Сумрак и Греза

И вновь Греза сбежала от домогательств Серого, направляясь в тихую лощину, избранную Сумраком в качестве временного пристанища. Ей хотелось скорее увидеть самца, поговорить с ним, ощутить его рядом… Чтобы потом, дождавшись вечера, прокрутить в голове все подробности их минувшей встречи и придумать ей альтернативный итог. Интересно, а фантазировал ли на предмет их возможной близости сам Сумрак? И, если да, то насколько их фантазии совпадали?

В этот раз Греза застала его на обрывистом речном берегу. Самец расположился на корточках на самом краю, пребывая в состоянии глубокой задумчивости, и время от времени кидал камешки в воду. Его спина была покрыта запекшимися кровоподтеками, тянущимися от поверхностной, но длинной раны ниже лопаток.

— На кого нарвался? — поинтересовалась самка, подходя и без разрешения осматривая порез. От ее неожиданного прикосновения воина пробрала дрожь.

— Просто товарищеский бой… — ответил он, не оборачиваясь.

— Ой, так у тебя и здесь еще, — Греза вовсе уж бесцеремонно схватила его за плечо, — и на ноге! Да сколько ж можно? Ты же весь, весь шрамах, с головы до ног!

Сумрак наконец обратил к ней свой взгляд.

— А я думал, самкам нравятся шрамы, — усмехнулся он.

— Нет, ну не когда же они друг на друга накладываться начинают!

— У меня были весьма насыщенные ученические годы, — уклончиво пояснил самец.

— Обработать надо, — вернулась Греза к первоначальной теме, — а то грязь попадет.

— Потом, — Сумрак уставился в землю.

— Когда потом-то? Потом я уйду, а без меня ты не достанешь.

Самец снисходительно покачал головой. Конечно, куда ему без помощи этой самонадеянной самки. Того и гляди пропадет без нее.

— Просто посиди со мной немного… Пожалуйста, — проговорил он, осмеливаясь взять руку самки и потянуть ее к себе.

Греза хмыкнула и уселась рядом, свесив с обрыва ноги.

— Ты что кислый такой? — поинтересовалась она.

— Так... Думаю…

Греза вздохнула и тоже устремила свой взгляд на лениво несущую свои воды прозрачную реку. На другом берегу расстилался душистый луг, а чуть дальше шумел лес. Красивые все-таки здесь были места, к тому же, очень спокойные… Можно было сидеть вот так часами напролет и созерцать безмятежное шевеление окружающей природы. Греза так и поступала прежде, когда бывала здесь одна.

Но сегодня что-то было не так. В воздухе висело необъяснимое напряжение, от которого не могли оградить ни ласковый плеск воды, ни теплые солнечные лучи, ни умиротворяющий пейзаж. И исходило это напряжение от самца. Ошибочно связав состояние Сумрака с недавним поединком, Греза решила попробовать как-то отвлечь своего приятеля, ибо сидеть дальше с ним таким смурным просто не было никаких сил…

— Так, хватит страдать! Пошли, — решительно проговорила она, поднимаясь и направляясь в сторону ближней чащи. — Сходим до твоего челнока и приведем в порядок твои раны, а потом я бы немного прогулялась, если ты не против. Можем даже опять поохотиться вместе, мне в прошлый раз понравилось. Или…

— Греза… — вдруг прервал ее Сумрак.

— Что? — насторожилась самка, возвращаясь к нему.

Воин медленно встал, опираясь на копье.

— Я улетаю. Это наша последняя встреча.

Его слова прозвучали для самки как гром среди ясного неба. Улетает? Последняя? Они больше не увидятся? Греза не поверила своим ушам. Потрясенная, она несколько секунд просто стояла и тупо пялилась на собеседника, а затем внезапно отвернулась и молча отошла к краю обрыва.

— Я… буду скучать, — тихо добавил самец, так и не дождавшись какой-либо словесной реакции. Греза опять промолчала.

Тогда воин отбросил копье и приблизился к ней. Он хотел что-то еще сказать, даже рот открыл, но почему-то не смог больше вымолвить и слова. Руки сами потянулись к тонкому, манящему стану. Мгновение, и Сумрак уже стоял, прильнув к самке сзади и крепко сжимая ее в объятиях. Он мог жестоко поплатиться за подобную вольность… Но Греза даже не шелохнулась. Она знала, что не должна позволять самцу такого, но не могла себя заставить его остановить.

