Без царства земного

– Мне и вправду не хватало вас, Феофания, – нежно сказал он. – Я приглашен к вам на ужин, однако на званом ужине даже не поговоришь. Быть может, вы согласитесь отправиться со мной вдвоем на прогулку – покататься на лодке по морю? Вы ведь любите море?

Видя ее замешательство, Варда склонил темноволосую голову.

– Я, разумеется, прежде всего попрошу разрешения у вашего отца. И мы возьмем с собой охрану.

– Поговорим об этом на ужине, – справившись с собой, ответила девушка.

Варда Мартинак поклонился, прижав руку к сердцу; и отъехал. Феано прикрыла глаза, слишком взволнованная и переполненная впечатлениями, чтобы говорить хоть с кем-то еще; она не откликнулась, даже когда услышала робкий вопрос сестры. Правда, нянька Фекла тут же шикнула на девочку, понимая, каково пришлось сегодня Феано; и Анна притихла.

После возвращения в особняк все сразу разбрелись по своим комнатам. Феано некоторое время сидела и шила у окна, а потом отложила рукоделие, чтобы заняться обедом и проверить, все ли в порядке в доме. Наверное, пора сделать уборку в триклинии и в прихожей. А еще выгнать раба подмести двор. Убрать зал по-праздничному уже не успеть, но нужно хотя бы расставить вазы с цветами и переменить скатерть…

В коридоре Феано неожиданно столкнулась с отцом. Она чуть не упала, и Роман Мелит поддержал дочь; а потом обнял.

– Я как раз шел к тебе. К нам сегодня придет в гости твой брат, я не успел сказать. Мы встретились в Большом дворце.

– Феоктист? – радостно переспросила Феано.

– Конечно, Феоктист. Ты скучала по нему?

Скучала, и не только! У Феано в голове вмиг пронеслось множество запретных мыслей; она закусила губу.

– Я очень рада, отец. Постараюсь приготовить все в лучшем виде.

– Я и не сомневался, сердце мое, – тепло ответил патрикий.

Феано была слишком занята до вечера, чтобы подумать о чем-то еще, кроме самых насущных дел; и лишь когда первым из гостей на пороге появился Феоктист, она вспомнила, какие надежды возлагала на брата. Они обнялись и расцеловались. Молодой евнух был Феано гораздо ближе, чем старший брат Марк, занятый на военной службе.

– Как ты повзрослела, совсем невеста! – улыбаясь, заметил Феоктист. Ему сравнялось девятнадцать, но из-за своего увечья он выглядел моложе, и был смазлив почти по-девичьи. Феоктист уродился черноволосым, в отца, но с голубыми глазами матери.

Феано взяла брата под руку и провела в триклиний, где усадила на круглый мягкий табурет. Налила вина.

– Как дела у тебя на службе?

Феоктист поднес палец к губам.

– Вне стен Большого дворца мы об этом не говорим. Тайна сия велика есть. Лучше ты расскажи, как поживаешь? Как прошло ваше путешествие?

Феано только было собралась рассказать, как послышались новые голоса в прихожей: явились отец и сын Мартинаки. Она извинилась и поспешила приветствовать их.

Варда Мартинак был одет так же изысканно, как утром, с драгоценной аметистовой пряжкой на плече; он благоухал мускусом. Поклонившись хозяйке, молодой аристократ вручил ей неожиданный подарок. Не сладости, даже не драгоценности – а настоящую критскую статуэтку, изображавшую древнюю богиню в широкой юбке с оборками!

Варда сполна насладился изумлением на лице Феано.

– Вижу, я угадал. Как раз в тон нынешнего вечера, госпожа, – молодой патрикий поцеловал ей руку. Феано неловко улыбнулась, чувствуя, что, приняв подарок Варды, она тем самым признает его особые права. Хотя, конечно, до помолвки это ничего не будет значить. И даже катание на лодке ничего не будет значить!

Тут начали прибывать остальные гости. Феано и патрикий Мелит любезно поприветствовали всех и пригласили в триклиний. Обычно женщины на пирах сидели отдельно от мужчин – так же, как и стояли в церкви; но, поскольку женщин было всего две, – сама Феано и супруга Калодота Диогена, почтенная госпожа Евфимия, – они сели все вместе. Какое-то время хозяин дома занимал собравшихся своими историями; но потом Феано и Варда оказались в центре внимания. Феано предъявила подаренную поклонником статуэтку, и та вызвала общее восхищение, как и чернофигурная чаша Романа Мелита. Потом Феано, по просьбе отца, принесла кифару и сыграла для гостей. А Варда Мартинак спел лирическую песню о весне. У него был хороший голос, не хуже, чем у церковных певчих.

