Страница 2 из 16
Я распахнул окно и вышел на лоджию. Текучий воздух лениво проник в мою обитель. Я глубоко наполнил им легкие. «Сегодня насыщенный день. Надо поесть…»
Вслед за сумраком я вышел на улицу. Бесцельно бродя по измученным жарой улицам, я встречал темноту. Голод усиливался. После полуночи, когда вариации ужина значительно сузились, я увидел ее. Невысокая шатенка с плавным формами и явными признаками сидячей работы. Удлиненные шорты с завышенной талией в меру свободные и плотные, чуть сутулая спина и быстрый шаг, слишком уж быстрый для уставшей походки после отработанных сверхурочных.
Я двинулся за ней, с каждой секундой сокращая расстояние между нами, но не приближаясь вплотную, – промежуток в двадцать шагов для меня был ничем, она же не замечала. Я следовал за ней, изучая, не скажу, что без удовольствия, тыльную ее сторону и мысленно дорисовывая, как обстоят дела спереди.
Она свернула во двор. «Хм, рыбка в сеть плывет сама».
Я выждал минуту и неслышно повернул за ней. Но меня опередили. Кислый запах пота ударил мне в нос, и угловатая тень шмыгнула из подворотни. Сгорбленная и суетливая она нервными прыжками последовала за девушкой. «Какого черта, приятель? Тебя здесь не ждали…». Я укрылся за выступом здания, мысленно прокручивая дальнейшее развитие событий. Выводы несколько омрачали мой вечер. Мне нужно время.
Двор уводил на узкую улицу, прерывающуюся через несколько метров подземным переходом. Она спускалась туда. Теперь я уловил ее страх. Тонкий солоноватый ноткой он шлейфом вился за ней, смешиваясь с окружающими запахами все активнее. Серая тень шмыгнула за ней. Медлить больше не было смысла. Я побежал. В движении меньше ощущается трансформация. Влетая в туннель, я застал ожидаемое, – безликая фигура по-свойски орудовала девушкой. Мне достаточно было пары секунд, чтоб сбить его с ног, еще пары, чтоб разодрать ему горло.
Острое амбре страха резануло мне обоняние. Я обернулся. Девушка сидела на четвереньках, выставив на меня свои ошалевшие глаза. «Миленькая… если б еще не губы, искривленные в маске ужаса, так вообще…»
Я подошел к ней почти вплотную. Дикая смесь остатков парфюма и взбесившихся гормонов будоражила обоняние. Она не отводила взгляд. Наоборот, всматривалась в меня, будто пытаясь что-то найти. «А ведь это даже забавно…». Но тут она посмотрела чуть правее, – за меня. И природный позыв скрутил ее вдвое.
«Да, милая, ты права, – двоих мне будет много. Но свидетелей я не оставляю…».
Ее горло было слишком близко…
Поднимаясь из перехода с приятной тяжестью внутри, я лениво осматривал местность. Что ж… теперь можно заняться общественно полезным трудом. Вытянута рука, таксующая «десятка» и курс на Маросейка, 16.
Ах да, забыл представиться. Максим. Двадцать три года. Оборотень.
– Они даже имя менять не стали? – я придвинулась к нему еще ближе, насколько мог позволить бархатный подлокотник. – Распространенная нынче режиссёрская находка…
– На этот раз, чистое совпадение, – Макс улыбнулся, сжимая чуть сильнее и без того крепкую сцепку из наших пальцев и едва заметно прикоснулся губами к виску. – Сценарий был расписан еще задолго до того, как меня утвердили на роль. До этого на нее пробовался другой персонаж, – профессиональный актер, надо отметить.
– А ты, выходит, непрофессиональный? – я усмехнулась, обращаясь к нему взглядом.
– Ну, люди годами в театральных горбатятся, чтоб хоть получить мало-мальски приметную роль, – проговорил он практически мне в ухо, обжигая дыханием прядь непослушных волос. – У меня же и мысли «играть» никогда не было, а тут – на тебе! Полный метр и выскочка-дилетант.
– У нас это называется – талант от природы, – улыбнулась я, вновь поднимая глаза на мерцающий экран.
– Природный талант, – хорошо тренируемая мышца.
