Бездна Мурены

– С-с-с! – издал неодобрительный возглас Р-Нат и принялся без энтузиазма ковыряться ложкой в каше.

– Не исключено, что наше яйцо, в смысле – наше Космосодружество, заключено в другое, ещё более громадное яйцо, – предположил Лыжников, жадно уплетающий намешанную у себя в тарелке неаппетитную на вид субстанцию. – А то громадное яйцо – внутри совершенно циклопического яичка, до скорлупы которого нам и до конца жизни не долететь.

– И сколько всего таких яичных матрёшек? – рассмеялся своему удачно подобранному определению Серджио.

– Бесконечное количество, – ответил Левап.

– Нет ничего бесконечного! – излишне эмоционально отреагировал Р-Нат. – Всё когда-нибудь должно кончаться.

– И числа? – хитро прищурился Штурман. – Назови мне самое последнее число, самое большое из всех чисел. Ну-ка!

Р-Нат топнул ногой и раздавил валяющееся яйцо под столом.

– Не запряг! – разозлился он и покраснел. – Есть такое число! Оно и есть – координаты окончания Вселенной!

– А ежели я к этому суперчислу единичку попробую прибавить – что будет? – не унимался Вонахап.

– Хана наступит калькулятору! – прокомментировал О'Юрич, отчего Эндрю захохотал и едва не выплюнул обратно порцию своей пшено-яичной смеси.

Распалившийся спором Штурман, позабыв о боли, суетливо поправил сползшие с переносицы очки и предъявил новый аргумент:

– Хорошо, Р-Натик, хорошо! Допустим, в результате неслыханного технического прорыва человечеству удалось долететь до так называемого конца Вселенной по твоим координатам…

– Хрен вам удастся! – тихо прошипел теннисист и ещё сильнее насупился.

– «Вам»? – насторожился капрал.

– Да погодите вы перебивать! – обиделся Левап. – Вот мы, допустим, долетели до края. А дальше-то что? Пустота? Так, значит, можно дальше лететь. Стенка? Значит, у неё толщина есть, то бишь продолжение Вселенной…

Зенит, наблюдая, как ситуация обостряется, легонько стукнул по столу.

– Сейчас мы всё равно не можем раздвинуть границы нашего скудного сознания, – констатировал он. – Оставим эти споры потомкам. А для того, чтобы они получили возможность спорить в будущем, нам с вами жизненно необходимо прекратить распри в настоящем.

Вернувшихся в палату разведчиков поджидал главврач. Голограмма бортового компьютера выглядела жалкой и печальной. Увидев доктора, Р-Нат сразу сник и залился краской – до завтрака он успел выложить Арфееву все детали их ночных похождений.

Веня с ходу принялся укорять подопечных. Он поведал о расформировании женского отделения и переводе пациенток в другую клинику. Чиновники из Минздрава давно подговаривались к приватизации психбольницы и продаже хотя бы половины её здания коммерческим фирмам. Арфеев долго противился, но сегодняшнее ночное ЧП стало последней каплей. Кто-то донёс в Минздрав, и судьба женского крыла оказалась решена.

Главврач понимал, что рассказывать обо всех своих проблемах больным людям не вполне этично, но он не знал – кому ещё может излить свою душу. Веня жаловался, что утратил контроль над медперсоналом. Что он не понимает, как дальше управлять больницей и лечить людей в условиях свободного (а вернее – дикого) рынка и тотального развала медицины.

– Ты сам виноват в первую очередь, – с укором в голосе прервал доктора Зенит. – От искусственного интеллекта что требовалось? Подчиниться. Я просил тебя перезагрузиться, а ты – что? У тебя сбой, который мешает связаться с Землёй, а связь нам нужна позарез!

Вениамин Константинович всплеснул руками и изменился в лице. Таким сердитым его ещё никто из находящихся сейчас в палате не видел.

– Мало того, что мною чинуши минздравовские помыкают, эти бездари! Мало того, что санитары с медсёстрами манипулируют, так ещё и от пациентов такое терпеть! Да пошло оно всё! – Главврач заходил по палате. – Вы, Володя, умудрились устроить в нашей больнице настоящий массовый психоз! Все вокруг твердят о каких-то звездолётах, парсеках. Вас бы изолировать, как Дипера! Что вы с ним сделали? Кто вытатуировал ему треугольник на лбу? У нас тут не тюрьма!

Разведчики, как по команде, прикрыли собственные треугольники.

– Чего вы так довольно улыбаетесь, Вазенитов? – Скулы Арфеева побелели от волнения. – Дипер ползал по коридору, просил его не есть, укусил в ногу Второго санитара. Тот его едва не забил своей чёртовой дубинкой! На счастье, я оказался рядом.

– Капрала Зенита нельзя изолировать, – робко вступился Штурман. – Без него нам всем каюк.

Доктор устало поглядел на карман Вонахапа с биркой и уже спокойнее продолжил:

– Как это ни парадоксально – верю. С одной стороны, вы поддаётесь его болезненным фантазиям, а с другой – я наблюдаю в вас странные изменения. Даже вечно замкнутый сам в себе Дипер сегодня всё утро осмысленно отвечает на вопросы, демонстрирует логику. Хотя о какой логике я говорю – опять же всё сводится к чёртовому космосу!

– Насколько всё серьёзно с Командором?

– С кем? – не понял Арфеев.

– С Дипером, – пояснил Шлемофонцев. – Что за форму жизни он пронёс на борт?

Главврач невесело усмехнулся:

– Подозреваю, что после вашей ночной оргии форма жизни понятно какая – венерическая.

– Штамм с Венеры. То есть всё достаточно тривиально, – Зенит удовлетворённо хмыкнул. – Галера своими силами способна локализовать и деактивировать инфекцию?

– Ей за это не платят. С какого перепугу? Это ж теперь придётся везти бедолагу в кожвендиспансер, а это дополнительные траты на бензин. – Арфеев опустил голову. – Господи, за что мне всё это?

Р-Нат извлёк из кармана упаковку с презервативом:

– Интересно, а почему Командору эта штука не помогла?

– Съесть забыл, – буркнул Лыжников.

Запись № 25. Нет, из-за безобидного венерианского паразита карантинный протокол бы точно не сработал. Что же тогда у Дипера? Альтаирская гонорея, которую Космосодружеству «подарили» саблезубые медузы с Красного Альтаира? Тоже вряд ли. Иначе бы она у большинства из нас сейчас проявилась, ибо заражает даже без непосредственного полового контакта. Споры носителя атакуют любого в радиусе пяти метров, если жертва при этом находится в состоянии возбуждения.

Но пусть уж лучше причиной карантина окажется альтаирская зараза, а не что-нибудь посерьёзнее. Переносится она легко и выражается лишь в появлении фиолетового меха на ладонях, который бесследно облазит через неделю.

– В силу своего профессионального опыта я могу объяснить вашу одержимость космосом, – главврач словно беседовал сам с собой. – Неприятие ваших звёздных фантазий нами, медработниками, лишь подогревает ваш интерес к ним и сплачивает. Типичное желание отомстить окружающим. У молодёжи на улице это сегодня выливается в неформальные объединения. С давних времён вызов толпе были способны бросить единицы. И тогда к одному примыкали те, кто на самостоятельный поступок был неспособен в силу ряда причин. Вы все сплотились вокруг Вазенитова и беспрекословно приняли его идеи.

– А за что мстит капрал? – поинтересовался Биолог.

– Так глубоко я, увы, копнуть не могу, – улыбнулся Арфеев. – Причиной может оказаться всё что угодно. Например, его расстраивает огромное количество чётных чисел.

– А их много? – Р-Нат мельком глянул на Штурмана.

– Ровно половина, – рассмеялся Левап.

– Ага! – Р-Нат вскочил с кровати. – Я же говорил, что существует последнее число, раз можно отделить ровно половину!

Опешивший от подобной логики Вонахап попытался было аргументировать, но тут в палату ворвался санитар № 2. В одной руке его была эмалированная «утка», в другой – его любимая дубинка.

– Константиныч, у нас ЧП! – завопил Коля. – То, что эти дебилы с дебилками сегодня ночью перетрахались, – полбеды. Кто-то из них у меня из барсетки золотую печатку умыкнул, а в барсетку нагадил! Я в этом дерьме час ковырялся – так и не нашёл!

– Почему сразу виноваты косморазведчики? – возмутился Лыжников. – Может, это шахтёры насрали. Или туристы впотьмах туалет не смогли отыскать.