Страница 9 из 20
– Да тут в музее этого добра навалом – рамы, картинки, рухлядь всякая…
– Позвольте… – поспешно поправил круглые очки Карп. Он встал с лавки, на краешек которой присел, и внимательно поглядел на находку:
– Это не музейное. Это склеенная рама из совершенно свежего лакированного дерева, без следов времени, даже не потемневшее. Такие сейчас продают в фотомагазинах. Если я не ошибаюсь, в подобной оправе стоял на столе снимок Алексея и Маши, тот, на котором они у озера.
– А где тогда сам снимок? – спросил Толик. Карп пожал плечами.
Даниил поискал что-то в стеклянной мешанине на полу и вынул прозрачный осколок с ровным прямым углом. Инспектор подставил его в раму. Углы совпали.
Толик заинтересованно свистел носом у печки.
Даниил бросил рамку на диван и подошел к трехстворчатому шкафу, занимавшему все пространство стены от лавки до ковра. Открыл дверцу. Шкаф был почти пуст. Вещей Алексея не было. Вообще. Исчезло даже нательное белье и носовые платки. Аккуратными стопками лежали казенные полотенца, простыни и даже какие-то скатерти.
На старых вешалках хранились черные халаты, в каких работают плотники, серый ватник и синяя зимняя куртка, на вороте которой с внутренней стороны была подшита метка с чернильным оттиском: «Музейный комплекс города Скучного».
– Своих вещей у Алексея было не много… – подал голос Карп.
– Я это уже понял. Но все они, до последней нитки, представляли большую ценность для убийцы… – задумчиво пробормотал Даниил. – Где туалетная комната?
– За печкой, с противоположной стороны.
Даниил протиснулся за круглый стол с компьютером и увидел узкую дверь, ведущую, казалось, внутрь печки. Там оказалась крошечный санузел с небольшой раковиной, кукольным душем со сливом в полу и голубым унитазом. На полочке под зеркалом лежало мыло, щетка для ногтей, маленькая мочалка. Ни бритвенного прибора, ни зубной щетки…
Даниил выбрался обратно в комнату. Хотелось открыть окно – воздух был сухой и спертый, густо пропитанный запахом миндального «Амаретто». Инспектор подошел к широкому, больше чем полметра, пыльному подоконнику и оглядел раму. Окно было плотно закрыто и кое-где по углам обзавелось паутиной.
Инспектор внимательно изучил буфет. Одна из верхних дверец была открыта. На полке стояло три красных фужера красного стекла с золотой каемкой по краю. Ножки у них были длинные и надежные, граненные неглубокими вертикальными полосами. Даниил бегло осмотрел остальные полки и ящики – ничего особенного: пара колод игральных карт, мягкая игольница, немного хрустальной посуды, мятые салфетки и журналы, журналы, журналы…
– Что-то еще? – уныло спросил Толик, принюхиваясь к запаху кофе, наполнившему холл.
– Компьютер! – напомнил инспектор. – Мы хотели просмотреть почту музея.
– Ах да! – хлопнул себя по лбу Толик. Он нагнулся под стол, включил компьютер и под его жужжание наклонился к уху Даниила. – Не представляю, зачем тебе переписка этих музейных червей? Хочешь знать почем банка красного лака для реставрации старого буфета?
Даниил задумчиво молчал. Компьютер загрузился, Карп Палыч пролез между полицейскими и придвинул клавиатуру:
– Позвольте, господа…
Он не совсем ловко нашел нужную страницу и со второй попытки набрал пароль. Открылась почта.
Толик бросил мельком взгляд на какую-то картинку сверху и, зевая, отвернулся.
Карп Палыч тоненько вскрикнул и схватился за сердце. Гирс усмехнулся и удовлетворенно кивнул головой.
Почта была пуста.
За исключением пяти новых нераспечатанных писем, в окне ничего не было. В «отправленных» письмах и их «черновиках» стояли равнодушные нули!
Даниил сунул руки в карманы джинсов и тихонечко засвистел незатейливую мелодию. Карп с жалобными стонами щелкал мышкой и причитал:
– Как же так! Где же это? Что же это??
– Что случилось-то? – забеспокоился Толик.
– Карп Палыч! – обратился к директору Даниил, обняв за плечо участкового уполномоченного. – Выключайте машину и идемте кофе пить. Анатолию Ильичу еще надо комнату опечатать. Осмотр окончен, господа…!
