Эльфийское жертвоприношение

— Лиа, что случилось? — вырвал меня из ступора голос дракона. Да-а, не светит мне больше покататься на этом звере. — Ты как-то побледнела. У тебя всё хорошо?

И что я на это могу сказать? Не признаваться же в любви обручённому?

— Тебе же, наверное надо уйти, готовиться к свадьбе? — я еле смогла найти в себе силы не показать свою слабость.

— Да, я об этом хотел с тобой поговорить. Мне пора уходить, так что давай-ка возвращаться обратно. Я провожу тебя до дома, раз уж отвечаю за тебя.

— Понимаешь… Я не могу уйти.

— Почему же? Думаешь, Зеркала не пустят нас обратно?

— Если запустили, должны и пустить. Но вопрос не в этом…

— А в чём тогда вопрос? Я понял! В этом наглом заносчивом эльфе, да? Что он тебе наговорил? — взвился Танн. — И ты ради него готова оставить дом и семью, которая тебя ищет и ждёт?

При упоминании Лайела на душе стало как-то сразу теплее, и мне показалось, что я уже не одна.

— Вопрос совсем в другом! И что такого тебе сделал эльф, что ты так на него злишься?!

— Да, что я тебе сделал? — спросил вошедший без стука Лайел.

— Что? Да много чего!

— К примеру, спас тебе жизнь, — вставила я.

— Не совсем, но сделал, что было в моих силах, — поправил меня эльф. — А что ещё я сделал тебе?

— Всё твоё племя виновато в нашей вражде! Никогда эльф не будет другом дракона, даже если спас ему жизнь!

— В этой вражде виноваты драконы, а не эльфы. Вы истребили почти весь наш род!

Я только успевала крутить головой к говорящему, чуть шею себе не отвертела.

— А что собственно здесь происходит? — подала голос я. — Из-за чего началась ваша вражда?

Оба посмотрели на меня, как будто впервые увидели. Прервал молчание Танн:

— Всегда и во все времена все беды из-за женщин. И начало нашей вражды положила именно она. Её звали Жарли́з. Она была человеческой женщиной. Красивой человеческой женщиной. И как-то на пиру она познакомилась с драконом по имени Елтвардо́р. И были они счастливы год, пока дракон на свою беду не был приглашён к эльфам. Оно и понятно, когда он привёз с собой Жарлиз, но кто мог знать, что это было роковой ошибкой дракона. На приеме она познакомилась с эльфом Салтинтаэ́лем. Она стала его еламинай. А она, как и все человеческие женщины была не постоянна и не смогла устоять перед очарованием эльфа. Она бросила дракона и осталась с эльфом.

— Но драконы не смогли простить предательства, — подхватил эльф. — Он напали на нашу Долину и выжгли её под корень, только Дуб с Персиком остались, да несколько отсутствующих эльфов. Погибли все — эльфята, эльфийки и эльфы. Даже Салтинтаэль и Жарлиз погибли в том огне. Настало время скорби для эльфийского народа. Эльфы собрали всех кого могли под свои знамена и пошли мстить за всех, кто был им дорог. Но, не смотря, на численное преимущество, драконы не смогли одолеть холодную ярость эльфов. С тех пор ведётся кровная вражда между драконами и эльфами. Больше ни один эльф не доверяет ни одному дракону. И ты не представляешь, какое смятение в наши души вселило твоё появление с драконом, — обратился ко мне голубоглазый. — Мы не знали, что и думать — ты так была уверенна, что он хороший и не сделает ничего плохого, что мы не смогли сказать тебе, почему дракон не может находиться на нашей земле, что для нас нет сильнее этого оскорбления. А ещё ты заставила эльфов спасти жизнь дракону, не смотря на всю нашу ненависть. Воистину человеческие женщины непредсказуемы!

— Я ничего не знала! Когда Танн, сказал, что ему нечего делать у эльфов я и подумать не могла, что всё настолько серьёзно и что я его жизнь не спасаю, а веду на погибель. Прости, — обратилась я к дракону.

— Ничего. Я больше не буду мозолить глаза эльфам — утром я уйду. Надеюсь, ты уйдёшь со мной — тебя ждут дома.

Мы с эльфом вышли. Меня трусило — от нервов, от потрясения или от переизбытка информации — я не знала.

