Дивный Мир Будущего

Голиаф, напротив, поражает незаурядной абстрактностью мышления. Как-то раз я рискнул завязать с ним разговор об интеллектуальных методах повышения Индекса, но уже через пару минут безнадежно заплутал в дебрях «высоких» материй. Казалось, что если мужчине понадобится передать за столом соль, он примется рассуждать об этом, как о «квантово-временных флюктуациях, обусловленных причинно-следственной связью, тянущейся от самого сотворения Вселенной». Признаюсь, послушать порой интересно, но не слишком долго; иначе мозг начинает закипать, перегруженный наукообразной терминологией.

Вот кто-кто, а Мари всегда рада общению на любую тему! С ней я чувствую себя легко и непринужденно; мы болтаем о чем угодно: обсуждаем сплетни и пересуды, раздумываем об устройстве Системы и Сопротивления, планируем меню на следующий обед или ужин. Несколько раз выбирались из убежища, посещая какой-нибудь доступный кафетерий; к нашим услугам всегда общественные спальные блоки «на двоих». И все бы ничего, но девушка появляется на базе удручающе редко, а где пропадает в остальное время — таинственно молчит.

На этом фоне почему-то совсем не складываются отношения с Нэшем. Возможно, Август от природы одиночка, или, вернее — самодостаточный тип. Но я все же склоняюсь к тому, что между нами встала девушка. Хакер не мог не знать о моих встречах с Мари, хоть никогда и не упоминал об этом в разговорах. Вообще, общение с лидером Сопротивления свелось сугубо к официальным темам, не затрагивая ничего личного или повседневного. Впрочем, нужно отдать ему должное — в разговоре Август всегда вежлив и дружелюбен. Может и помочь, и поддержать в трудную минуту. Просто не стремится развивать общение — а такое сразу заметно.

Изредка мне на глаза попадались незнакомые люди — другие члены Сопротивления, либо же просто гости и наемные работники, вроде Рамиреса. Поговорить с ними не удавалось никогда; незнакомцы появлялись и исчезали, не задерживаясь на сколько-нибудь значительный промежуток времени. Чаще всего такие посетители прямиком направляются в кабинет Нэша, а оттуда — на выход. Даже разглядеть прошмыгнувшую тень получается раз из пяти.

Признаюсь, я успел заскучать по Лоле. Как-никак единственная знакомая, не отягощенная участием в Сопротивлении. Из «обычных» людей, так сказать. Последний раз мы разбежались несколько неожиданно, с участием Социального Комитета, так что у меня не осталось никаких ее контактов. Впрочем, стоило поведать об этом Нэшу, как тот через каких-то полчаса скинул мне айди девушки.

— Откуда?!

— Нашел.

— Как?!

— У меня свои пути…

Обычный диалог, строго выдержанный в «хакерском» стиле. Ты, мол, восхищайся, а способ знать не нужно, во избежание. В такие моменты Август напоминал мне фокусника, наотрез отказывающегося раскрывать секреты собственных трюков.

Как бы то ни было, я написал Лоле, и очень скоро мы уже общались довольно тесно. Не единожды девушка выдергивала меня на «свидания», непременно заканчивающиеся посещением двуспального номера. Конечно, я не тешил себя никакими лишними иллюзиями: у красотки в отношениях со мной был лишь сугубо меркантильный интерес — за мой счет она надеялась поднять собственный Индекс. Однако, я уже успел проникнуться философией Доктрины — «важны дела и действия, а не их мотивы и причины». Очень удобно на самом деле, во всяком случае избавляет от ненужной рефлексии и последствий слишком живого воображения.

В очередной раз появилось ощущение значительного замедления роста. По сравнению с тем, как молниеносно я взлетел с первой ступени эпсилон на девятую, дальнейший прогресс практически остановился. Несмотря на титанические прилагаемые усилия, по-прежнему упрямо торчу на десятой ступени, и не видно никаких предпосылок для последующей эволюции. Словно я уперся в некий потолок и теперь силюсь его пробить «лоб в лоб».

То же самое подтверждают и косвенные признаки. Франко, Анна и Мари, достигнув десятой ступени, точно так же торчат на ней, не в силах продвинуться дальше. Мне кажется, что варианты количественного роста исчерпаны, для повышения класса до «дельты» требуется какой-то качественный скачек.