А жизнь, как известно, тренер бескомпромиссный…
– Я никогда не забуду изумления во взгляде того маленького жалкого рекламщика мужского интернет журнала, встретившего меня однажды утром на съемочной площадке, в сопровождении режиссера, – делился со мной Макс, задолго после шумной премьеры очередного шедевра Ковальчука и скандального дебюта в нем никому неизвестного на тогда еще юноши. Юноша с того момента весьма повзрослел, обзавелся известностью, парой собственных компаний и местом в списке Forbes у самого моего сердца. Однако воспоминания дня той судьбоносной премьеры возможно стереть теперь, разве что, с памятью…
– Он надменно тогда отказался принять мою статью под предлогом, что у меня "нет имени", a теперь он был готов расстелиться ковриком, лишь бы я только снизошел узнать его. Я по глазам его это прочел, и прошел мимо, слушая и смеясь над чрезвычайной нелепостью, которую мне пересказывал режиссер и мой в будущем хороший друг. Случай был незначительный, я бы даже сказал ничтожный, но он привел меня тогда в хорошее настроение и подтвердил одну ясную мысль, что главным удовольствием, которое может давать известность, – это сила возврата с мстительными процентами за все презрение и оскорбления, с которыми встречалась каждая моя попытка продвижения проекта во времена моего начинания.
Случаи с тех пор были разные, проценты выплачивались регулярно, а начинания поднимались громко и с размахом. Откупоривание бутылок шампанского, звон стаканов, громкий гул разговоров, перемешанных со смехом лжи и лицемерия, подобно обезьяньему визгу или лошадиному ржанию, сопровождали каждый подобный триумф.
«Как долго может держаться "новая звезда первой величины" на небе кинематографа?» – пестрели заголовки глянцевых изданий. «Все это падучие звезды! Как говорится в старой, забытой песне Беранже: "Звезды, которые падают, падают – падают и исчезают!"
Но эта не падала. Продолжала светить, лишь набирая свое сияние и все сильнее затмевая собой шум зависти и нищебродства. А потом в ход пошла желтая пресса. Ведь нет ни одного «спорта», который бы критики так ни любили, как издевки над личностью, поимевшей неосторожность разговаривать на равных с теми, кто стоит ниже в умственном отношении. Но, что больше всего оскорбляло меня в его лице, это бесчисленное количество его друзей, которые были не столько друзья, сколько друзья его доходов. Они кишели повсюду, они не давали ему прохода, а себе – труда спросить его о прежней его жизни. Кто он такой или откуда он, – для них это не имеет важности. Они не интересуются, ни как он живет, ни что делает, болен ли, здоров, счастлив или нет. Для них решительно все равно. И, несмотря на это, они с каждым разом все изобретательнее старались превзойти друг друга ценностью или абсолютным безвкусием своего присутствия в наших жизнях.
– Рекламщики, как и журналисты – тоже люди, – пожимала я тогда обнаженными плечами, чувствуя его нарастающую озлобленность и горячую ладонь в области своей талии, крепко обозначающую мое присутствие и полную его принадлежность этой ладони.
– Работа у них такая, – продолжала я в его сторону, перемешивая слова со скользкими улыбками, то и дело слепла от вспышек фотокамер, и нарочно старательно шуршала струящимся в пол платьем после дежурного интервью на фоне премьерного пресс волл.
– Не стоит реагировать на провокации. Они – всего лишь проводники между идеей и публикой. Твоей идеей. Нашей. Поэтому ты не обязан отвечать на все их вопросы, – выбирай наиболее приятные и выгодные, и уклоняйся, если будет возвращать к предложенной теме. Второй раз – повторять вряд ли станут. Но главное не надо ссориться, как бы ни раздражали. Масс-медиа всегда сильнее, – именно в ее руках мощнейшее оружие по уничтожению репутации и создания имиджа.
Имидж ему создали безупречный. Репутация же скрипела как накрахмаленная рубашка, то и дело, уклоняясь от «пятен». Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не пускал ее под обстрел жидкой грязью или другими сложно выводимыми пигментами. Оракул прессы стонал, извивался, цеплялся. Он изощрялся, как только мог, лишь бы выбить жертву из морального и публичного равновесия. В ход шли все известные блядские способы – от бескультурно кустарного монтажа фото- и видеопродукции до обсуждения задней достопримечательности его спутницы с явным преувеличением существующей действительности. Это льстило в какой-то мере. В конце концов, пусть попа в женщине и не главное, однако именно она, по словам моего фитнес тренера, является центром, а от ее габаритов уже напрямую зависит устойчивость. И чем стабильнее она у обладательницы, чем сложнее с моральной у окружающих. Вот и приходилось отдавать на растерзание пытливым глазам общественности те или иные выступающие части своего тела как объект обсуждения, чтобы снять на какое-то время внимание от упомянутого выше актерского дарования. Умение вести себя сообразно обстановке, как известно, очень важный навык позиционирования. Нужно всегда уважать то место, где находишься, даже если это место – последнее в списке желаемых к посещению.