Страница 25 из 28
Если бы правительство из боязни общего бунта решилось сделать обществу кое-какие уступки, т. е. дать конституцию, то деятельность рабочих не должна от этого изменяться. Они должны заявлять себя силой, должны требовать себе крупных уступок, должны вводить своих представителей в парламент (т. е. законодательное собрание) и в случае надобности поддержать их требования массовыми заявлениями и возмущениями.
Напирая таким образом постоянно на правительство, набираясь сил в борьбе с ним, партия «Народной воли» выжидает лишь удобного момента, когда старый, негодный порядок окажется неспособным противостоять требованиям народа, и совершает переворот с полной надеждой на успех». – Посыпались аплодисменты. – А теперь товарищи давайте голосовать.
Сначала может обсудим. У меня, например, есть вопросы по последней части программы, – сказал Квятковский.
Какие? – Живо спросил Желябов.
Как восстание поднимать будем? Где столько народу-то взять?
Народ найдется, армию подключим. Главное начать – Александра взорвать, а там, как барку в воду толкаешь, вначале тяжело, а потом она своим ходом идет.
Я думаю, что это пока проект, – сказала Софья Перовская, – а дальше по ходу дела он будет дорабатываться и конечно обсуждаться, корректироваться.
Потому давайте голосовать: я лично «За», – сказал Богданович и поднял правую руку.
Да, да, давайте голосовать уже, – загалдели многие.
Голосуем: кто «За»? – спросил Желябов. Большинство членов Исполнительного комитета согласились с программой, против проголосовало пять человек. – Принимается значит, тогда собрание будем считать закрытым и переходим к празднованию Нового года, – подытожил Желябов.
Ура, ура, ура – как по команде ответили собравшиеся.
Разливайте напитки. Ну давайте, чего окаменели, – призвал всех Гриневицкий.
И что тут началось: открывались бутылки, разливались по стаканам и первый тост: «Смерть царю!» – закричали многие после несколько глотков спиртного. «Ура первой программе партии!» – так же раздавалось в округе. И пошло, и поехало: танцы, разговоры о будущем и жженка и «Гей, подивуйтесь», и «Звучит труба призывная». Топали, гремели шум стоял на весь дом, прибегали соседи с жалобами, тогда народовольцы доставали свои револьверы и все, кому что-то не нравилось уходили восвояси.
Все также у окна Иван Федорович скромно стоял в одиночестве, наблюдая за всем со стороны. Он радостно не кричал со всеми, а программу, которую зачитывал Желябин терпеливо выслушал без всяких эмоций. Его интересовал только один вопрос: убийство Александра II, будто мир на этом заканчивался, все остальное неважно куда кривая вывезет. Вот так пребывать в одиночестве ему довелось не долго. К нему подошла Софья Перовская.
Скучаешь? – Игриво спросила она.
Нет. Так о своем думаю, – ответил он.
А как тебе наша программа? Правда хороша?
Не знаю. Я как-то о себе думал, столько дел нужно сделать в короткий срок.
Да чуть не забыла, вот тебе отчет твоим деньгам: завтра ну уже сегодня переезжаем в нанятый подвальчик и открываем сырную лавку, будем делать подкоп.
Начнем готовиться?
Да. А теперь…, – она взяла его за руку и знаком предложила станцевать, он не отказался и как-то сразу влился в этот балаган позабыв о всем, что только недавно думал. Он любовался ею с ней смеялся, подпевал даже выбегал на улицу и играл в снежки, а потом их Вера Фигнер отпаивала горячим чаем. Подошел Желябов – «Все натанцевались теперь со мной давай», – сказал он ей, и она покорно встала с дивана и пошла за ним. В эту минуту Кибальдич сел за рояль, и все начали кружить вальс. После этого, как только не изгалялись в телодвижениях даже в присядку танцевали, и краковяк и гопака давали.
Расходились все, когда только-только начало рассветать довольные и радостные, долго обнимаясь прощаясь, говоря о новой встрече вот так же с шумом и весельем. Иван Федорович так же почти со всеми на обнимался, но особенно с Софьей Перовской, сказал, что велика у него жажда встретиться с ней, так что он ждет и считает часы. Она улыбнулась и ответила: «Ты весточку мне пришли, где остановишься и увидимся, не переживай, скоро, я обещаю позову. А ты жди меня, жди».