Безоблачное размеренное существование прерывается в один миг. Как и всегда, это случается внезапно, в самый неподходящий момент. Только в такие минуты понимаешь ценность повседневности, осознаешь особую прелесть беззаботной рутины.

Только-только подходит к концу очередное утреннее занятие с Франко. Мы поочередно делаем сет упражнений: подход из становых тяг, а потом, без перерыва, подход скручиваний с отягощением. Мышцы трещат и дрожат, пот льется ручьем, пульс зашкаливает. Спина издает крики о помощи; ей периодически вторит пресс, раздираемый болью.

Тренировочный процесс нарушается самым грубым образом: с диким грохотом распахивается дверь, едва не слетая с петель. В зал врывается бледный Нэш, покрытый потом не хуже меня.

— Быстро! — орет он, — Все за мной!

В голосе слышен беспрекословный приказ. И боль, заглушенная смесью страха и призрачной надежды. Сразу становится понятно — произошло нечто ужасное. Выбивающееся из ряда вон.

— Что стряслось? — вопит Франко уже на бегу.

Август не отвечает. Он несется сквозь трущобы заводской застройки, как раненный зверь, уходящий от смертельно опасной погони. Даже выносливый тренированный Моро едва поспевает за обезумевшим парнем, я же и вовсе бегу последним, неимоверным усилием мышц стараясь не отставать настолько, чтобы потерять соратников из вида.

Позади остаются огромные цеха и миниатюрные будки; проносятся мимо вытянутые конусы из стекла и приплюснутые цилиндры металла; играючи преодолеваются заборы, рвы и иные препятствия. Наконец, протиснувшись в узкую щель переулка, мы вылетаем на оживленный проспект.

Нэш не медлит ни секунды; он бежит, рассекая ленивую толпу надвое. Какова цель и причина спешки? — остается только догадываться. Бегу, сбивая дыхание и ступни, сосредоточившись на единственной мысли — не отстать!

Перекресток, поворот, еще один перекресток. И уже здесь — мрачная загогулина темного проулка. Замечаю небольшую толпу, хлипким полукругом обступившую нечто невидимое.

Последние метры Август преодолевает с неимоверной скоростью, буквально расплываясь в воздухе. А потом падает на колени возле неподвижно застывшего тела.

Франко замирает в двух шагах, я подхожу ближе, с трудом переводя дыхание. Взгляд ощупывает место происшествия, разум не в силах осознать случившееся. Больше всего шокируют глаза — безжизненные и равнодушные, холодные и опустошенные глаза мертвой Мари.

Девушка лежит, смешно подогнув ноги; голова откинута назад, волосы разметались по асфальту, руки разбросаны широко в стороны. На бледном лице — ни тени эмоций. Модное платье сейчас смотрится пустышкой, будто наряд на пластмассовом манекене. Где-то меж ребер, напротив сердца, расплылось огромное красное пятно. Крови много, и она уже не течет, иссякла.

Нэш наклоняется над телом, маска невероятной боли искажает лицо парня. Он хочет что-то сказать, но изо рта вырывается лишь тяжелый хрип. Рука тянется к ране и останавливается на полпути. Ей уже не помочь. Одного взгляда достаточно, чтобы понять — Мари мертва. Убита.

Пальцы Августа бережно опускаются на безжизненное лицо, аккуратно закрывая глаза девушки. Теперь она кажется не равнодушной, а скорее умиротворенной. Словно прилегла поспать, а проснуться не смогла.

Чувствую, как внутри поднимается волна боли и отчаяния. Кулаки невольно сжимаются, ногти впиваются в плоть. Накатывает головокружение вместе с ощущением нереальности, иллюзорности окружающего мира. А в голове надоедливым рефреном звучит непонятно откуда взявшаяся фраза: «Это всего лишь смерть… Это всего лишь смерть!»

Зрение скачком приходит в резкость, уши раскладывает, улица вновь обретает краски. Замечаю рядом с собой два металлических силуэта, застывших почти по стойке «смирно». Андроиды неимоверно похожи на пресловутого Тэда, встреченного мною в роддоме, однако эти модели явно предназначены для чего-то более ответственного, чем одевание новоприбывших в полупрозрачные робы. Смотрю на ближайшего, нейросеть, как обычно, выдает весьма скупую информацию.