Осеннее преступление

– М-м. – Анна склонила голову набок, изучая неверные контуры на темной поверхности.

– Я погуглила картины Карла-Ю, – продолжала Агнес. – И ничего похожего на эту не нашла, так что ее, кажется, никто еще не фотографировал. Наверное, я буду первой. Вот и снимки для моего портфолио. – Она снова принялась ставить свет. Быстрые, ловкие движения. Чувство, возникшее за столом, согревало Анну изнутри. Все у нас устроится, подумала она. Все будет хорошо. Хокан снова промолчал.

После обеда они вышли прогуляться с Мило. Пересекли дворик и свернули направо, к лесу – тропинка начиналась почти у сарая. Земля была завалена опавшими листьями. Мягкий оранжевый ковер, прикрытый слоями тумана, приглушал и звук шагов, и даже возбужденный лай Мило – пес носился между деревьями, гонялся за запахами и впечатлениями, понятными только собакам.

Агнес, конечно, взяла с собой фотоаппарат. Она снимала Мило, деревья, оранжевую листву над головой. Каждые три минуты ей приходилось останавливаться, чтобы протереть линзу – накрапывал мелкий, еле заметный дождь.

Тропинка вывела их к неглубокому ручью. Мило припал к холодной воде, после чего бодро потрусил вниз по течению. Агнес пошла за ним по берегу, фотоаппарат щелкал, как заведенный.

– Мило, смотри сюда! Мило!

Анна оступилась, угодила ногой в лужу стоячей воды на берегу, чуть не до смерти перепугав лягушку. Передернулась и решила купить резиновые сапоги.

– Как думаешь, куда течет ручей?

Агнес раскраснелась, взгляд стал живым. Анна что угодно дала бы, лишь бы каждый день видеть дочь такой.

– Вниз по склону, конечно. – Анна указала на туман, висевший над местом, где, по ее предположению, был склон. – Где-то там река.

– Или же он течет к той самой каменоломне.

– Может быть. Ты не смотрела гугл-карты?

Агнес покачала головой.

– На карте нет никаких каменоломен.

– Странно, да?

– Наверное. – Агнес задумалась. – Может, пройдем вдоль ручья, посмотрим, куда он течет?

Анна покосилась на свой ботинок. Носок промок насквозь, даже штанина пропиталась водой. Но Агнес говорила с ней, проявила интерес еще к чему-то, кроме телефона и собаки. К тому же Анне самой стала интересна эта загадочная каменоломня.

– Да, можно и пройтись.

Ручеек петлял между деревьями, становясь все шире и громче по мере того, как в него вливались другие ручьи, помельче. Агнес и Мило были заняты своими делами, Анна каждые двести метров останавливалась, чтобы сориентироваться и сообразить, не слишком ли они близко к обрыву. Она не видела его из-за тумана, но знала, что он где-то там. Несмотря на туман, Анне казалось, что она неплохо отслеживает направление. Неданос располагался у подножия гряды, на северо-западе. От окраины поселка до их дома было чуть больше мили; сейчас они шли вдоль гряды и уходили от Неданоса, что означало – они движутся на юго-восток. Анна пыталась ориентироваться по природным приметам, как учил ее Хокан. Мох и лишайники с северной стороны стволов, больше опущенных веток – с южной. Анна знала, что муравейники почти всегда с южной стороны дерева, но муравейников здесь не было, и вскоре Анна поняла почему. В этом лесу не росли хвойные деревья – только высокие лиственные, с похожими на зелено-серые колонны стволами. И росли они слишком близко друг к другу, да еще и терялись в слоях тумана. Мрачная, почти призрачная картина.

Они найдут тебя, зашептал Хокан без предупреждения. Даже здесь ты не в безопасности. Ты должна рассказать ей. Ты обещала мне, что расскажешь.

Анна передернула плечами, прогоняя и чувство, и голос; вскоре она вернула себе радость от того, что у них с Агнес появилось одно дело на двоих.

Они шли по тропинке вдоль ручья. Вот ложе опустилось глубже в мягкую почву, один берег круто поднялся. Анна покосилась на часы. Начало шестого, до сумерек еще не меньше часа, и все же ей казалось, что света убавилось. Склон мягко спускался, но ни скал, ни изменений в пейзаже, похожих на те, что на фреске, пока не было видно. Анна уже хотела предложить Агнес вернуться, как вдруг Мило зашелся возбужденным лаем.

Пес обнаружил на берегу большую нору, и, прежде чем они успели остановить Мило, он уже наполовину влез в дыру. Теперь лай продолжался из норы, еще более пронзительный, несмотря на приглушавшую его землю.

– Мило, ко мне! – крикнула Агнес, но собака не обратила на нее ни малейшего внимания. Задние лапы с ожесточением поскребли крутой берег, и вдруг собака исчезла в дыре полностью. Теперь Мило лаял еще громче. Лай смешивался с каким-то звуком, идущим из норы. Ворчание, переходящее в громкое фырканье, издавала явно не маленькая собачка.

– Мило! – опять крикнула Агнес. Она хотела подобраться к норе, но потеряла равновесие и полетела вниз. Склон оказался таким крутым, что Агнес скатилась прямо в ручей и приземлилась на колени. – Твою мать!

Мило продолжал надрываться. Громко, бешено. Словно он испугался, разозлился и возбужден одновременно. Анна кое-как спустилась по круче. Протянула руку Агнес, помогла дочери подняться на ноги – и вдруг краем глаза уловила шевеление. Какой-то зеленый силуэт перемахнул через ручей и ринулся к норе. Высокий бородач в камуфляже. Его появление было столь стремительным, что и Анну, и Агнес словно громом поразило. Бородач, вытянув руки вперед, нырнул в нору и, отталкиваясь ногами, влез туда почти до пояса. По спине у него сыпались песок и камешки. Звук в норе продолжался еще несколько секунд, и вдруг мужчина вылез. В бороду набилась земля. Бородач вытащил за заднюю лапу яростно извивавшегося, свирепо лаявшего Мило, бросил собаку на землю и словно из ниоткуда извлек черный револьвер. Мило ощерился и цапнул бородатого за ногу. Анна инстинктивно толкнула Агнес себе за спину.

– Нет! – крикнула Агнес, но бородатый не стал наставлять оружие на них или на собаку. Он снова полез в нору. Оттуда снова донеслось фырканье, потом громкий хлопок. Все стихло.

Упираясь коленями и извиваясь, мужчина вылез из норы. В одной руке он держал револьвер, в другой – какой-то большой серый мешок. Бородач сунул револьвер под куртку и перехватил мешок обеими руками. Лапы, когти, черно-белая треугольная голова. Клыки оскалены в смертной гримасе.

– Барсук, – пояснил бородатый с ядреным местным акцентом, отряхиваясь от земли. – Обозлится – собаку насмерть заест.

Он снял с ремня складной нож с широким лезвием и, отыскав на крутом берегу плоскую поверхность, принялся сноровисто потрошить животное. Хокан показывал Анне, как надо свежевать зверя, даже как-то заставил попробовать на зайце. Но бородатый играл в высшей лиге. В считаные минуты он вывалил барсучьи кишки на землю – и почти не испачкал руки в крови. Пальцы у него были на удивление короткие, ногти наполовину обгрызены.

Агнес присела и взяла Мило на поводок – чтобы не рвался поучаствовать в разделке; сама она, как и пес, завороженно наблюдала за движениями бородатого. Анна уже успела прийти в себя. Какой-то миг ей казалось, что бородач в камуфляже и правда направит револьвер на них.

– Храбрец.

Бородатый указал на Мило, другой рукой стирая пот со лба. Курчавые волосы и борода, плоский нос и широко посаженные глаза придавали ему вид персонажа из фильма про Гарри Поттера. Впечатление, что перед Анной и Агнес сказочный герой, усиливалось местным говором: мужчину едва можно было понять.

– Не всякая псина полезет в барсукову нору. – Мужчина указал ножом через плечо, в туман. – Меня зовут Матс Андерсон, я живу в Энглаберге. – Он тщательно вытер нож о штаны и убрал его.

– М-м, здравствуйте, Матс. Меня зовут Анна Веспер, а это – Агнес и Мило. Мы живем… – Анна запнулась. Как сказать – “живем в Таборе” или “в усадьбе Табор”?

– В Таборе, – сказал бородатый, разрешив ее сомнения. – Да, я знаю. Вы вчера въехали. Сняли дом у тети. Элисабет Видье из Энглаберги. Мой отец – Бенгт Андерсон.

Бородатый произнес это имя так, словно ждал, что Анна его знает. Но имя “Андерсон” ни о чем ей не говорило.