Страница 47 из 52
И не то, что бы Грезе не нравился секс с ним, как раз даже наоборот. Но она откровенно устала и была не в восторге оттого, что Сумрак резко взял моду вот так идти напролом с неотвратимостью бронетранспортера. Неужто на этом вся романтика и закончилась? Стало быть, пока она была для него недоступна, он был чуток, внимателен и заботлив, а стоило ей перейти в его полное распоряжение, сразу принял как должное? Мать говорила, что все они, мужики, такие, но Греза даже не подозревала, насколько она может быть права…
Короче говоря, пока Греза совершала безуспешные попытки вникнуть в происходящее, самец, даром времени не теряя, покрыл ее еще трижды. При этом он уже не разменивался на слова и прелюдии, а с абсолютно непринужденным, если не сказать будничным, видом подходил и приступал к спариванию. Греза пыталась давать отпор, но быстро с ужасом убедилась в том, что это абсолютно бесполезно. Нахальный самец, возбудившись до предела, пустил в ход не только свои феромоны… Сумрак полностью застал самку врасплох, когда внезапно принялся сопровождать свои действия необычными вибрирующими трелями, от звуков которых партнершу на время словно бы сковывал паралич, не позволяющий сопротивляться.
Справедливости ради, стоит отметить, что сам Сумрак был поражен тем, что с ним творится, не меньше… Он впервые чувствовал себя так. Периодически самец будто бы просто отключался, теряя действительность, и тогда во всем его мозгу оставалась единственная мысль, в мгновение ока вытеснявшая все остальные: «Только моя!» А в следующий момент самец обнаруживал что уже во всю овладевает самкой. Из его горла то и дело бесконтрольно вырывались странные новые звуки. Клокочущей волной они поднимались откуда-то из глубины груди и заставляли все его тело мелко содрогаться. И самка начинала изгибаться, содрогаясь в такт, как только он проникал в нее.
С прежними партнершами такого не было. В разгаре несдержанных оргий они не раз доводили его до бессознательности, до беспамятства, до самой грани потери рассудка, пьяня зрелыми ароматами и пленяя изощренными ласками, но, приходя в подобное состояние, самец был готов повиноваться и выполнять все их желания, а вовсе не воплощать свои. Правила игры всегда задавали самки, даже, если этими правилами предусматривалось его весьма жесткое поведение. Спаривание инициировали тоже они, хоть часто и не явно, делая пару соблазнительных движений и создавая у самца иллюзию остающегося за ним первого шага. Но только иллюзию. И еще кое-что… Во время соитий с тремя сестрами Сумрак рычал, стонал, урчал от удовольствия… Но ни разу не пел.
И, хотя Сумрак сейчас был не в состоянии этого осознать, происходящее объяснялось весьма просто: впервые получив в свое распоряжение девственную самку моложе себя, он неосознанно начал демонстрировать типичное доминирующее поведение старших самцов. Он попросту токовал перед Грезой! И пусть такое ухаживание заключалось всего лишь в неотрывном следовании за избранницей с попытками покрыть ее, как только та зазевается, оно было весьма эффективным, хоть и не всегда саму самку устраивало.
- Все, хорош! – наконец огрызнулась самка, все-таки найдя в себе силы решительно стряхнуть в очередной раз осаждающего ее самца. Пока озадаченный и потому ненадолго пришедший в себя Сумрак соображал, что к чему, она бросилась в воду и попыталась уплыть на противоположный берег. Но партнер довольно быстро сориентировался и плюхнулся вслед за ней, догнав в два счета, проворно обхватив одной рукой и развернув к себе лицом. Они остановились на середине реки, и течение медленно повлекло их прочь.
- Кто-то сегодня не в настроении? – промурлыкал Сумрак, неторопливо заплывая под самку.
- Кто-то меры не знает! – прошипела она.
- Просто мера у каждого своя, – лукаво возразил самец, а затем, помолчав немного, добавил с заговорщической интонацией: – А в воде мы с тобой еще не пробовали…
Греза измученно закатила глаза, чувствуя, как что-то уже подозрительно тычется ей в живот.
- Ниже… – обреченно проговорила она.
