Страница 13 из 20
– Он прошел рядом с тобой. Вот в той части коридора.
– Что там?
– Переход из левого сектора в основной лабиринт. Мы же пришли с тобой оттуда! В левом секторе сейчас раскопки. Там нет электричества, не успели протянуть, потому что быстро продвинулись очень далеко – попалось пустое пространство с «недавними следами пребывания».
– Что это значит? И насколько «недавними».
– Первой четверти прошлого века. Приблизительно время революции или первой эмиграции. Может быть, хозяева Усадьбы или их прислуга пытались спрятать хоть что-нибудь в дальней части подвала.
Даниил молчал, ссутулившись и засунув руки в карманы джинсов. Глаша закрыла дверь. Тихонько встала рядом. Так в тишине прошло несколько долгих минут.
– Можно бросить взгляд на ваши раскопки? – наконец, спросил Гирс.
– Конечно. Иди за мной.
Они двинулись в темную часть коридора. Пол там заметно опускался вниз.
– Мы уходим под землю?
– Да. Страшно?
– С тобой – нет. Ты же спасёшь меня от неминуемой смерти? – вцепившись в рукав Глафиры, напряженно спросил Даниил.
– Конечно. Коня на скаку остановлю, а потом, чтоб жизнь скучной не казалась, зайду в горящую избу.
Они негромко посмеялись. Делалось совсем темно. Наконец, Глаша остановилась у очередного поворота, за которым начиналась кромешная тьма и наклонилась в угол.
– У тебя есть спички?
– Да.
Глаша отошла от инспектора подальше и чиркнула спичкой об коробок, послышался легкое шипение, треск и вдруг в воздухе с искрами взвилось пламя, осветив стены и пол качающимся неверным светом.
– Масляный факел. Нравится?
– Ух ты! – восхитился Даниил, глядя на старинную конструкцию, состоящую из деревянной ручки и ажурной черной миски, похожей на готическую корону, внутри которой плясали языки пламени. – Дай подержать!
– Только аккуратно. Не наклоняй над головой. И вообще – не наклоняй!
– Слушаюсь!
Они пошли дальше. Воздух становился сырым, но пыльным. Под ногами стали попадаться комья земли, обломки старых досок, куски ржавой арматуры. Дальше пошли штабелированные по краям стен обломки досок, палок, горбыля, фрагменты невесть откуда взявшихся деревьев. В другой куче лежали металлические детали. В третьей – просеянная земля с огромным ситом наверху. Камни разного калибра были составлены в отдельный холм. Наконец, исследовали уперлись в тупик.
В земляную гору, заканчивающуюся под потолком, внизу были воткнуты лопаты, грабли и инструменты непонятного назначения, похожие на мотыги и мини-серпы на длинной ручке. К стене были прислонены строительные носилки. Под белыми простынями на полу лежали какие-то предметы.
– Ценные находки? – уточнил полицейский.
– Особо ценные сразу поднимаются наверх.
– Понимаю…
Даниил несколько минут внимательно осматривал пространство, метр за метром. Потом отдал факел Глаше, поплевал на руки, взял лопату и принялся копать в куче с просеянной землей…
– Хочешь испытать романтику охотника-археолога?
– Очень хочу, пользуясь случаем. Если б ты только знала…
– Тогда ты не здесь копаешь. Эта земля уже просмотрена, просеяна и годится только на то, чтобы ее выкинули наверх.
– А я уверен, что… – лопата уперлась во что-то твердое. Даниил бросил ее и начал аккуратно разгребать землю руками.
Глафира замерла, не спуская глаз с инспектора.
Он осторожно достал и перенес под свет факела какой-то предмет, завернутый в некогда белую большую простыню. Не торопясь, развернул находку. Глафира тихо ахнула…
Это был старый пожарный шлем. К одному из маленьких отверстий, проделанных по низу каски, была прикручена тонкая проволока. Такая же, как на всех экспонатах в хранилище…
…Всю обратную дорогу Глаша подавленно молчала. Лицо ее было бесстрастно, но в глазах застыло выражение тревоги. Даниил, тоже был погружен в раздумья. Но время от времени бросал на свою спутницу заинтересованные взгляды. Наконец, не выдержал:
– Хотелось бы знать, какие мысли бродят в этой прелестной головке.