ОДИН
Под впечатлениями от прощания с Софьей Перовской и очень уставший Иван Федорович возвратился к себе в номер. Разделся застелил кровать и улегся в нее. «А она все-таки хороша» подумал он и заснул. Ему приснилось что он был вымазан с головы до пят, весь в черной смоле. И пытается лихорадочно очиститься от нее, но ничего не получается, лишь только размазывает ее по телу и все. Он резко проснулся, судорожно двигая руками и ногами, а в груди было тошнотворно и противно
Солнце шло уже на закат и его бардовый свет царил во всей комнате. Иван Федорович, тяжело вздохнув посмотрел на потолок. Пролежав так с полчаса, он встал умылся, оделся и спустился в гостиничный ресторан. Он был полон лишь на половину. Иван Федорович выбрал столик в третьем ряду, рядом сидела пожилая дама. В эту минуту ему захотелось простых деревенских щей, о чем и справился он у официанта, когда тот подошел к нему. Но этого не оказалось, тогда он согласился на такие какие есть. Через десять минут тарелка уже дымилась перед ним. На второе, он заказал бифштекс с картошкой и клюквенный морс. Спиртного сегодня он решил не употреблять, даже пятьдесят грамм для аппетита не стал.
В ресторане Иван Федорович долго не задержался. Закончив вечерний обед, он поднялся обратно в свой номер и лег на кровать и мысли о бытии его сразу одолели. «Сегодня, – размышлял он, – «я Карамазов, а завтра господин Святозаров Иван Николаевич из Тверской губернии. Ни брата, ни сестры, ни жены, ни сына у меня теперь нет, родители мещане давно померли (это Софья Перовская придумала). Значит сегодня последний мой день – день, который завершает мое детство и молодость, все это теперь раствориться в утреннем тумане новой жизни».
Весь следующий день Иван Федорович был весь в бегах. Он переоформлял все имущество на жену Екатерину Ивановну. Пришлось идти за ней, нужно было не только ее присутствие, но и ее подпись. Она долго не хотела, плакала и все-таки пошла. Себе же он оставлял только деньги и то трудность, когда пришлось с Карамазова на Святозарова перевести все, что были деньги в Адмиралтейском банке то и тут необходимо было присутствие получателя, но как объяснить, что Святозавров и Карамазов одно и тоже лицо тогда пришла мысль перевести всю сумму на предъявителя. День спустя пришлось заняться поиском квартиры. Не скоро, но нашлась не далеко от Сенной площади. Однокомнатная, не больших размеров очень уютненькое жилище.
В этот же день он в нее и въехал и послал к Софье Перовской дворового мальчишку с запиской, в которой указал адрес, где теперь будет жить. И стал поджидать ответ от нее. Но случилось непредвиденное, под вечер у него случился припадок белой горячки.
Он встал с кровати и стал кружиться, подняв руки вверх не в состоянии себя контролировать. Движения его были хаотичны, потом начал плясать, а в завершении того стал топтать тараканов. Ему почудилось, что они везде и даже на нем, тогда он разделся до гола и хотел было лечь в кровать, но открыв одеяло увидел на простони множество червей. Уставший весь в ознобе Иван Федорович просто рухнул на пол, все тело его трясло и так заснул. Проснулся через четыре часа, не помня себя обнаружив, что он был не в силах говорить, а только мычать. Выпив порошки, оставленные доктором, Иван Федорович (еще лихорадило и болела голова) снова уснул.
Снова проснулся Иван Федорович от настойчивого стука во входную дверь. «Она завет поди, прислала кого-то» – подумал он и встав с кровати накинув халат пошел открывать дверь. На пороге стоял Желябов.
Здравствуйте! – Сказал он, – Нужны деньги на зарплату членам Исполнительного комитета. Он назвал сумму.
Ивана Федоровича всего передернуло.
Мм, мм, мм. – промычал он, и пошел в комнату за чековой книжкой. «А, где она? Почему не пришла?» – подумалось ему.