Страница 7 из 126
Из размышлений его выдернул заключительный торжествующий возглас Гнева, подхваченный одобрительным ревом полусотни глоток. Сумрак взрыкнул за компанию со всеми, после чего была дана команда готовиться к взлету, и воины разошлись. Их по факту взлет не особо касался, команда относилась к пилотам и механикам, а остальные члены экипажа лишь должны были находиться в курсе, что через час корабль может слегка тряхнуть.
После необходимой подготовки и финальной проверки систем, «Изверг» плавно покинул док, ознаменовав старт прошедшей по корпусу вибрацией, и вышел за пределы станции, приобретая равномерное ускорение. Сумрак стоял у иллюминатора и вглядывался в надвигающуюся преисполненную рассеянным светом звезд бездну. За годы межпланетных путешествий он так и не смог свыкнуться с мыслью, что окружающая холодная бесконечность реальна. Взгляд неосознанно искал в ней привычный горизонт и твердь, повинуясь приказу разума, который упорно твердил: не может существовать вечной пустоты, вокруг лишь ночь, за которой скрываются самые обычные вещи. И так странно было одновременно осознавать, что это неправда, что за корпусом звездолета действительно расстилается безжизненная ледяная мгла, которой нет конца и края…
Сумрак невольно вспомнил свой первый полет… Его, бывшего тогда совсем несмышленым подростком, крайне впечатлил уже один только выход за пределы атмосферы, когда в мгновение ока за бортом отцовского челнока пронеслись слоистые облака, и солнечные лучи резко ударили в стекло кабины, рассыпая сноп огненных бликов, а затем сквозь пелену серого тумана челнок вырвался в царство вечной ночи, и Сумрак с невероятной высоты взглянул на сияющую внизу холодным белым светом неумолимо отдаляющуюся родную планету… Корабль Грозы болтался в то время на орбите в ожидании свой очереди на профилактику, вместе с томящимися в его недрах озабоченными юнцами, не получившими дозволения перебраться на станцию. Оказавшись на борту, юный Сумрак еще несколько дней мог созерцать планету, где прошло его беззаботное детство и осталась горячо любимая матушка. Он неотрывно смотрел на туманную сияющую сферу и вспоминал свою прежнюю жизнь, тщетно пытаясь заглушить то и дело подступающие к глазам слезы.
Когда же крейсер Грозы наконец покинул околопланетное пространство, и пораженный малек впервые увидел настоящий космос, его восхищению не было предела. И впредь Сумрак получал покой и утешение, лишь устремляя взор во мрачные, но такие манящие и таинственные глубины мироздания, раз за разом вспоминая материнские рассказы про обитель гордого Черного Воина. Он мог часами созерцать эти бескрайние просторы, озаренные мерцающим светом далеких туманностей, на время забывая обо всех неожиданно выпавших на его долю лишениях и истязаниях…
- Что это, черт возьми, было? – гневный голос, раздавшийся из-за спины, заставил Сумрака вернуться к действительности. Самец в недоумении обернулся, обнаружив позади себя негодующего Торопливого.
- Потрудись для начала выражать свои мысли яснее – тогда, может, начнешь получать ответы на заданные вопросы, – фыркнул Сумрак, намереваясь обойти раздраженного собрата и вернуться в каюту. Торопливый молча преградил ему путь и грубо толкнул в плечо. Так, все ясно. Сумрак решил даже не тратить время, добиваясь от оппонента внятного обоснования причины брошенного вызова – тот все равно бы не смог достойно облечь свои нелепые чувства в словесную форму. Этот дурень злился из-за того, что добровольно принял бесчестную схему заполучения самок и сам же с этими самками не справился. Но ему бы следовало пораскинуть мозгами и сделать выводы, а он вместо этого обвинял Сумрака.
- Ла-адно, – процедил сын Грозы, – коли так тебе неймется, то пошли…
Больше не говоря ни слова, они вернулись в опустевший к тому времени тренировочный зал. О поединке следовало объявить во всеуслышание, но, так как объявлять было некому, они начали без свидетелей. В качестве оружия соперники стандартно выбрали копья. Особо расшаркиваться друг перед другом они не стали – сразу приступили к делу.
Схватка двух разъяренных самцов яутжей, пожалуй, являла собой одно из самых потрясающих воинственных зрелищ во всей галактике. Многие народы взращивали достойных, умелых и сильных воинов, владеющих самыми изощренными боевыми приемами, а среди огромного числа видов инопланетной фауны встречалось множество грозных диких существ, обладающих свирепостью, мощью и хищной грацией, но одни лишь яутжи удивительным образом сочетали в себе мастерство, неподражаемую тактику и неудержимый звериный пыл. Обычно вначале поединка, противники, сходясь, пригибали массивные головы и щерили устрашающие крючья жвал, громогласно рыча и выдавая низкие прерывистые трели, встряхивая густыми гривами, сверкая безумными глазами, поигрывая в нетерпении смертоносными когтями. Подобно своим далеким предкам, они совершали друг перед другом резкие кивки и раздраженно подергивали из стороны в сторону шеями, сигнализируя о готовящемся броске. Их напряженные спины вздувались буграми мускулов, и от наклонившихся вперед мощных фигур исходила истинная, неприкрытая первобытность. Казалось, еще немного и они сцепятся подобно животным, норовя впиться сопернику в горло и разодрать голыми руками его нутро… Но вместо этого следовал молниеносный первый выпад, и оружие в руках воинов перекрещивалось, высекая искры. Противники вновь расходились и вновь бросались друг на друга, демонстрируя неожиданные самобытные приемы, изобилующие обманными колебательными движениями. Временами кто-то из них замирал, как бы оценивая ситуацию, но в следующую секунду переходил в яростное наступление, и тогда соперник ловко уходил от ударов и точно так же принимал статичную выжидающую позу, чтобы через секунду совершить ответный коварный выпад. Самцы редко полагались лишь на грубую силу, больше пытаясь друг друга обхитрить, запутать, вывести из равновесия. Они друг друга изучали, не причиняя серьезных ран и не стремясь в первые минуты боя взять верх. Воины откровенно наслаждались процессом, и, чем сильнее была их взаимная ненависть, тем дольше они растягивали таким образом удовольствие. Лишь, когда их шкуры покрывались многочисленными мелкими порезами, нанесенными легким касанием самых концов лезвий не с целью причинить противнику ущерб, а с целью оскорбить и разозлить его, движения самцов начинали неуловимо ускоряться, так что через некоторое время уследить за мелькающим оружием и пляшущими друг напротив друга фигурами более не представлялось возможным. И вот тут они уже начинали рубить наотмашь и колоть насквозь, вкладывая в каждый удар небывалую силу. Тогда первая кровь лилась наземь, предрекая скорый исход битвы. Один из соперников оказывался мощнее, искуснее, быстрее или проворнее, опрокидывая другого, либо изматывая его, либо нанося точным движением серьезную, иногда, смертельную рану. Поверженный оказывался у ног торжествующего победителя, и отстоявший свою честь самец воздавал хвалу собственному превосходству торжествующим грудным рокотом, выгибая спину и горделиво вскидывая надменную голову. Чем старше и опытнее были сражающиеся воины, тем более грандиозно выглядел их поединок, впрочем, для любого стороннего наблюдателя весьма впечатляюще смотрелись даже нелепые по мнению самих яутжей стычки молодняка.
Сумрак и Торопливый были молодыми и горячими бойцами. Их схватка не затянулась надолго, однако, будь у нее свидетели, никто бы не посмел упрекнуть самцов в нарушении правил или назвать их движения смешными. Они обменялись несколькими выверенными и сбалансированными выпадами, каждый раз не без изящества уходя от них, после чего некоторое время медленно кружили на месте… И внезапно ринулись друг на друга одновременно, угрожающе рыча, и схлестнулись как две сокрушительные океанские волны. Торопливый вонзил свое оружие Сумраку под ключицу, но сам тут же получил мощный скользящий удар в грудину, сваливший самца с ног. Сын Грозы моментально оказался над проигравшим, приставив острие копья к самому его горлу и оглашая зал победным ревом, знаменующим окончание поединка. Торопливый униженно взвыл и остался лежать на месте. Успокаиваясь и убирая копье от шеи зарвавшегося собрата, Сумрак презрительно усмехнулся: