Страница 18 из 126
— Нет, я не пойму, ты, что, трахался тут? — беспардонно осведомился из багажника Кошмар.
— Мой челнок — что хочу, то и делаю в нем, — рыкнул Сумрак.
— Правду все-таки говорят, что ты извращенец, — буднично откомментировал младший самец. Старший сделал вид, что не услышал, хотя на ум просилось одно: «Да кто бы говорил!»
В очередной раз вспомнив своих ненаглядных женушек, самец вновь ощутил острый приступ тоски. Прикипел он все-таки к ним, серьезно прикипел… Даже к Прорве со всеми ее садистскими замашками… В жизни-то она нормальная баба была, умная даже, как оказалось. Ну, для самки. Скучал Сумрак и по Осени – при ней, не смотря на ее кажущуюся надменность, самец чувствовал себя спокойно и уверенно. Греза… Греза вообще не выходила у него из головы, снилась постоянно… А Солнышко… Боги, да ведь по срокам она должна была снестить буквально со дня на день! Сердце предательски екнуло. Первые детеныши… Не думал Сумрак, что это случится так скоро. Мать, когда узнала, обрадовалась и пожелала, чтобы у нее в первую очередь появилось несколько хорошеньких внучек. Впрочем, неизвестно, какое решение по поводу пола младенцев приняла Солнышко — Сумрак предпочел пока в эти дела не вмешиваться. Самцу одного того факта уже хватало, что вот-вот ему предстоит впервые стать отцом. Гроза, кстати, тоже явно остался доволен «достижением», хоть вида и не подал и вообще весь гарем сына раскритиковал, как только мог… Ну, он ведь просто их не видел. А по рассказам и впрямь все выглядело странновато… Тем не менее, Сумрак был уверен, что юный Гроза точно так же трепетал и терял волю перед Загадкой, как он перед Грезой. И почти наверняка вкушал от Сейши столь ж свирепые ласки, что его потомок от Прорвы…
— Эй, напарник, хватит слюни пускать, Сезон прошел, женилка в отпуске! — стеркотнул из-за спины Кошмар, ощутивший некую непредвиденную заминку.
— Я сейчас кому-то врежу, — мрачно пообещал Сумрак и запустил двигатели.
В этом лесу всегда царил полумрак — свет не мог проникнуть сквозь густые кроны, теряясь где-то по пути. Совершив посадку на единственной найденной прогалине, воины покинули челнок, загерметизировав его, и углубились в плотоядно вперившуюся в них тысячами глаз чащу. О, тропики Наваждения были бесподобны! Они находились в постоянном движении; трепещущие, дышащие, пульсирующие… Куда ни глянь, всюду стелилась и щетинилась диковинная растительность самых невероятных форм. Многие стебли и лианы самопроизвольно извивались и подрагивали, и отнюдь не ветер был причиной их шевеления… Широкие листья образовывали таинственные куртины, в которых прятались десятки существ; то тут, то там словно острые пики торчали жесткие травы, высотой больше, чем по пояс, а с деревьев свисали гроздья слабо мерцающих грибов и длинные мшистые космы.
Между стволами то и дело поблескивала черная гладь мелких водоемов, представляющих собой истинную колыбель жизни. Вдоль берегов копошились разные причудливые обитатели этих высокопродуктивных экосистем, при малейшем шорохе резво соскальзывающие в воду. Растительность тянулась к лужицам и бочажкам тонкими воздушными корнями, впитывая влагу, чтобы тут же испарить ее, превратив в легкий туман.
Лес был полон звуков. Тихий писк и бормотание, глухое уханье и шипение, дребезжащие трели мелких беспозвоночных, схоронившихся в упругих наслоениях гнилого листового опада… Здесь постоянно присутствовал стабильный шумовой фон, но он был не давящий, а, напротив, неожиданным образом расслабляющий и успокаивающий.
— Сними маску, — предложил Сумрак, показывая своим примером, что это безопасно.
Воины освободили лица и замерли с поднятыми головами и разведенными жвалами, втягивая душистый воздух. Сырой, но не затхлый, напитанный сотнями дразнящих незнакомых запахов, он пробуждал все древние охотничьи инстинкты, обнажая природную жестокую суть яутжей. Внезапно захотелось скинуть броню и подобно диким зверям взять след дичи, устремляясь за ней в самые потаенные уголки манящих дебрей. Захотелось настигнуть ее и броситься из засады, нещадно разрывая жертву когтями, просто так, без всякого оружия. Или даже вцепиться зубами, и пить кровь еще живой, сопротивляющейся добычи… Чувствовать, как она стекает по груди и шее, сочится между пальцами и густыми каплями падает вниз, впитываясь в теплую почву…
Больше не в силах сдерживать эмоции, Сумрак раскатисто зарокотал в такт пронзившей его напрягшееся в хищном предвкушении тело дрожи, и Кошмар тут же вторил ему чередой возбужденных щелчков, поддавшись нежданному первобытному порыву. Охота началась!
Комментарий к Глава 5. Малая Охота Навеяло: E
Глава писана на планшете, так что дружно ищем ляпы) Внезапно написала всего за день, это рекорд... Ну, о качестве вам, конечно, судить, починим комп – может где подправлю)
====== Глава 6. Наваждение ======
Этот странный лес вел себя подобно единому полуразумному живому организму. Пребывая в постоянном движении, он то изучал пришельцев, робко дотрагиваясь до них своими побегами, то проверял их, ставя корнями подножки и сбрасывая с высоты ветки и плоды. У Сумрака с лесом был давно заключен негласный договор: благосклонность чащи в обмен на уважение охотника, так что эти невинные забавы лишь вызывали у него улыбку, Кошмар же был взволнован и поминутно настороженно озирался, излишне бурно реагируя на каждый малейший звук.
— Нам нужно разделиться и обследовать местность, — изрек старший самец, как только немного осмотрелся. — Я в этом секторе тоже впервые. Постоянно будь на связи. Ищи укрытия, источники питьевой воды и удобные для перемещения участки. В болота не лезь. Увидишь колонию Кусачек — отмечай на карте и тоже пока не лезь. Расходимся на пять километров, пока нам такого участка хватит, дальше по обстоятельствам.
Кошмар нагнулся в знак того, что задание понял, и с энтузиазмом ломанулся сквозь подлесок. Сумрак повернулся и двинулся в противоположную сторону. А неплохо у него выходило командовать…
Сын Грозы перемещался быстро и бесшумно, зорко вглядываясь в трепещущие тени зарослей. Среди серой листвы временами мелькали красноватыми пятнами живые силуэты разных некрупных существ; болота теплели испарениями от гниющей растительности, повсюду вспыхивали белые огни люминесцентных микроорганизмов. Медленно поворачивая голову из стороны в сторону, Сумрак время от времени приостанавливался, втягивая воздух. Фильтры его маски были сейчас раскрыты, он пользовался только сканерами. Леса Наваждения обычно не приносили неожиданностей, но тем не менее при первом знакомстве с новой территорией следовало проявлять должное внимание ко всем деталям. Оставалось надеяться, что Кошмар также со всей серьезностью отнесется к заданию, впрочем, даже, если бы он и напортачил, особо волноваться за него не приходилось: Сумрак никогда бы не отпустил его далеко, зная, что где-то может таиться опасность, с которой юный воин в одиночку не справится. Что до Кусачек, то их на самом деле надо было еще поискать и растревожить, чтобы они начали представлять реальную угрозу.
Сумрак вывел себе изображение с маски напарника и периодически посматривал на него. Пока что Кошмар опасений не вызывал, шел вполне осторожно и действительно куда попало не лез. Успокоившись на его счет, сын Грозы полностью переключился на исследование местности. Необходимо было отыскать хотя бы несколько колоний дичи, чтобы Охота состоялась.
Процесс выслеживания добычи нравился Сумраку гораздо больше, чем процесс ее поимки. Ему доставлял удовольствие поиск самых незначительных следов, причем, на показания приборов он старался полагаться как можно меньше. Намного интереснее было пытаться думать, как дичь и предугадывать ее действия, чтобы потом провоцировать на ошибки и загонять в ловушку. Конечно, на Охоте не обходилось и без открытого преследования, и без лишенного всякой интеллектуальной составляющей чистого боя, но Сумрак старался максимально избегать всего этого, не находя никакой отрады в массовом уничтожении живых существ. Он не гнался за количеством трофеев, предпочитая следить за их качеством. Так с Посвящения он забрал лишь один знаковый для него самого череп, хотя, по факту мог поотрезать головы всем убитым Жесткачам, ибо те были застрелены не исподтишка, как во время зачистки, а во время истинного сражения. Тем не менее, Сумрак понимал, что двадцать сравнительно мелких одинаковых черепов в коллекции только еще недавно окропленного юнца будут говорить о том, что он пожадничал, пытаясь набить себе цену путем помещения на трофейную стену всех жертв своего сплошного огня, вместо того, чтобы честно предоставить всем на обозрение черепа одного-двух убитых в поединке врагов. Да и, по правде говоря, обрабатывать такие горы трофеев ему тоже не улыбалось. Сумрак привык делать это не спеша и аккуратно, украшая кости и экзоскелеты гравировкой в честь особо запомнившихся испытаний. Конечно, многие охотники придерживались прямо противоположного мнения, собирая максимум «сувениров» и не заботясь об их идеальной сохранности — шлифанул чуток и швырнул в общую кучу… Да, этим много кто грешил.