвой Браун. Но разве подобных « эдемов» , в курортных, сказочных местах не создавалось в советском Крыму, на черноморском побережье Кавказа? На золотых пляжах, возле лазурных бухт Средиземноморья? Или подобных резиденций не было в Англии, Франции, Испании? В США, в райских кущах Флориды и Калифорнии, или на берегах горного озера Тахо?..И везде: те же огромные холлы, террасы, тенистые аллеи, изысканные кусты роз и орхидей, аркады и залы для гостей; гигантских размеров салоны со сплошными стеклянными стенами, витражами, сквозь которые открывались великолепные виды на потрясающие взор панорамы. Те же яхты и лимузины, картины великих мастеров, ручной работы ковры, статуи из благородной бронзы и мрамора, и решительно всё остальное…
* * *
…Машина сделала очередной поворот; примерно за квартал впереди они увидели, что два автомобиля намертво столкнулись прямо посреди бульвара, и толпа зевак уже окружила водителей, подзадоривая их и понукая начать драку.
Когда « опель» миновал скопление, они услышали завывание сирены, яростный визг тормозов и, оглянувшись, увидели, что патрульный автомобиль остановился, чтобы пресечь драку. Ульрих притопил педаль газа и начал плавно обгонять машины, идущие с маленькой скоростью. Господа офицеры не возражали, и это очень радовало, не за хвост собачий пострадавшего Зуппе. « Святой Августин…Не хватало ещё дорожной полиции. К чёрту, мать вашу!.. – в сердцах сказал он себе, нервно поглядывая в зеркало заднего вида. – Ну и дела, чтоб я сдох, сегодня с меня всего довольно и без полиции!»
– Ну? И долго ты ещё собираешься смотреть на меня, как солдат на вошь? – барон дружески приобнял Германа за плечо и снова улыбнулся бравой улыбкой, открывавшей белые зубы. – Ну! Ну же!!
Шнитке сопротивлялся не долго. Напористое – боевое обаяние старого друга было велико, желание узнать куда они, в конце концов, едут ещё больше:
– Отто, дьявол! Ты наш success du scandale! Vae victis!8
– Вот это уже кое-что, дружище, – не скрывая победной улыбки, хлопнул себя по колену лайковой перчаткой фон Дитц.
Салон « опеля» мазнул рассеянный свет встречных фар, но в салоне на удивление оставался полумрак, словно его поглотила тьма.
« Просто мистика!» – Герман вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что тьма это исходила от, сидевшего рядом, Отто. – Проклятье! – Он был в этом почти убеждён. В сём мужественном красавце с волчьим оскалом, будто присутствовал сгусток тьмы, поглощавшей свет.
Точно прочитав его мысли и, не желая разочаровывать сослуживца по корпусу, фон Дитц склонился к нему и тихо, но отчётливо – ясно, растягивая слова, будто смакуя, сказал:
– Всё-таки, как не крути, Герман…а превращение живого в труп…чтоб мне гореть в аду , интересная штука, мм? Ощущаешь себя Творцом, угу? – он исподволь заглянул в глаза Шнитке и, не найдя в них поддержки, усмехнулся зверистой улыбкой. – Ладно, ладно…Согласен. Перебор, дружище. Ну, хотя бы Падшим ангелом, мм? Это, ведь, тоже, друг мой, не мало.
– Отто! Ты обещал! – их взгляды скрестились, подобно клинкам.
– О да, конечно, – благосклонно кивнул барон. – Потому спрошу тебя совсем о другом, не против?
– Изволь, – Герман выбил из пачки сигарету, щёлкнул бензиновой зажигалкой, приоткрыл окно.
– Как у тебя…с Бертой Шелинг?
– ?– Герман поднял на собеседника возмущённые глаза и замер. – Вас, барон, не учили хорошим манерам? Это очень личное, Отто.
– Брось, СС – это орденское братство. А братьям?..
– …можно всё, враги пусть живут по закону! – не удержался Герман, закончив девиз их танкового корпуса.
– Браво! В яблочко! – Отто, любезный, дружелюбный, со своей ироничной, быстро набегавшей и исчезавшей усмешкой, всё такой же молодцеватый, с сочным соломенным отсветом причёсанных волос, крепко пожал ему руку, и вновь дал наставление:
– И хватит ревновать, Отелло…Я же ..не претендую на твою несравненную…Прости. Я ли не понимаю, – в этом нежном и тонком деле следует быть деликатным. О, женщины! Это же винт, на котором всё вертится! Но хватит летать в небесах, mon ami. И ты, и я – крепко чувствуем землю под своими ногами, не так ли?
– Что именно, интересует тебя? – глаза Шнитке насторожились, на лице сквозь бронзовый загар проступил румянец.
– У вас действительно всё так серьёзно?
– Более чем! – с горячей готовностью ответил Герман, сообщая об их отношениях, которые, судя по сияющим глазам, и впрямь были на высоте.
– На свадьбу пригласишь?
– Глупый вопрос, барон. Надеюсь, будешь моим шафером? Отлично, но я не пойму, куда ты клонишь?
– Скоро тебя окольцуют, брат…Прощай вольная жизнь и холостяцкие пирушки, так?
– Допустим и что же? – теперь он стал понимать, куда гнёт барон, и на его молодом, загорелом лице румянец проступил ещё ярче.
8
Скандальный успех (фр.) Горе побеждённым (лат.)