Самец (ЛП)

Мой первый оргазм достигает меня в полную силу, и я сжимаю нижнюю губу, чтобы не закричать. Он не прекращает свою атаку, одаривая меня удовлетворенной улыбкой. Следующие несколько минут мы оба целуемся, кусаемся и стонем, пока я снова не достигаю пика. Он набухает внутри меня и издает собственнический стон, посылая меня через край, когда я начинаю тонуть в удовольствии. Все мое тело разлетается на куски, летят искры, после этого я обмякаю и рухну на него.

Ничто не регистрирую, кроме биения его сердца рядом с моим, пока мое зрение не проясняется, и я не чувствую, как его губы нежно скользят по моему декольте.

– Я уверена, что не могу пошевелиться, и мы должны спать вот так, – шепчу я.

– С удовольствием.

– Я серьезно. Все онемело.

– Биззи, если ты хочешь остаться здесь на всю ночь, я с радостью это сделаю.

Я использую всю свою энергию, чтобы сесть и посмотреть ему в лицо.

– Я люблю тебя, Креншоу Беннет!

– Не так сильно, как я люблю тебя, в скором времени, Лизбет Беннет!

Я падаю ему на грудь и закрываю глаза. Ночью он отводит нас в нашу комнату и заботится обо мне.

– Я не могу этого объяснить, Клэр! Это в отличие от всего я когда-либо испытывала в жизни. Вся команда была великолепна, но Ники было не остановить. У него все было в порядке. Когда мы видели его за обедом в воскресенье, он был так спокоен и собран, что никогда бы не подумала, что он играет в Суперкубке. Я никогда в жизни не была так горда, за исключением того случая, когда он вытащил Шоу и Матиса на сцену вместе с ним. Мы с Марией не могли перестать кричать.

Я продолжаю болтать о своих выходных, бредя победой Ники и шансом быть частью стольких мероприятий. Шоу все время был занят деловыми мероприятиями, но это не убавило очарования всего мероприятия.

– Итак, когда вернутся мальчики?

– Шоу возвращается в полдень с Матисом. Команда будет здесь вскоре после этого. В аэропорту их встречают. Парад в среду.

– Моя задница пойдет с тобой на этот чертов парад. Убедись, что Шоу достанет нам лучшие места.

– Обязательно. Мои родители тоже будут с нами.

– Ты почти дома?

– Да, я еду в гараж. Расскажи мне еще раз, почему я согласилась на смену сегодня вечером. Это было глупо. Полеты в четыре утра – отстой.

– Говорила тебе, что это глупо, но ты никогда не слушаешь, – насмехается она.

– Я вешаю трубку, – обрываю я ее и заезжаю на назначенное место.

Внезапно я чувствую смертельную усталость, события последних пяти дней догоняют меня. Мои глаза начинают щипать от усталости, когда я хватаю свою маленькую сумку с пассажирского сиденья, благодарная Шоу за то, что он взял с собой остальную часть моего багажа.

– Ты, должно быть, очень гордишься собой.

Я останавливаюсь на полушаге и, обернувшись, вижу Сашу, идущую ко мне с ненавистью и отвращением во взгляде. Мой желудок падает, когда я обыскиваю гараж и вижу, что мы совершенно одни.

– Саша, что ты здесь делаешь?

– Я пришла поговорить с тобой, как женщина с женщиной. Время оставить это дерьмо прямо здесь.

– Про какое дерьмо ты говоришь? – я изо всех сил стараюсь говорить спокойно.

Я вижу ее впервые за несколько месяцев, с тех пор как она без предупреждения заглянула в больницу. Мне неприятно это признавать, но она все еще красива. Я надеялась, что она взорвется или у нее будут побочные эффекты, о которых говорят беременные женщины, но это не так. Она стройна, подтянута, и у нее идеальный беременный животик.

Ее волосы, макияж и выбор платья для беременных выглядят идеально на ней. Даже с ее мерзким взглядом, которым она стреляет в меня.

– Ты говоришь, что любишь Рена, так что пора тебе понять, что если ты не прекратишь этот фарс нелепых отношений, то лишишь его сына, – она останавливается меньше чем в трех футах от меня.

– Прекрати сейчас же! Я отказываюсь стоять здесь и вести этот разговор. Особенно после всего, что ты сделала со мной и Шоу. Если у тебя есть что сказать мне, это должно пройти через Колдуэлла.

– Чушь собачья! Время адвокатов истекло. Мы уладим это сегодня. Ты не можешь жить жизнью, которая должна быть моей. Мы с Реном идеально подходим друг другу! Я говорила это раньше и скажу еще раз, он ослеплен жалостью к тебе. Это единственное объяснение такого безумного поведения. Ты заставляешь его выбирать между тобой и его собственной плотью и кровью. Ты – ничто!

Одиннадцать лет сдерживаемого разочарования, запугивания и неуверенности, наконец, взрываются, и я выпрямляюсь, отвечая на ее взгляд.

– Ты ревнивая, самовлюбленная, эгоистичная и явно заблуждающаяся женщина. Это не должно быть твоей жизнью, потому что нет тебя и Шоу. Я знаю, что он спал с тобой в пьяном угаре, оба раза. Он признал свои ошибки и отсутствие суждений, и с этим он будет жить всю оставшуюся жизнь. Может, у тебя и было сердце в глазах, когда он пошел с тобой домой той июльской ночью, но ты хотя бы спросила его, что он делал той ночью? Ты знала, что он был в том баре, потому что я только что ушла со свидания? Он и его братья защищают меня и вышли, чтобы убедиться, что им не нужно вмешиваться. Это не жалость. Это любовь! Так что, на самом деле, ты была легкой добычей, когда он был пьян. Почему ты этого не понимаешь? Он говорил тебе много раз.

Ее глаза вспыхивают, наполняясь яростью. Я продолжаю, пока не потеряла самообладание.

– Ты думаешь, что вы идеально подходите друг другу? Это потому, что ты сучка, которая лезет в общество и ищет такого мужчину, как Шоу, чтобы сжалиться над тобой. Жаль, что ты выбрала не того человека. Он любит меня, снова и снова доказывал, как сильно. Он также любит твоего сына, и мы оба знаем, что он будет невероятным и любящим отцом. Он смирился с ситуацией, и будет бороться до последнего вздоха, если ты попытаешься удержать его от этого ребенка. Но знаешь что, это не отразится на нем. Это отразится на тебе, потому что ты не можешь преодолеть свои мелкие и незрелые обиды и нелепую войну, которую ты вела со мной. Я никуда не уйду, Саша, никогда! Это может быть холодно, но ты должна это услышать. Шоу не любит тебя, его родители настроены скептически, Матис и Ник терпеть тебя не могут, и я ненавижу тебя всей душой. Тем не менее, я решила отложить свои чувства в сторону, чтобы помочь Шоу вырастить этого ребенка. Тебе пора сделать то же самое. Ты даже не называешь его правильным именем!

От моих слов по ее лицу пробегает лавина эмоций. В любое другое время я бы упивалась тем фактом, что эта злобная сука наконец-то поняла, что не выиграет эту битву. Я больше не бегу. Я защищаю себя и человека, которого люблю всем сердцем. Она использует мои слова против меня. Я знаю это, и мне придется многое объяснить Колдуэллу, чтобы убрать этот беспорядок, но пришло время.

Мое чувство выполненного долга недолговечно, когда она хватает себя за живот и сгибается в талии, испуская вопль, наполненный болью. Я не осмеливаюсь сделать шаг вперед, ожидая, не подвох ли это. Когда ее лицо начинает искажаться, и она, спотыкаясь, садится в машину позади нее, я начинаю беспокоиться. Она кричит, ее крик разносится в воздухе.

– Саша? – осторожно спрашиваю я. – Что происходит?

– Понятия не имею! – ее ответ звучит отрывисто. – Что-то не так.

– Господи Иисусе, что это?

– Стрельба, резкие боли, спазмы в животе, ноги слабеют, – выдавила она сквозь стиснутые зубы, хватаясь за машину, чтобы не упасть.

И тут я вижу: струйка жидкости стекает по ее ноге, потом еще и еще.

Черт, этого не может быть. Она не может рожать прямо здесь, в гараже Шоу. Что, черт возьми, я должна делать? Мой разум мчится, пока все мои годы в роли медсестры, наконец, не заработают.

– Саша, нам нужно присесть.

Я бросаю сумку и медленно иду к ней, протягивая руку к ее спине.

– Я помогу тебе сесть на пассажирское сиденье моей машины. Нам действительно нужно, чтобы ты устроилась. Помни, я медсестра.

Она рычит, когда я провожу рукой от ее спины к талии, пытаясь опереться на меня. Саша вскидывает голову и толкает меня изо всех сил. Я слишком нетвердо держусь на ногах, чтобы отлететь назад, ударившись головой о боковое зеркало. Боль пронзает затылок, но я качаю головой, чтобы сосредоточиться. Она быстро падает.