— Мне тоже надо отдохнуть, — пришла к выводу я.

— Конечно! На тебя столько сегодня свалилось! Тебе обязательно надо отдохнуть.

— А зачем ты к Танну приходил? — вспомнила я.

— Я услышал, как он кричал и решил узнать, что случилось. Вот и пришёл. Прости, что тебе пришлось услышать про нашу вражду. Я не хотел, чтоб ты это узнала — я видел, как ты к нему привязана.

Я покраснела — от макушки до самых пят. Мне и в голову не могло прийти, что так очевидны мои чувства. Ведь и Танн это наверняка заметил! Как же стыдно!

Шторы я закрыла и сейчас лежала и рассматривала балдахин над кроватью. Сон никак не хотел принять меня в свои объятья и укутать свои забвением. Из-за того, что сон не хотел разделить со мной эту ночь, мои мысли всё блуждали, не давая покоя моей душе.

Столько произошло всего за одну ночь! Оказывается у Танна есть невеста и я ему совсем не нужна. Кости, что я принесла с собой были первопричиной того, что я окажусь жертвой на алтаре Богине, которая никогда не принимала кровавых жертвоприношений. Я пришла предложить помощь в войне, а сама попала в такую ситуацию, что даже и не знаю, как реагировать на насмешку Богов. Вот что я им такого плохого сделала?

Интересно, много ли времени до принятия окончательного решения? Хотя чего это я? В глубине души я понимаю, что решение уже принято.

Всё! Хватит! Я встала и решительным движением отдёрнула шторы. Лёжа мне совсем плохо думается, настала пора проветриться! Одела платье в котором была вчера и накидку, что висела здесь же в шкафу и пошла искать выход. Вроде не должна заплутать во дворце. Ну а если заплутаю — так мне и надо!

Выход я нашла довольно быстро. На улице меня встретила Роннис своим серебристым светом и ясным ликом. Хоть у кого-то всё хорошо. Хотя почему хорошо? Она многие века ждёт свою любовь, что по преданиям ищет её после разлуки. Для этого она превратилась в Луну, чтобы он смог искать её не только днём, но и ночью. Так что даже у Богов не всё так замечательно, как может показаться.

Я брела по первой попавшейся тропинки без цели, просто чтобы двигаться. Для меня сидеть на месте в такие моменты очень тяжело. Может, поэтому я так люблю танцы и балы. Там в движении я могу выплеснуть все эмоции, что меня переполняют. И именно по этой причине мне не подходит трон — там надо быть выдержанным и спокойным, как мой отец или брат. Даже моя мать на роль правителя подходит гораздо больше, чем невыдержанная я. Толку, что столько сил потратили на моё воспитание?

Никакого толку, потому что жить мне осталось недолго. Могу ли я в приступе своего эгоизма и себялюбия обречь на смерть не одну сотню разумных существ? Отец глубоко вложил в моё сознание принцип о благе народа. Он не единожды повторял, что благо любого правителя — это прежде всего благо его народа и его детей. И любое действие отражается в масштабах государства. Так что любое решение надо обдумывать очень хорошо и рассматривать его с точки зрения простого деревенского жителя, а не дворцовых зажравшихся интриганов. Зря он это мне втолковывал. Вот момент, когда его советы сыграли против него — останется без дочери. У него правда останется ещё сын. Он и будет утешением родителям.

Только тут я заметила, что стою посреди сада, а передо мной стоит засохшее покорёженное дерево. Одно мёртвое, среди зелёных, трепещущих на лёгком ветерке листвой, молодых и сильных деревьев, жизнь которых только началась. Оно как и я — одиноко и забыто. Это и моя участь, я тоже скоро перестану существовать. Здесь останется только моя пустая высохшая оболочка среди живых и здоровых. Я упала на колени рядом с деревом, обняла и залилась горючими слезами. Именно здесь больше всего ощущалась близость смерти.

Жизнь никогда не была справедливой, но так поступить со мной! Я даже с родителями попрощаться не смогу, потому что если я сделаю хоть маленький шаг назад — сюда я не смогу уже вернуться по нескольким причинам. Во-первых меня не пустят родные, а во-вторых мне не хватит смелости на такой поступок. Поэтому лучше о возвращении домой даже не думать.