Страница 17 из 20
– Нет. Он на чьей-то крыше. Опытным путем проверяет дыру в шифере – «на предмет нанесения данного повреждения мужской ногой».
Даниил закрыл лицо руками, его плечи мелко затряслись:
– О-о-ой! – послышалось сквозь пальцы. – Как же не хочется в Москву-у…
Но через секунду он снова был холоден и спокоен.
– Глаша, у меня осталось очень мало времени, а я все еще не готов доказать состоятельность своей версии. Ты не могла бы мне помочь?
– Могла бы.
– Мне нужно срочно поговорить с Карпом. Получить фотоальбом Маши. Еще раз осмотреть подвал и прогуляться в Усадьбу. Очень прошу тебя составить мне компанию.
Глафира промыла кисть в банке с водой и медленно вытерла ее об тряпку. Ее брови опять были сведены в тонкую черную молнию. Наконец, она подняла голову:
– В Усадьбе нет электрического освещения. Нужно будет взять пару фонарей.
– Надеюсь, до этого дело не дойдет…
Глаша стянула платок на плечи, посмотрела на часы:
– Идем в дом, Карп с минуты на минуту поднимется наверх…
… В кабинет директора Скучновского музея Даниил попал в первый раз. Он был поражен тем, как из небольшой квадратной комнаты, путем, видимо, долгих усилий, удалось создать гибрид мастерской, рабочего кабинета, свалки и выставочного зала. Самое удивительное заключалось в том, что в этом кукольно-бумажном доме Карп еще умудрялся и жить. В углу стоял «диван-гений-места» своим королевским видом сразу дававший понять, кто в доме хозяин.
Краем глаза заметил инспектор и три больших витрины с фарфором, разглядывать который не было уже ни сил, ни настроения. Статуэтки, маленькие и большие, стояли плотными рядами, отчего казалось, что за стеклом разыгрывается многосюжетная пантомима, участникам которой крикнули: «Замри!!»
На тумбе с витиевато выкрученными тонкими ногами стоял самовар. Был он, судя по всему, в почтенном возрасте, и в жизни своей повидал немало. Но что-то в его облике сначала насторожило, а потом и до глубины потрясло инспектора. А фокус был вот в чем: создатель самовара, выполненного в виде кукарекающего петуха, вытянувшего шею и поднявшего хвост, был, видимо не в духе в момент окончания работы. Оттого, наверное, маленький кран для кипятка был приделан не под шеей, где он логически ожидался, а под хвостом птицы. Инспектор замер, слегка прикусив нижнюю губу. Постоял рядом с хулиганской посудиной, потом негромко буркнул под нос:
– Без комментариев!
Гирс медленно обвел взглядом картины, гравюры и карты, впритык висящие на стенах, коллекцию часов, расставленных на шкафах, и опять повернулся к самовару. Тонко выполненная птица, на которой читались даже мелкие перья и коготки на лапах, казалось, приворожила инспектора. Впрочем, были в кабинете и другие самовары…
Даниилу на миг стало страшно – в его голову пришла мысль, что если бы Карп Палыч вдруг по какой-то причине исчез в небытие, то, чтобы освободить эту комнату от вещей, потребовалась бы помощь МЧС и десятка два фокусников.
Однако сам хозяин кабинета чувствовал себя в нем легко и комфортно. Ловко маневрируя между стопками журналов и ажурными консолями, он шустро расчистил пару стульев и усадил посетителей. Впрочем, инспектор, скептически оглядев предложенный стульчик, устроился на подоконнике, сдвинув в сторону кучу газет.
– Карп Палыч, отнеситесь к моему вопросу серьезно. И, пожалуйста, не отвечайте мне на него гениальными фразами, вроде как: «Для историка, каждый разбитый черепок – клад!».
– По-видимому, я начинаю понимать, какой вопрос вы хотите задать…
– Это хорошо. Итак, подумайте, не было ли среди ваших находок каких-либо особенно ценных. Меня, как вы догадались, интересует исключительно их рыночная ценность.
– Какой промежуток времени вас интересует?
– Последний месяц.
Карп Палыч задумчиво прошел от стола к дивану, вертя в руках очки… Он надул щеки, тут же со свистом сдул их, покачался с пяток на носки, развел руки в стороны, виновато улыбнувшись:
– Таких находок не было. Большинство вещей представляют узкий интерес… Даже в антикварные салоны подобные предметы принимаются без реставрации крайне неохотно…
– Что значит – «узкий интерес»?