– Разные… – грустно откликнулась Глаша. – Зачем убийце понадобились фотографии? Как мог Карп оставить отпечатки пальцев на бокале в комнате Алексея, если он утверждает, что не заходил туда. Если он все же туда заходил, то – как он вышел!? Двери в комнату были заперты изнутри. Если он ушел до того, как Алексей выпил вино, как ему тогда удалось забрать фотографию и чемодан? И нужно было еще успеть собрать вещи!! Просто голова кругом…
– Ну-ну! – отозвался инспектор. – Продолжай, умница моя!
– Значит, вещи и фотографии были украдены до того, как Алексей с Карпом вошли в комнату. Или…
– Или…?
– В доме был еще кто-то, у убийцы был сообщник? – тихо прошептала Глаша. – Непостижимо! И очень страшно!
– Почему?
– Ты не понимаешь… Много лет мы жили в нашем маленьком уютном мире. Ничего не боялись и абсолютно доверяли близким. Этот маленький мир давно устоялся, притёр нас друг к другу, научил относиться с любовью и тактичностью к чужим «тараканам» в голове… Он казался таким незыблемым, этот мирок! И вот все рушится и уходит из-под ног.
– Зачем же так трагично?
– По-иному не получается. Мы никогда не следили друг за другом, не прятали свои вещи, не запирали двери, не боялись гулять по вечерам, проходить через кладбище… О, какая же я ду-у-ура…
Глафира одной рукой шлепнула по стене, а второй так сжала плечо инспектора, что тот от неожиданности чуть не уронил шлем и простыню.
– Ты чего? Я чуть не…
– Я вспомнила! Калитка на кладбище!
– Что?
– Кто-то там был ночью…
– Глаша, ты объясни толком. Я ничего не понимаю.
– Рано утром, мы с Машей шли в мастерскую не со стороны Нижней улицы, а через Тополиную аллею. И когда проходили мимо кладбищенского забора, я увидела, что висячий замок на калитке не вставлен как положено, а замкнут вокруг завитка ограды.
– Ну и что? Не заперта и Бог с ней…
– Ты не понимаешь! Этого не может быть!
– Почему?
– Потому что этого не может быть никогда! Отец Косьма очень строго следит за тем, чтобы на территории все было заперто и посторонние не попадали куда не следует.
– Есть еще какой-нибудь вход на кладбище?
– Конечно! Со стороны Верхней улицы есть широкие ворота – центральный вход… Но до него идти почти два километра.
– У кого есть ключи от всех этих ворот-калиток?
– В том-то и дело, что ни у кого. Отец Косьма крайне неохотно доверяет их в чьи-либо руки!
– Любопытно. – пробормотал Даниил, на этом их разговор окончился, потому что они уже поднялись по лестнице в холл дома и даже подошли к двери комнаты…
Там было тихо. Исследователи подвала бесшумно появились на пороге, огляделись. Карп Палыч и отец Косьма играли в шахматы на углу стола. Маша тихо дремала, положив голову на спинку кресла. В неярком свете старых люстр ее лицо казалось осунувшимся и изможденным. Толик спал на левом боку, на правом его ухе покоилась фуражка, на его румяном лице застыло тревожное выражение…
Даниил положил свою ношу на дальний подоконник за задернутую штору и подошел к играющим:
– Отец Косьма, у меня к вам вопрос. – шепотом обратился он к попу.
– Внимательно слушаю, уважаемый! – так же шепотом ответствовал тот.
– Чем бы вы объяснили, скажем, тот факт, что калитка на кладбище со стороны Тополиной аллеи, была открыта в вечер убийства и в последующую за этим ночь?
– Я бы ничем не стал объяснять подобный факт. – поп, морща лоб, крутил в руке пешку и глядел на доску. – Потому что такого факта быть не может. В день убийства я лично запер калитку на ключ, после этого туда никто не ходил.
– Боюсь поколебать ваше душевное равновесие, отец Косьма, но калитка была открыта!
– Вы что же, мне не верите?
– Я пытаюсь найти объяснение происходящему!
Отец Косьма нервно провел рукой по боковому карману, услышал звяканье связки ключей, но успокоения ему это не принесло:
– Какое отношение может иметь кладбище при храме к отравлению Алексея?