Примерно через час произошло чудо: самец наконец-то пресытился любовными играми и успокоился. Паре удалось-таки вымыться, после чего Сумрак нырнул и выловил из реки вкусное и питательное рыбообразное существо, чтобы накормить самку. Пока Греза с жадностью ела, он лежал рядом с ней на берегу и изредка дотрагивался до ее ног или спины вожделеюще дребезжа, но спариваться больше не лез.
Потом они вместе вернулись к челноку, где Греза сразу со стоном повалилась в кресло. День только начался, а самке уже хватило впечатлений на неделю вперед… Пока она отдыхала, Сумрак прибирался в кабине, собирая раскиданное обмундирование. Наблюдая за ним, Греза опять погрузилась в размышления, касающиеся теперь уже не только минувшей ночи, но и всего сегодняшнего беспредела. Ей поневоле начала закрадываться тягостная мысль, а уж не сменила ли она шило на мыло? Серый обхаживал ее только, чтобы получить доступ к ее телу, и это Грезу бесило. Сумрак же выгодно выделялся на его фоне, прежде всего, не своей молодостью, а живым умом, покладистым характером и, на первый взгляд, неподдельным интересом к личности самки. Но куда, позвольте спросить, теперь все это подевалось? Лишь только удостоившись статуса ее избранника, он немедленно возвел в приоритет физическую сторону отношений, игнорируя чувства Грезы. Может, он вообще все это время умело притворялся кем-то другим, осуществляя коварный план по заманиванию доверчивой самки в свои сети? Не поспешила ли она с выбором?
По всему было ясно, что юную самку спровоцировал на необдуманные действия какой-то сезонный скачок гормонов… А сейчас, после удовлетворения первого зова природы, к ней пришло неотвратимое и горькое отрезвление. Похоже, Сумрак был не тем, за кого себя выдавал. Или это она, глупая, приняла его за того, кем на самом деле хотела бы его видеть.
С другой стороны… Речь ведь все-таки шла о самце. А они все теряют голову в Сезон. Так, может, его поведение было и нормальным для гона? Да, он достойно справлялся со всеми искушениями, пока Греза ему не принадлежала, но, когда она ему отдалась, к чему оставалось сдерживаться? Он попросту слетел с тормозов и, наверное, было бы наоборот странно, не произойди подобное. Кроме того, вся ирония заключалась в том, что при отсутствии ожидаемого физического внимания со стороны Сумрака Греза разочаровалась бы еще больше! Боги, так чего же она хотела на самом деле???
Воин тем временем закончил развешивать доспехи и вернулся к самке. Греза с тревогой поглядела на него. «Передохнул, сейчас снова полезет…» – мелькнуло в ее голове. Но Сумрак неожиданно опустился перед ней на корточки и, поглядев на самку с прежней нежностью, забрал ее руки.
- Я должен ненадолго оставить тебя, любимая, – тихо сказал он. – Нужно уладить кое-какие формальности…
- …любимая? – переспросила самка, привставая, словно в попытке лучше расслышать его слова. – Так ты, стало быть, чувствуешь ко мне что-то кроме жажды удовлетворения собственной похоти?
Сумрак изумленно поджал жвала, похоже, немало задетый этими словами, и воззрился на самку со смесью недоумения и осуждения.
- Ну разумеется, глупая ты самка… – наконец проворчал он. – Не ожидал…
Греза застрекотала, не давая ему закончить фразу, и притянула самца к себе.
- Так скажи мне, что ты чувствуешь, – произнесла она, проникновенно заглядывая ему в глаза.
- Я люблю тебя, Греза, дочь Желанной, – прошептал Сумрак. – Люблю с самой первой нашей встречи.
А ведь это и было все, что она хотела знать и слышать...
- Почему же молчал? – Греза еще слегка недоверчиво прищурилась.
- Охотнику не пристало бросаться откровениями…
- А теперь?
- А теперь я – твоя беспомощная жертва, – голова Сумрака медленно поникла. – Потому что в твоем присутствии я теряю разум, Греза, теряю себя… Что может быть страшнее? И сейчас я молю тебя о снисхождении. Если можешь, прости меня за все, что я совершил, и все, что еще совершу…
Сказав так, он, не дожидаясь ответа, ласково потерся о ее шею ротовой перепонкой, встал и отошел к передней консоли челнока. Набрав какую-то комбинацию кнопок, он попросил: