Противостояние

Через полчаса содержимое яйца булькнуло, и в одну из прорех высунулись короткие, но остренькие максиллы. Самки повскакивали с мест и прильнули к стеклу. Максиллы разошлись в стороны, и между ними появилось миниатюрное мальковое рыльце с трепещущей носовой складкой. Жидкое содержимое яйца запузырилось и потекло из разреза. Детеныш прижался с внутренней стороны, начав самостоятельно дышать.

Следующих действий пришлось ждать достаточно долго. Греза сплела полковра, Прорва наточила все острые предметы в доме и переключилась на чтение новостей, Осень устала музицировать и задремала. Наконец, восторженный возглас Солнышка вновь побудил самок обступить инкубационный отсек. Ротовые придатки собравшегося с силами малька зашевелились, раздирая скорлупу, и, наконец, сморщенная желтоватая мордочка высунулась наружу, а вслед за ней показались две лапки. Дальше вновь последовал длительный перерыв. Тогда Солнышко собралась было помочь, но Прорва остановила сестру: не стоило вмешиваться в естественный процесс, если он проходил без нарушений. Прождать пришлось еще минут сорок. Внезапно малек завозился и решительно полез вперед. Маленькие ручки оперлись о края скорлупы, утопив их в потоке слизи, и заметно напряглись, вытягивая из яйцевых оболочек не привыкшее к свободе тельце. Наружу стремительно вырвалась голова в обрамлении темно-коричневой слипшейся гривки, а следом показались плечи. Детеныш издал первую в жизни возмущенную трель и неуклюже плюхнулся носом в субстрат. Затем новорожденный подобрал под себя ручки и оттолкнулся, подтягивая заднюю часть. Скорлупа качнулась и опустела.

Солнышко оглянулась на Прорву, и, словно бы получив ее молчаливое дозволение, отключила термостат, откинула крышку отсека и неловко поймала малька в полотенце. Детеныш пискнул, но сопротивляться не стал, так как все его силы уже ушли на процесс выклева. Новоявленная матушка потрясенно замерла, прижав к себе пыхтящий сверток, и остальные самки сгрудились вокруг нее, радостно воркуя и пытаясь в этот сверток заглянуть.

— Дай-ка посмотреть, что за фокус вышел у нашего Фокусника, — на правах Главы гарема потребовала Прорва. Солнышко робко протянула детеныша старшей сестре, и та несколькими точными движениями стерла со светлой шкурки, покрытой редкими коричневатыми пятнышками, остатки влаги.

— Самочка? — обеспокоенно спросила мать малька. — Самочка же?

— Угу, — подтвердила Прорва, надавливая пальцем под слегка кровящим рубцом от желточного мешка и убеждаясь, что из клоаки ничего неожиданного не выставляется. — Девка. Здоровая зубастая девка, все, как ты хотела. Осталось ее помыть, а то липкая.

С этими словами, Глава гарема вернула дочку Солнышку, и самки всей гурьбой отправились купать новорожденную.

Дочь Солнышка уже успела встать на ножки и вкусить своей первой пищи, но сын Сумрака почему-то так и не спешил появляться на свет. Вот уже и праздник Белой Матушки, посвященный новому потомству, миновал, а малыш все еще сидел внутри своей скорлупки. Солнышко и Осень много времени провели в Храме, упрашивая светлую богиню не забирать детеныша, но, похоже, она оставалась глуха к их мольбам. На просвет в яйце не угадывалось движения, подходил срок, когда следовало разрезать оболочку и поглядеть, в чем же дело… Увы, иногда подобная манипуляция оканчивалась для детеныша фатально, если была сделана слишком рано. А проведенная слишком поздно она, зачастую, являла скорбящей матери уже всего лишь сморщенный трупик. В любом случае, у малька, не способного проклюнуться самостоятельно, шансов и далее было немного, так что вскрытие или не вскрытие яйца далеко не всегда играло решающую роль.

Солнышко промучилась несколько дней, прежде, чем все-таки осмелилась. Дабы поддержать ее, независимо от исхода операции, в инкубационное помещение вновь отправились всем составом гарема, и каково же было всеобщее изумление, на яйце был обнаружен свежий разрез. Взволнованная мать, глазам своим не веря, склонилась, дабы удостовериться в факте выклева — нет, не показалось! Тогда она решила на всякий случай расширить отверстие, как вдруг изнутри прямо сквозь него смачно чихнули. Солнышко успела надорвать скорлупу, но дальше Прорва ее остановила, строго сказав, что будущий воин должен из первой в жизни передряги выбраться без посторонней помощи, и Рыжая скрепя сердце вынуждена было согласиться.

