Осеннее преступление

– Какой породы? Сконский терьер? – Матс повернулся к Агнес и Мило.

– Помесь джек-рассела и фокстерьера.

– По мне, на сконского терьера похож.

Матс потянулся к Мило, который сидел у Агнес между колен. Пес поднял верхнюю губу и оскалился, но Матса это не испугало, и через минуту в Мило победило любопытство. Он обнюхал руку Матса и принялся лизать ее.

– Кровью пахнет. Ни одна хорошая охотничья собака не устоит. – Матс почесал Мило под подбородком. Собака увлеченно лизала ему запястье.

– Можно вас сфотографировать? – Агнес приподняла фотоаппарат, висевший у нее на шее.

– Это зачем? – В голосе Матса прозвучала настороженность, словно он подозревал, что Агнес его разыгрывает.

– Просто люблю фотографировать. Хочу стать фотографом. К тому же вы спасли мою собаку. – Агнес выдала улыбку, которая всегда действовала на Хокана. На Матса тоже подействовала.

– Ну, раз так…

Здоровяк зарделся и стал вдруг похож не на мужчину под сорок, а на стеснительного подростка. Несмотря на камуфляж, дремучую бороду, тяжелый револьвер и нож, в нем было что-то детское.

Камуфляжный Матс послушно сфотографировался рядом с барсуком. Он даже приподнял губу своей добыче, чтобы продемонстрировать мощные клыки.

– Кости перекусывают, – говорил он Агнес, пока та щелкала фотоаппаратом. – Раньше говорили: идешь на барсука – насыпь яичную скорлупу в сапоги. На случай, если вцепится. Считалось, что барсук услышит хруст – и отпустит. Ерунда несусветная. – Бородач усмехнулся, а следом за ним и Агнес.

– А барсуков едят? – спросила Анна.

Матс повернулся к ней с удивленным видом, словно успел забыть про нее. Улыбнулся этому явно глупому вопросу.

– Какое там едят. У них трихинеллез бывает. Я варю мясо для сестриных собак. Барсуки осенью жирные. Собаки наедаются.

Он снова повернулся к Агнес.

– А шкуры продаю. Но это здоровый боров, такого я лучше сделаю как следует.

– Сделаете как следует? – Агнес, кажется, заинтересовалась по-настоящему.

– Набью чучело. У меня в Энглаберге целая коллекция. Заходите как-нибудь посмотреть. Пофотографируете, если захотите.

– С удовольствием.

Анна взглянула на часы

– Нам пора домой. Скоро начнет темнеть.

Агнес закатила глаза, но вслух, против обыкновения, протестовать не стала.

– Кстати, а вы не знаете, где здесь каменоломня? – спросила она все тем же радостно-приветливым голосом. Матс помрачнел.

– Не здесь, – глухо буркнул он. – В лесу по ту сторону Энглаберги. Но вы туда не ходите.

– Почему?

– Паскудное место. – Матс покачал головой. – Опасное. – Он замолк. Похоже, высказался до конца.

– Ладно, спасибо, что предупредили!

Они распрощались и зашагали по тропинке. Матс так и стоял над мертвым барсуком – по сапогу у каждого бока. Когда Агнес обернулась, он поднял руку и помахал.

Глава 4

28 августа 1990 года

Все пятеро улеглись на полотенцах на краю плато, куда еще дотягивались лучи предвечернего солнца. Бруно отодвинулся, Алекс неохотно позволил Мари сменить музыку в бумбоксе, и из магнитофона полилась смесь хитов: Аланна Майлз, Мадонна, Шер.

– Отстой, – буркнул Алекс Бруно, но на этот раз обычной поддержки не получил. Бруно предпочитал не попадать под перекрестный огонь между Алексом и Мари. Алекс перевернулся на живот, закрыл глаза и через пару минут уже похрапывал.

Девчонки сняли футболки и теперь загорали в одних купальных лифчиках и в шортах. Карина намазалась чем-то с кокосовым запахом, ее загорелая кожа заблестела. Мари была не такой фигуристой и значительно бледнее Карины. Там и сям у нее на коже виднелись печеночные пятна, которых, как Бруно было известно, она немного стеснялась. Его эти пятнышки не смущали. В его глазах они придавали ей индивидуальности. Карина перевернулась на живот и подставила солнцу спину. Распустила узел, и лифчик остался лежать под ней на полотенце. Округлости груди были отчетливо видны со стороны, особенно когда Карина приподнимала голову, чтобы что-то сказать. Бруно старался не смотреть в ее сторону – нелегкая задача. Карина красивая, и в округе нет парня, который не знал бы, кто она такая. Но она девушка Алекса и была ею еще со средней школы. А может, и того дольше.

Симон оказался вовсе не таким щепетильным. Бруно видел, как он время от времени поглядывает на стати Карины, как будто ему совершенно наплевать, что кто-то заметит. Это почему-то задевало Бруно.

Он слышал, как девочки в автобусе шепчутся про Симона. Не насмешливо, как в начальной школе, когда Симон был помешанным на музыке глистом, а по-новому. И это “по-новому” Бруно не очень-то нравилось. Он перевернулся на живот и попробовал прогнать раздражение, но безуспешно.

Мари вскоре заметила, что Симон посматривает в их сторону. Она пихнула Карину в бок и со значением кивнула на него. Карина чуть сдвинула солнечные очки, взглянула на Мари и шепнула:

– Ого.

Она оперлась на локти и приподнялась, отчего груди стали видны почти полностью.

– Симон, – подчеркнуто кротко произнесла она и сдвинула очки на кончик носа, – не принесешь нам с Мари попить?

– Сейчас! – Симон неуклюже поднялся на ноги, но Бруно был уже на полпути к сумке-холодильнику.

– Я принесу, – резко сказал он и зло глянул на Симона. Хорошо бы он все понял и никуда не лез.

– Вот спасибо! – Карина снова улеглась.

Бруно наклонился над сумкой-холодильником, которую они поставили в тени за палаткой. Со стороны поворота донесся слабый шум; заглянув через край плато, Бруно увидел полицейскую машину – она как раз повернула и остановилась внизу, возле велосипеда Симона. Боковое окошко со стороны пассажира поехало вниз, и из машины выглянул рослый мужчина с резкими чертами лица. Бруно помахал ему и тут же крикнул:

– Алекс!

– Что? – буркнул Алекс, не поднимая головы.

– Твой папа приехал.

Алекс вздохнул и сел.

– Естественно, приехал. Я сдуру спросил у Хенри, можно ли взять ключ от шлагбаума. Он мне целую лекцию прочитал, почему сюда нельзя соваться. Что проход наверх запрещен, что на скалах опасно и все такое. А как ему самому подняться сюда надзирать за нами – это, значит, без проблем.

– Какое счастье, что у тебя есть отец, который о нас заботится, – проворчала Карина.

– Мы же не малышня сопливая. Ну что с нами может случиться? – Алекс подошел к краю плато, встал рядом с Бруно и сердито помахал в сторону машины. – До скорого, Хенри, – сказал он так, чтобы его услышали только четверо приятелей. – Все в порядке, можешь уезжать.

Приехавший помахал ему в ответ из окна машины.

– Как вы тут, не шалите? – спросил он. От грубого голоса между скал прокатилось негромкое эхо.

– Нет. – Алекс даже не пытался скрыть раздражения.

– Вся банда в сборе?

– Ага!

Хенри Морелль сидел, никак не выражая желания уехать. Алекс не сразу понял, зачем явился отец.

– Вот теперь-то уж точно вали отсюда, – пробормотал он и повернулся к трем друзьям, которые так и лежали на полотенцах.

– Встаньте и помашите, – сказал он. Никто не успел рта открыть, как он вскинул руку, пресекая протесты. – Знаю, знаю, но это единственный способ спровадить его. Иначе он и сюда полезет.

Карина, Мари и Симон поднялись и подошли к краю плато.

– Здрасте, дядя Хенри! – преувеличенно радостно крикнула Мари; остальные просто в меру воодушевленно помахали.

Хенри Морелль помахал в ответ и что-то сказал водителю. Машина медленно покатила по узкому проселку, мигнула синим и скрылась за деревьями.

– Сорри, – сказал Алекс. – Вы же его знаете.

– Да ладно. – Симон хлопнул Алекса по спине. – Хенри заглянул проверить, как там его золотой мальчик. Традиция. Он за тобой лет до пятидесяти присматривать будет.

Алекс что-то неразборчиво пробормотал, взял пиво и вернулся на свое полотенце. Симон сменил кассету в магнитофоне.

– Опять Тото?! – простонала Мари, когда зазвучала музыка. – А моя чем была плоха?