Барон и Лаура

— Хотел было сказать, что рад видеть вас здесь графиня, — начал мужчина, — но это не так. Я бы многое отдал за то, чтобы вы не были в этом месте в это время. Поэтому скажу просто: Рад видеть вас.

— И я Рада вас видеть, Барон Холкинс, — улыбнулась ему Лаура. — Спасибо барон. Вы единственный из нескольких сотен человек в этом зале, кто не побоялся подойти ко мне. Поверьте, я это ценю.

— Ну, с моей стороны было бы величайшим свинством морально не поддержать дочь своего близкого друга. Я слишком многим обязан графу. Да и вас помню еще с тех времен, когда вы делали свои первые шажки.

— Полноте граф, десятки людей в этом зале обязаны моему отцу своим состоянием, положением, а некоторые и самой жизнью. И, тем не менее, они все там, а вы здесь.

— Наверное, им есть что терять, Лаура, позвольте мне вас так называть по старой памяти. Не стоит их за это судить.

— А разве вам нечего терять, барон? Недовольство Герцога может принять самые причудливые формы. Вплоть до лишения лена.

— Да кому нужна эта зачуханная деревенька из двух десятков дворов и полуразрушенный замок с тремя слугами калеками и вечными пронзительными сквозняками. Дохода от моего лена не хватает даже на подушный налог Императору. К счастью я неплохой лекарь, а по утверждению некоторых пациентов, и гениальный хирург. Насчет гениальности это, конечно, преувеличение благодарных клиентов, которых мне удалось вытащить из лап смерти. Тем не менее, врачебная практика позволяет мне вести безбедное существование. Положив руку на сердце, в герцогстве, кроме меня не так много хороших врачей, вернее, их нет совсем. Наверное, поэтому позволяю иногда вести себя не совсем подобающим образом. В конце концов, всегда могу бросить все и уехать в столицу Фракии. Меня много лет подряд приглашают в тамошнюю академию деканом лекарского факультета.

А ведь я вспомнил собеседника Лауры. Видел его пару раз мельком во время Третьего Палестинского похода. Он уже тогда, несмотря на юный возраст, приобрел широкую известность как талантливый врач. За глаза его называли Лекарь. Более того, его пару раз приглашали в качестве врача на дуэли с моим участием. Правда, мне так и не удалось с ним хотя бы мельком поговорить. Обычно после дуэлей он занимался тем, что пытался спасти жизнь моему противнику. В то время я, как правило, старался не доводить поединки до смертельного исхода, и у Лекаря всегда оставалась возможность продемонстрировать свое умение. Можно даже сказать, что я способствовал росту популярности барона Холкинса среди участников похода.

— Впрочем, хватит обо мне, — сменил тему разговора Барон Холкинс. — Давайте поговорим о вас. Но прежде позвольте представить вам моего племянника Ричарда. Юноша недавно приехал из Берлина. После смерти родителей. Теперь я его единственный родственник, опекун и наставник. Надеюсь, со временем сделать из него неплохого врача, задатки есть. Впрочем, время покажет.

Бессловесный молодой человек, пожирающий глазами мою невесту в продолжении всей беседы, покрылся густым румянцем в ответ на легкий кивок Лауры в его сторону. Классический случай, вынес я свой диагноз — мгновенная влюбленность в условиях юношеской гормональной гиперактивности и внешнего экстремального стресса. Но не смертельный, ежели, конечно, не полезет выяснять отношения с братьями Ошуэ до того, как я с ними разберусь.

А тем временем беседа между между Лаурой и бароном плавно перетекла к обсуждению моей персоны.

— И позвольте мне поздравить вас с обручением, графиня, хотя понимаю что за этим скорее всего стоит какой то хитроумный план вашего отца, связанный с нынешней неприятной ситуацией. В герцогстве отказ графа Сугана младшему Ошуе в вашем с ним бракосочетании на этой неделе самая популярная тема.

— Если бы это был хоть какой нибудь план. К сожалению, отец от отчаяния потерял присущее ему хладнокровие и расчетливость, — пожаловалась моя невеста. — Он выкопал где-то проходимца вместе с которым вроде бы двадцать лет тому назад участвовал в Третьем Палестинском походе. Не знаю, что ему напел этот лжец, а язык у него неплохо подвешен, даже я заслушалась баснями о встрече с великим Падишахом… Отец почему-то уверен, что барон Сван сможет защитить меня.

— Простите, вы сказали барон Сван? Я не расслышал имя, когда Церемониймейстер объявлял ваш приход. Если это тот самый знаменитый барон Сван, который участвовал в Третьем Палестинском походе, то он действительно способен на многое.

— И вы туда же, мой друг. Неужели вам не достаточно того, как повел себя этот человек после того как Герцог потребовал дуэли между ним и младшим из братьев Ошуэ. Он же банально струсил. Это видели все. Я чуть не умерла от стыда. Да и сейчас, посмотрите на него. Вместо того, чтобы примириться с неизбежным, собрать остатки мужества и достойно себя проявить, этот прохиндей банально напивается, пытаясь вином заглушить свой страх. Все на что он способен — это бесславно умереть в ближайшее время, подарив братьям Ошуэ содержание своего полупустого кошелька.

— Ах да, кстати, о деньгах, спасибо, что напомнили: обязательные ставки на исход дуэли, которые Герцог требует от всех присутствующих, — пояснил Лекарь слова Лауры своему подопечному.

— Да. И я предполагаю, что ставить на победу барона Свана будет лишь один барон Сван, — язвительно заметила Лаура.

— Ну почему же один, — задумчиво протянул Холкинс. Пожалуй, я тоже поставлю на победу барона сто золотых.

— Дядя, — впервые подал голос племянник, — вы не можете себе позволить рисковать такой суммой. Это больше, чем вы зарабатываете за год. Кроме того, у вас просто нет таких денег.

— Вот видите, герцогиня, какой разумный молодой человек. Может быть, я напрасно пытаюсь сделать из него врача. А надо отправить Ричарда в Лионский университет изучать экономику и, чем черт не шутит, лет через десять — пятнадцать он сделает из моего затрапезного баронства процветающий лен. — А касательно наличия денег, мой дорогой племянник, герцог придумал замечательную шутку, ставки принимает представитель имперского банка, который под пятнадцать процентов принимает от тебя расписку на сумму ставки и тут же подтверждает ее золотом. При этом реальную платежеспособность каждого из здесь присутствующих, он знает с точностью до золотого. Так что ставку в сто золотых от меня примут, а жаль на большую сумму рассчитывать не приходится.

— Но дядя, в случае проигрыша, в случае неизбежного проигрыша, вы все потеряете.

— Мы! Мы все потеряем, Ричард. Пора бы привыкнуть к тому что ты — мой единственный наследник, а я уже далеко не молод. Да, это так. И нам останется только отправиться в путешествие в Париж. Думаю, сумму необходимую нам на дорогу мы наскребем. Но ты не забывай и о другой стороне медали, учитывая предполагаемый коэффициент, в случае выигрыша мы с тобой племянник можем стать очень богатыми людьми. И я все больше склоняюсь ко второму варианту. Брошу практику, построю в замке лабораторию и, наконец-то осуществлю свою давнюю мечту — займусь исследованиями. А ты, Ричард сможешь проявить себя на ниве управления леном.

— Младший из братьев Ошуэ — один из лучших фехтовальщиков в Герцогстве, — напомнила Лаура. — И вы серьезно допускаете, что он может спасовать перед этим толстым старым пьяницей?

— Герцогиня, в своей жизни я неоднократно сталкивался с куда более удивительными вещами. Кроме того, самому пришлось принимать участие в Третьем Палестинском походе. Поверьте, мне довелось видеть барона Свана в деле. И этот, как вы утверждаете, толстый старый пьяница очень напоминает мне того самого барона Свана двадцатилетней давности. Не знаю, как это может быть, но я уверен, что ваш жених и есть тот самый барон Сван, герой и расчетливый боец. В свое время барон был очень знаменит. О нем слагали легенды. Говорили, что он — лучший фехтовальщик Европы. Еще говорили, что у него фантастический слух. И самое удивительное это то, что по утверждению многочисленных собутыльников барона, сам он не пьянеет, не зависимо от количества выпитого вина.