Выбирался малыш долго. Ну, как, долго… Нормально выбирался, среднестатистических два с половиной часа. Сперва дышал сквозь прореху, то и дело начиная прогрызать себе выход, а затем, так же как сестренка, бросил все силы на решающий рывок. До того момента самки мучительно гадали, какого же цвета выйдет второй детеныш. Дочка Солнышка шкуркой явно пошла в мать, правда, была чуть светлее и глаза имела светло-розовые, но вероятность того, что и сын унаследует редкий окрас, казалась ничтожной. Однако детеныш, выйдя из яйца, превзошел все мыслимые ожидания: он был намного ярче сестры — да, что там, ярче матери!

— Н-да, — пробормотала озадаченная Прорва, вытирая желтого, как спелый кислоплод малька, щурящего оранжевые глаза. — Надеюсь, окажется, что у Фокусника в родне были такие… А то, чего доброго, усомнится еще, его ли это отпрыски…

— Ну, мы же все знаем, что его, — развела руками Солнышко. — Стало быть, были… Да, гляди, на моську-то — ну чистый Сумрак. У него точно такое же выражение, если разбудить слишком рано.

— Да, есть что-то… — согласилась Осень, забирая у сестры малыша. — И права ты была, когда ходила и вздыхала, что дети бы от такого самца загляденье были — они оба очень красивые. Особенно этот парень — просто слов нет. Не видела еще таких…

— А точно парень-то? — забеспокоилась уже дважды мамаша.

— Внешне похож, сейчас проверим, — отозвалась Осень и аккуратно надавила на низ пухлого брюшка, тут же явив радостным взорам присутствующих неоспоримое доказательство того, что у Сумрака наконец-то появился первый наследник.

Комментарий к Глава 9. Счастье в детях

Навеяло: «Adiemus» - любимый «Rain Dance»

========== Глава 10. Самки в ожидании ==========

Характер у меня тяжёлый,

Всё потому, что золотой.

(Владимир Вишневский)

С появлением детенышей жизнь гарема изменилась до неузнаваемости. Это лишь в течение первой недели после вылупления малыши спали сутками напролет, неторопливо расходуя запас желтка, а вот затем начиналось конкретное веселье. Весь распорядок дня пришлось перекроить под нужды малявок. Трижды в день их нужно было купать, дабы нежные создания не пересыхали и вовремя справляли нужду, и дважды в день плотно кормить. И, если первое особых проблем не вызывало, то второе требовало определенной сноровки. Поначалу основу малькового рациона составляли культивированные беспозвоночные. Их выпускали в специальный бокс, следом высаживая туда же детенышей, и карапузы самозабвенно ловили добычу сами, с хрустом пожирая сочные тушки и смешно отплевываясь от жестких ножек и щетинок. Для молодняка такой способ кормежки был естественен и полезен, так как развивал двигательные навыки и быстроту реакции, однако, благодаря данным упражнениям, а также небольшим щелям под дверками бокса, дом очень быстро наполнился сбежавшими кормовыми объектами. Чудом спасшиеся членистоногие теперь с неприятным постоянством обнаруживались в купальнях, кладовых и даже в постелях. Восторга прибавилось, когда начавшие расти отпрыски потребовали усиленного питания, и младшим самкам, в чьи обязанности вошел уход за потомством, выпала честь еще и срыгивать мелким часть своей пищи. Разумеется, они были с юности обучены это делать, но Солнышко едва помнила, когда же в последний раз практиковалась, а у Грезы как особы привилегированной и потому в прошлом менее всего загруженной работой няньки, хорошего навыка в принципе не имелось. Наверное, самым удачным ее опытом был маленький Джет, который, в силу своего бедственного положения не ждал, когда ему что-то отрыгнут, а просто жадно выхватывал неподготовленные куски мяса из челюстей сестры и жрал их целиком, давясь и кашляя. Ныне же ситуация складывалась принципиально иным образом. Окруженные всеобщим вниманием детки то и дело капризничали, плевались, получая корм «не той кондиции» и, чуть что, воротили нос.