Феоктист все это время помалкивал, наблюдая за сестрой и гостями. Под конец, когда все начали расходиться, он попросил у отца разрешения задержаться. А Варда Мартинак, улучив минуту, подошел к патрикию Мелиту и пригласил Феано на свидание – прокатиться на лодке по заливу.

Роман Мелит нахмурился, испытывая понятные сомнения. А молодой аристократ улыбнулся и проникновенно прибавил:

– За безопасность и честь вашей дочери, патрикий, я ручаюсь жизнью. Разве я и мой отец не давние друзья вашего дома? Мы возьмем моего собственного охранника и гребцов.

– Нет, – неожиданно резко произнесла Феано. – Охранник будет мой! Мы возьмем Эйрика!

Самообладание на миг изменило Варде Мартинаку.

– Этого… Вашего варвара? После того, что он сегодня натворил в храме?

– Да, – внезапно произнес Роман Мелит. – Если Феано согласна, я отпущу ее прогуляться с вами, патрикий Мартинак, но только с нашим собственным охранником. Он дикарь, однако мы не раз имели случай убедиться в его надежности.

– Ну хорошо, пусть так. – Кажется, Варда понял, что для Феано этот вэринг важнее, чем простой наемник. Однако он больше ничем не выдал своих чувств.

Молодой аристократ сказал Феано, что придет за нею послезавтра в полдень; и, откланявшись, ушел.

Феано с облегчением вернулась в триклиний, где все еще сидел брат. Они с отцом немного побыли втроем, говоря обо всем на свете; Феоктист Мелит, как и Роман Мелит, мог поддержать любую тему. Потом Феано заметила, что уже совсем темно и на улицах Константинополя небезопасно.

– Может, Феоктист переночует у нас? – предложила она. – Он так давно не был дома.

– Отчего же нет? – улыбнувшись, ответил Роман Мелит. – Надеюсь, ты завтра свободен? – обратился он к сыну.

– Да, завтра как раз свободен, – ответил евнух. – Я рад принять ваше приглашение.

Он встретился взглядом с сестрой и догадался, что ей есть что еще ему сказать наедине. Феано повела брата наверх, чтобы приготовить ему комнату; но прежде того пригласила его к себе.

– Что же ты хотела мне показать, милая сестра? – спросил Феоктист, оглядевшись в девичьей спальне: он весело и заговорщицки улыбнулся. – Наверняка что-то, о чем батюшка не знает?

– Ты прав. Погоди, сейчас.

И Феано, опустившись на колени, извлекла древний ящик со свитками из-под кровати: за эти дни она так и не нашла для него лучшего хранилища.

Глава 5

Они с братом засиделись так надолго, что комнатная служанка Феано, Елена, несколько раз заглядывала в спальню хозяйки, порываясь сказать, что господину Феоктисту приготовлены покои, а вода для умывания совсем остыла. Не говоря уже о том, что и госпоже давно пора было почивать. Но девушка сочла за лучшее не вмешиваться.

После того, как Феоктист услышал из сестриных уст историю обнаружения древних свитков, он сразу же загорелся мыслью разобраться в этом. Пожалуй, он увлекся даже более самой Феано. Он был царедворцем, но не в меньшей степени – книжником.

Феоктист долго сидел, шевеля губами и водя стилосом вдоль выцветших строк, сопоставляя слова и имена; а Феано завороженно наблюдала за братом, боясь шевельнуться. Под конец молодой евнух досадливо хлопнул себя по коленям, прикрытым светлым вышитым одеянием, и поднялся с места.

– Восковых табличек у тебя, конечно, в запасе нет?

– Есть, я часто сама веду счета, когда отцу некогда. Но лишних не найдется. Тебе ведь надо много записать? Ты что-то понял, правда?..

Феано вскочила с места.

Евнух приставил к губам кончик стилоса, в голубых глазах появился странный блеск.

– Кажется, понял. Но это требует многих трудов, сестра, и моих скромных знаний тут недостаточно… И я даже не знаю, решусь ли справляться у более ученых мужей, нежели я сам.