Дочь лорда

– Если Леон пойдет под суд – неважно, один или со своей шлюхой – его казнят. Я не допущу, чтобы мой род прервался, а титул лорда получил сын этой потаскухи. В нем наверняка вообще нет крови Таррентов. Леон – мой единственный сын, и он останется лордом.

– Но я всё знаю! – с вызовом выкрикнула Ирия.

– Ты в любом случае не выйдешь отсюда. Так что это – неважно.

Пропасть разверзлась. И поглотила… Как жутко скользить вдоль склона! Бессильно цепляться за шаткие, скользкие камни. Такие острые…

– Тебе нельзя было иметь детей! Ты не должна была рожать… – прошептала девушка.

– Выбирая между сыном и дочерью, любая разумная мать предпочтет сына.

– Разумная? – тихо переспросила Ирия. – А любящая? А справедливая? Ты вообще слова такие знаешь?

– Разговор окончен, Ирия. Ты получишь воду, но ни на что другое не рассчитывай. Я и эту просьбу выполняю лишь потому, что дочери лорда не подобает смердеть как нищей. Но не вздумай требовать, к примеру, другой еды или еще одно одеяло. Замерзнешь – перестанешь открывать ставни, вот и всё.

– И задохнусь? – горько поинтересовалась дочь. – Ты что, действительно оставишь меня здесь?

– Я не отвечаю дважды на одни и те же вопросы. И не будь так глупа, чтобы их задавать. И не смей скулить и умолять! Имей гордость, ты – дочь лорда!

В сказках побежденный герой мог проклясть врагов – и они всегда получали по заслугам. Увы, в жизни зови, не зови на помощь темные силы – любые! - они не придут.

А Ирии нужна такая малость! Всего лишь сровнять с землей это аббатство. Со всеми обитателями. Чтобы не позорили имя Творца. И больше никого не убивали.

– Ты хоть когда-нибудь меня любила?

А еще – в сказках злыми бывают только мачехи.

– Я знала, что рано или поздно тебя отдам. Мужу или монахиням. Глупо привязываться к дочерям. Впрочем, не только к ним. Вообще хоть к кому.

В хрониках истинно верующие фанатики порой отдавали на костры и собственных детей. Но Карлотта Таррент, урожденная Гарвиак, никогда по-настоящему не верила - ни во тьму, ни в свет. Только в трезвый расчет.

– И не зови больше ни меня, ни аббатису. Никто не придет.

– Ты не можешь бросить меня здесь умирать! – отчаянный крик вслед. Бесполезный. Как весь этот разговор. – Предательница!

– А ты тогда – кто? – обронила, не оборачиваясь, Карлотта.

– Я никогда никого не предавала!

Мать обернулась - уже у самой двери. Чуть усмехнулась. И пристально смерила дочь студеным взглядом:

– На месте Эйды должна была оказаться ты. Если б ты хоть немного умела врать, когда нужно, мы не оказались бы опозорены. Я не гнила бы здесь! Но ты – вся в отца. Глупый волчонок. Умеешь только скалить клыки. Могла бы понять, что Эйда не сможет убить - никого и никогда.

Дверь захлопнулась с глухим стуком крышки гроба. Ирия осталась одна. Наверное, уже навсегда…