– Для «узких» коллекционеров! Собирающих, допустим, только предметы армии Колчака, или, к примеру, газеты исключительно второй мировой… Историки моды, собиратели бумажных икон конца девятнадцатого столетия, букинисты…
Даниил кивнул, давая понять, что уловил смысл сказанного.
– За последнее время мы нашли небольшую коробку с тремя парами женской обуви, конца 19 века, в чудесном состоянии… – усиленно морщил лоб Карп.
– Что еще?
– Объемную папку с дневником молодого князя Р****ского, с описанием его путешествия по Италии, Германии, Мальте с последующим возвращением в свое имение…
– Необыкновенно интересно… – вздохнул Гирс. – Что еще?
– Шкатулку с лорнетом, перчатками и несколькими нитками жемчуга…
– Что было еще в этой шкатулке?
– Сущие пустяки – пара серебряных колечек и несколько открыток начала 20 века.
Инспектор насторожился.
– Можно взглянуть на нее?
– Конечно! Ступайте за мной.
Карп Палыч повел Даниила в уже знакомое ему хранилище. Глаша спустилась с ними, взгляд ее был озабочен.
В тусклом свете мигающих ламп, директор быстро прошел вдоль стеллажей и уверенно показал на нужную полку.
– Вот, будьте любезны полюбопытствовать.
Даниил взял в руки тяжелую деревянную шкатулку, которая, должно быть, когда-то украшала комод провинциальной красавицы, и раскрыл её.
В ней, точно, оказалась пара пожелтевших дамских перчаток, плетенных на коклюшках, небольшой лорнет, пара подслеповатых колечек с бирюзой и разорванные нити мелкого серого жемчуга.
Карп стоял рядом и с надеждой глядел в глаза сыщику:
– Нашли?? Это оно?
– Сомневаюсь… – закрывая сокровища, ответил Даниил. – Но мы совсем рядом, я знаю.
Он поставил ящичек на место и, задумавшись, прошел несколько раз до двери и обратно, до полки. Глафира безмолвно стояла рядом со входом, сцепив пальцы на груди.
– Коробка с женской обувью на месте? – безо всякой надежды спросил инспектор.
Карп Палыч торопливо сбегал в дальний угол и оттуда крикнул:
– Да! В совершеннейшем порядке!
Даниил вздохнул. Помолчал.
– А записки князя о его возвращении в родную деревню??
– Дневник хранится в доме, в библиотечном шкафу. Думаю, что с ним тоже все в порядке.
Инспектор удрученно кивнул. Потом почесал бровь:
– И все-таки, давайте проверим – из полицейской вредности! Не может быть, чтобы моё чутье подвело меня на этот раз.
– Конечно! – легко согласился Карп. – Давайте убедимся.
Они поднялись в дом, и директор отпер четвертую дверь, ту самую – напротив кухни, до сего момента бывшую невостребованной.
Комната была отведена под библиотеку, вид имела опрятный и даже несколько официальный. Карп прошел мимо тяжеловесных, заставленных книгами шкафов, выдвинул центральный ящик широкого письменного стола, протянул руку, сдвинул пару тетрадей в сторону, пошарил ладонью… Поднял на Даниила полные ужаса глаза:
– Папки нет…
– А-аа! – воскликнул инспектор и щелкнул пальцами.
– Вероятно, я, по рассеянности, положил ее в другое место… – расстроено засуетился Карп.
– Вероятно. Давайте попробуем найти – в какое. Меня это живо интересует. Опишите эту папку.
– Темно-синяя, кожаная, с золотым тиснением. Размером с альбом для рисования, хотя, пожалуй, чуть покороче… Перетянута позолоченным ремнем с круглой золотой же пряжкой. Внутри с полсотни бумажных листов, исписанных ровным мелким почерком. Часть листов сильно испорчена, вероятно – чем-то облита. Среди записей – три акварели с видами Европы.
– Отлично! – глаза Даниила наконец-то загорелись бело-голубым ледяным блеском.
Директор начал методично обходить полки, время от времени передвигая книги. Глафира и инспектор торопливо распахивали нижние дверцы шкафов, проглядывали стопки журналов, папок и газет… Осмотрели подоконники, заглянули под диванчики и стулья…