Страница 44 из 163
Спокойствие дается с трудом. Слишком уж Тенмар всегда ненавидел тех, кто играет жизнью и смертью. Чужой.
– Его родня, кем бы она ни была, вряд ли потеряла рассудок, чтобы это сделать. Капитан Николс не скрыл от квиринских властей, что в Эвитане объявлен вне закона. А если Северный Волк решил кого-то пристрелить – не успокоится, пока не пристрелит. Также я не поверю, что вы сами застрелили Николса на границе. Это невыгодно Квирине.
– Ого! Вы никогда не планировали карьеру политика, подполковник?
Планировал - честно драться за свою страну. Потом – за страну и принца Ильдани. А еще позже – умереть, мстя за него.
Из Анри Тенмара политик - примерно как подполковник. Два года назад он был капитаном. А последние полтора – сидел в тюрьме, а не воевал.
– И вы хотите, чтобы мы не выдавали капитана Николса эвитанским властям? И предложили ему тот же выбор, что и вам?
– Нет. Я хочу, чтобы его включили в число тех, за кого выбираю я.
– Но он - не ваш подчиненный. Как, кстати, и корнет Кридель.
– Ошибаетесь, – холодно возразил Анри. – Согласно Эвитанскому Военному Уставу все попавшие в плен солдаты и офицеры попадают в прямое подчинение к старшему по званию офицеру из числа военнопленных. Вплоть до побега, выкупа или выдачи эвитанским властям. На основании этого капитан Роджер Николс – мой подчиненный. И корнет Кридель, разумеется, тоже.
– Да забирайте вы вашего Николса, – развел руками Август. – Нет, право, я думал: то, что говорят о дворянах Эвитана, преувеличение. Но нет! Скажите мне, подполковник, только честно: вы хоть раз в глаза этого капитана Роджера Николса видели?
– Скорее всего, нет, – честно признал Тенмар.
– Ну да, да... И при этом хотите его спасти, – покивал генерал. – Эвитанская империя не меньше Квиринской. Вы – южанин, Николс – северянин. Несли службу вы, насколько я знаю, тоже на юге. Эвитанско-мидантийская граница. Вы ведь не знаете северян совершенно. Ну, кроме тех, с кем тянули лямку у маршала Ильдани. Единственный раз, когда вы были на севере, – это ваши попытки вывезти из Эвитана семью лорда Таррента. Видите, я хорошо осведомлен...
Да, Анри хотел их вывезти! Он много чего хотел - из того, что не вышло.
«Ты не перепутаешь моих дочерей! – выдавил тогда улыбку Эдвард с трудом.
Он не надеялся выжить. Но жив и даже остался в Эвитане. И слава Творцу. Хоть кому-то повезло!
– Их невозможно спутать. Эйда – красавица, а у Ирии самые зеленые глаза в подзвездном мире...»
Анри пытался вывезти их в Квирину. Из Бездны да к змеям Темного! А когда не вышло – собирался убить обеих, чтобы не угодили в когти королевских войск. То есть войск Регентского Совета, чтоб ему!
– Это не имеет отношения к делу, – бесцеремонно перебил Кровавого Пса Тенмар. – Роджер Николс – северянин. Он не участвовал в нашем восстании. И я вряд ли с ним знаком. Но это не мешает ему быть эвитанским офицером. А значит – моим подчиненным.
– Ну нужен – так берите, – повторил генерал. – Прямо в казарме и получите - с рук на руки.
– Живым и здоровым, – уточнил Анри.
– Помилуйте – да конечно же! Еще не хватало. Я же не Северный Волк!
Ты – много хуже, но как раз это сейчас неважно.
4
Серж не помнил, долго ли пролежал лицом к стене. Пытаясь сдержать не подобающие мужчине слёзы.
Да что же это такое? Неужели дальше будет не лучше, а хуже? Так не должно быть. Не может быть, чтобы он свихнулся в этих стенах! Да, Кридель готов умереть. Но иначе – на воле, в бою!
Серж больше не может здесь гнить! Еще несколько дней – и сила воли окончательно ему изменит. Бывшего корнета и так обделили ею при рождении. Пожадничали.
Скоро он начнет биться головой о стену. И выть на полную луну.
Да что же это такое?!
Отец был против военной службы для Сержа. Прежде барон Кридель никогда и ни в чём не неволил сына. А год назад впервые проявил твердость:
– Ты ведь из библиотеки не вылезаешь. Подумай, сынок, только будь честен с самим собой: зачем тебе это? Ты ведь выбираешь собственную жизнь.
– Но… ведь война – единственное стоящее дело для мужчины.
Серж не знал, как объяснить известную всему подзвездному миру истину. За бумагами сидят одни трусы и слабаки! Кто еще добровольно выберет удел крючкотвора и раба чернильницы и пера?
– Серж, я не воевал ни одного дня. – В мягком отцовском взгляде нет даже укора. – Значит ли это, что я напрасно прожил жизнь?
– Нет, но… Но, папа, я – не ты!
– И значит ли это, что врачи, юристы, священники, ученые, художники, профессора Академии, наконец, – ничто в сравнении с самым заурядным рубакой?
– Нет, но…
Но так скажут. И будут смеяться над любым, кто заявит обратное. А уж если сравнивать с незаурядным рубакой…