Пока Толик возился с печатью, инспектор успел осмотреть дверь.
– Замок ломали?
– Производили вскрытие. – уточнил Толик. – Двери старые, никаким ломом не приподнимешь. Замки хорошие, добротные.
– Сколько было ключей от дома и комнаты? – спросил Даниил у директора.
– Три связки. Две у меня. Первая – в столе в кабинете, вторая – в пиджаке. Третья была вставлена в замок двери Алексея изнутри, поэтому-то и пришлось повредить косяк. Те ключи забрала полиция.
– Изъяла. – поправил Толик и поспешил в комнату.
Девушки сидели на своем диване, слегка вздрагивая при каждом новом раскате грома. Со стола исчезли грязные тарелки и пустые миски. Зато на их месте красовались стеклянные плоские конфетницы с пирожками, печеньем и конфетами. Появились креманки с мёдом и вареньем. По-домашнему пахло густым кофе. Кофейник и круглый заварочный чайник, накрытый цветастым полотенцем, стояли в центре стола.
Даниил ужаснулся на этот раз уже непритворно:
– Ильич! Это тебя каждый день так кормят??
Толик искренне удивился:
– А что мы съели-то?? Так, поклевали слегка!
Он придвинул кресло ближе к столу и сразу в обе руки взял по пирожку. Маша налила чай Карпу Палычу и Толику, вопросительно посмотрела на Гирса. Тот качнул головой:
– Мне кофе, пожалуйста. В большую кружку, черный, без сахара.
Глафира подошла к нему с кофейником и, наполняя чашку, спросила:
– Что интересного нашли на месте происшествия?
– Самое интересное заключается в том, чего мы НЕ нашли.
– Все вещи его похищены. – опустилась на край дивана Глафира. – И чемодан исчез. Так сказал отец Косьма…
– Да, это так. – отпивая раскаленный кофе, ответил Даниил. – Не могли бы вы предположить, зачем наш таинственный убийца забрал фотографию со стола.
– Какую фотографию? – заледенела Глафира.
– Ту самую, на которой были Алексей и Марья у озера.
Маша коротко вскрикнула, едва не расплескав свой чай:
– Тот наш снимок? Кому он нужен?
– Это мне тоже очень интересно. Преступник так торопился, что ему пришлось разбить стекло в раме, чтобы достать фото. И вот я спрашиваю себя уже в который раз – какую ценность мог он представлять для грабителя?
– Боже мой… – Маша в страхе прижимала руки к груди. – Это немыслимо. Зачем это кому-то?
– У вас есть еще подобные снимки?
– Да, сколько угодно! В нашей мастерской на буфете стоит такой же. И дома у меня целый альбом. Но… Забраться ночью в дом, чтобы разбить стекло в фоторамке и убить человека… Это немыслимо!
– Разберемся! – авторитетно пообещал Толик, накладывая на большое круглое печенье гору густого меда.
Даниил покосился на него и, передернув плечами, переключился на Карпа Палыча.
– Уважаемый Карп Палыч!
– Да!
– Настала ваша очередь поговорить со мной.
– С превеликим удовольствием!
– Расскажите мне как можно более точно, как прошел ваш вчерашний вечер, начиная с того момента, когда Алексей закончил свой рабочий день.
– Я уже упоминал об этом. В половине шестого вечера Алеша вышел из своей комнаты чем-то расстроенный. Я, конечно, поинтересовался причиной его подавленного настроения. Он объяснил, что были проблемы с компьютером – он зависал, потом произошли накладки с почтой. Я не стал уточнять какого именно плана, потому что Лёша заверил меня, что он сумел все исправить и выполнить работу. Он прошел на кухню и выпил холодного чаю. Его потухший вид настолько не вязался с его обычным блистательно-радостным настроением, что я забеспокоился. Но он опять сумел меня утешить… Он сказал, что виной всему головная боль, и ему нужно немного пройтись.
– У него раньше бывали головные боли?
– Не часто. В таких случаях он спрашивал у меня или у девочек пару таблеток анальгина.
– Вчера он попросил у вас лекарство?
– Нет. Он предположил, что часовая прогулка вполне поможет. И Алексей ушел. Как мы уже выяснили – в мастерскую. Я немного поработал в кабинете – прочитал статью в столичном журнале об иконописи Строгановских вотчин, затем мне стало неуютно в пустом доме… Я, знаете ли, плохо переношу одиночество. И я отправился в храм в надежде заполучить в собеседники отца Косьму.