Бездна Мурены

Хряпычеву было скучно, он ковырялся в зубах подструганной спичкой и лениво следил за группой выгнанных на субботник психов, которые отошли от костра и двинулись в его сторону. Полусонный мозг кухонного работника пронзила озорная идея. Он подтащил к окну ведро с отбракованной гнилой и проросшей картошкой. Но бросать её отсюда было неинтересно, да и «свиньи» могут заметить. Ещё обозлятся и в ответ швырнут камнем в окно.

Подхватив ведро, грузный Хряпычев в два счёта оказался на крыше двухэтажного здания психбольницы. Потёки старого растрескавшегося гудрона, которым безуспешно пытались загерметизировать протекающий потолок звездолёта, на жаре липли к стоптанным тапкам кухонного работника. Он поставил ведро у обрывающегося края крыши, осторожно выглянул вниз на двор больницы и потёр ладони от возбуждения.

Петляя между скамеек и редких деревьев, отряд «Нулевой парсек» гурьбой приближался к источнику гула, издаваемого вентиляцией пищеблока. Внезапно прямо на пути разведчиков на асфальт шлёпнулась и развалилась пополам картофелина с длинными ростками. Все замерли от неожиданности. Первым опомнился Командор.

– Пилатуирский плотоядный сверчок! – в ужасе прошептал он, не найдя в себе сил повысить голос.

Врач брезгливо поднял половину картофелины за отросток:

– Ещё живой – вон как лапками дрыгает, шайзе цверг.

Дипер взвыл и ринулся прочь, но Бортинженер успел поймать его за шиворот.

– Стоять! – грозно рявкнул О'Юрич. – Держать строй!

– Нам конец! – загнанно взвизгнул Командор.

– Откуда эти твари взялись на астероиде? – стало интересно Р-Нату.

Очередная запущенная Хряпычевым картошка попала Шлемофонцеву в спину и покатилась по асфальту. Серджио показалось, что сверчок всё ещё на спине, и он засучил руками, пытаясь его стряхнуть. Бортинженер снайперски пришпилил картошку багром.

– Они с нашего звездолёта спрыгивают, – заметил он.

Повар наклонился к пришпиленному корнеплоду:

– На картофан похожи.

– Это иллюзия, – сразу пояснил капрал. – Пилатуирские сверчки способны мимикрировать под образы из нашего сознания.

– С-с-с! – расплылся в улыбке Р-Нат. – О картошечке мечтаешь, Лыжников?

– Я знаю 50 способов приготовить картошку без использования других продуктов, – похвастался Эндрю. – Включая знаменитый жлобинский буйабес. Только картошка, очистки и проростки.

– Картошка – это углеводы и крахмал, – важно произнёс Врач. – А это всё вредно для потенции.

– Кстати, среди пилатуирских сверчков не бывает самок, – блеснул познаниями биолог Ровский.

Ещё один «сверчок» запрыгал по асфальту и был пронзён точным ударом О'Юрича.

– Откуда эти пидоры взялись на нашем корабле? – он искоса глянул на Биолога.

– Кто-то мог незаконно провозить контрабандой, – предположил Зенит. – Чтобы продать их на Земле в зоопарк.

– Или в экзотический ресторан, – добавил Повар.

Бортинженер схватил за грудки Бака Ровского:

– Я даже знаю, кто у нас души не чает во всяком биологическом дерьме! Из-за твоих сверчков нас приговорили к смыву в межпланетный унитаз!

– Отставить, О'Юрич! – остановил расправу капрал. – Пилатуирских сверчков даже в школах уже давно на уроках препарируют. Просто лапки им связывают, чтобы не прыгали. Никто бы ради них не выносил смертный приговор сразу целому отряду звёздной разведки.

Обиженный Бак вырвался из ослабевшей хватки Бортинженера:

– Ты сначала разберись, а уж потом…

Договорить Биологу не дала картофелина угодившая прямо ему в зубы.

– Фу! – Ровский принялся отплёвываться и надувать «баллон».

– Это же природа-мать во всём её космическом многообразии! – хохотнул Лыжников. – Твоя любимая субстанция.

Увидев, куда угодила последняя картофелина, сидящий на краю крыши Хряпычев зашёлся от сдавленного хохота, дёрнул рукой, и ведро полетело вниз. Пациенты резко обернулись на грохот.

– Ещё сверчки! – завопил Дипер.

Бортинженер подскочил и принялся ожесточённо втаптывать высыпавшиеся из ведра картофелины в асфальт.