Всей спиной она почувствовала его сильное напряженное тело. Густо запахло мускусом. Дыхание самца, бывшее поначалу глубоким и ровным, стало сбиваться, порывистой жаркой волной обдавая ее плечи. Его руки дрогнули… Грубые мозолистые ладони разомкнулись и медленно заскользили по животу Грезы. Погрузившись в мягкую короткую гриву, Сумрак нежно, самыми кончиками жвал начал перебирать по шее и затылку самки, спускаясь на спину, ведя вдоль позвоночника и снова возвращаясь в своих ласках к хрупким плечам и ключицам. Постепенно его действия становились все резче и уверенней. Руки охотника принялись жадно и исступленно хватать прекрасные изгибы юного девичьего тела, забираясь под легкую ткань одеяния и комкая ее. Греза ощутила, как в ее крестец упирается с каждой секундой все больше восстающая пылающая плоть, и от этого возбуждающего касания у нее между ног тоже стало нестерпимо горячо.

Как же он хотел ее! Как жаждал!

Уже привыкнув к порядочности и деликатности Сумрака, Греза в данный момент с удивлением и не без удовольствия наблюдала его с совершенно другой стороны. Он стремительно терял голову от страсти, лишающей молодого воина рассудка и заставляющей его отступить от принципов. Сумрак все-таки в последний момент поддался всемогущему инстинкту, делая столь рискованный первый шаг. Шаг, которого самка втайне уже давно от него ждала, не решаясь самой себе в этом признаться…

Движения его рук превратились из настойчивых в распутные, уходя вниз, вниз, дальше вниз… Сумрак был удивительно аккуратен с когтями, не допуская ни единой царапины, даже когда остро проводил ими по чешуе, дразня, вызывая нечто среднее между болью и щекоткой. Одна его рука соскользнула к узкому, уже сочащемуся входу и начала плавные поглаживания. Своим коленом самец без применения силы, но уверенно развел ноги самки шире, дабы не поранить ее чувствительную кожу и легко, едва проникая, принялся водить подушечками пальцев вдоль клоакальной щели, как бы невзначай задевая едва выставляющийся маленький бугорок. Дыхание становилось все глубже и чаще. Его дыхание, ее дыхание… Почти в унисон, перебиваясь первыми тихими стонами и сдавленным рычанием. Еще…

«Еще! Сумрак, прошу, не останавливайся, не прекращай эту сладкую пытку! Пусть она длится вечно… Сожми крепче, не отпускай! Держи, когда я начну вырываться, и продолжай ласкать насильно. Не давай свести вместе бедер, не позволяй себе мешать, не отпускай! Не отпускай…»

Она имела право огрызнуться и ударить его, вцепится в лицо, расцарапать, а потом убежать и позвать своего могучего покровителя, который бы и мокрого места от обнаглевшего юнца не оставил. Он знал это и боялся, но этот страх не мог пересилить желания обладать ею.

Она также могла поддаться на его ласки, и тогда, после всего произошедшего, он стал бы чувствовать себя последним негодяем. Он знал это и боялся, но его вожделение оказывалось сильнее моральных принципов…

Греза сама подвела его к краю, сбила с пути, спровоцировала. Боги, как сложно его оказалось спровоцировать! Но ей удалось. Давай же, воин, бери теперь свое, бери жестко и ненасытно, хватит держать в узде свою звериную суть!

Самка резко прогнулась, вжимаясь крепкими ягодицами в его и без того уже напряженный пах, и призывно зарокотала. Сумрак затрясся всем телом, судорожно глотнул воздух пересохшей пастью… И вдруг отступил.

Греза медленно повернулась к нему, в недоумении встретив взгляд желто-карих глаз. Вместо ожидаемой похоти, вместо сжирающей сознание страсти, она увидела в них страшную муку, отчаяние, боль…

— Прости… Нельзя… Прости меня.

Тяжело дыша, Сумрак отшатнулся в сторону и отвел взгляд.

— Я улечу завтра, — произнес он с трудом. — Пожалуйста, не приходи. Дай мне собраться спокойно.

Греза тоже отступила и потупилась. Рассеянно поправив измятое самцом одеяние, она наконец заставила себя вымолвить:

— Как же я без тебя…