– Оказывается, они в фотоотражатель набились. – Зенит поднял примятое от удара ведро. – Наверное, во время предыдущей посадки на дозаправку.

Затаившийся на крыше кухонный работник разочарованно вздохнул. Сбегать ещё за картошкой? Но в пищеблоке осталась только нормальная. Она, конечно, твёрже и будет больнее бить по «свиньям». Но её жалко.

Хряпычев огляделся. Взгляд его упал на штабель кирпича, которым давно должны были отремонтировать крышу. Кухонный работник взял кирпич и взвесил в руке. «Не, тяжеловат. Зашибу психа – потом сидеть за него». Размахнувшись, Хряпычев швырнул кирпич в груду остальных. Набрав горсть получившихся обломков, кухонный работник подполз обратно к краю крыши, тяжело дыша от возбуждения.

Учуяв знакомый запах подгоревшей каши, Р-Нат скривился от отвращения, зашевелил ноздрями и надул пузырь воздуха. Оболочка презерватива тут же лопнула, разлетевшись на резиновые ошмётки, а в грудь Р-Нату врезался осколок кирпича. Лыжников моментально поднял его и осмотрел:

– Это уже не сверчок.

– Ура! – Командор аж подпрыгнул от радости.

– И как я теперь буду без кислорода? – Р-Нат поглаживал оцарапанную под пижамой кожу.

– Кислород в атмосфере есть, просто он некондиционный, – успокоил его Зенит. – Старайся дышать неглубоко.

Следующий осколок кирпича прилетел в голову Шлемофонцеву. Тот провёл ладонью по золотистым волосам, на руке осталась кровь.

– И осталось их семеро, – скорбным голосом объявил Дипер.

– Я ещё пока жив, придурок! – возмутился Серджио.

– Эта дрянь опять с корабля летит. Все в укрытие! – призвал О'Юрич.

Разведчики тут же забились под навес над ближайшей лавочкой. А сам Бортинженер метнулся к больничной стене и попробовал забраться по решётке на окне надзорной палаты. На миг перед его глазами оказалась висящая в палате картина «Утро в сосновом лесу». Главврач Арфеев в своё время решил, что вид дремучего леса и беззаботных мишек будет оказывать успокаивающее действие на несчастного, приговорённого к усиленному надзору.

Успокоиться должным образом О'Юрич не успел – плохо прибитая решётка оторвалась от кирпичной стены и повисла на одном дюбеле. Бортинженер поспешно спрыгнул обратно на землю и придал решётке прежнее положение, сунув дюбели в положенные им дырки.

Метнувшись под навес к остальным, О'Юрич доложил, что звездолёт разваливается по частям. Капрал напомнил, что стыковочная решётка служит исключительно для автоматической стыковки с орбитальными станциями. Посещать бордели больше не планируется, а значит, можно обойтись и без этого навесного элемента.

Кухонный работник, всё сильнее распаляясь от охотничьего азарта, затаился в ожидании, когда «свиньи» покинут укрытие.

– Плохо дело, – покачал головой Зенит. – Стыковочная обвеска – чёрт с ней. А вот то, что из-за резкого перепада температур с обшивки феррудий отваливается, – не сулит ничего хорошего. Надо с этого гиблого астероида срочно улетать.

– Но как?! – недоумённо воскликнул Штурман.

– Гул слышите? Это из двигательного отсека, – объяснил капрал. – Там володиевый реактор. Его надо срочно перезапустить. Вон открытый иллюминатор – гудит оттуда.

– Но ведь зашибёт осколком феррудия, пока туда добежим, – резонно заметил Эндрю.

– Поэтому побежим не все. Бросим жребий. Сыграем в «камень-ножницы-бумагу».

Командор всё ещё находился под впечатлением от плотоядных сверчков и поэтому в ступоре держал пальцы «ножницами», куда ему все остальные по-быстрому насовали «камней». Когда Дипер осознал, что выбор пал на него, он чуть не потерял сознание.

Нахлобучивать фотоотражатель Командор категорически отказался, поэтому на его гигантскую голову водрузили пожарное конусное ведро.

– Он же так не видит ничего, – прокомментировал Ровский. – Надо дырок наделать.

Бортинженер тут же замахнулся багром, и капрал едва успел его остановить и снять ведро с головы Дипера. Теперь было безопасно – О'Юрич двумя точными тычками проделал в ведре пару дырок для обзора, и импровизированный шлем водрузили обратно на командорскую голову.