Люси Кpаун

"О, Боже," Тони закрыл лицо руками. "Не сейчас."

Оливер стоял над сыном, слегка покачиваясь.

- Мы отдали тебя в жертву. Я признаю это. Тогда это казалось оправданным. Откуда нам было знать, что из этого ничего не выйдет? Если ты хочешь отомстить, посмотри на меня - это и есть твоя месть.

- Я ничего не хочу, - сказал Тони. - Меня не интересует месть.

- Ты говоришь правду?

- Да.

- Спасибо, сын, - внезапно Оливер потянулся вперед, взял руку Тони двумя ладонями и с силой потряс ее. - Спасибо, спасибо.

- И это все, что хотел сказать? - Тони поднял голову и посмотрел на отца, стоявшего над ним полусогнувшись, шатающегося, с мутным взглядом.

- Нет, нет. - Оливер опустил руки и быстро заговорил, будто боялся, что отсановись он хоть на мгновение, он останется один в этой комнате. - Я сказал, что у меня есть что-то для тебя.

Он подошел к своему вещь мешку, с глухим стуком опустился на колени и начал рыться в нем.

- Я давно собирался дать тебе это. Боюсь, больше не представится удобного случая и... Вот...

Он вытащил маленький пакетик, завернутый в пергамент, перевязанный резинкой. Стоя на коленях, он неловкими движениями срывал бумагу. Бросив на пол обрывки, Оливер вытащил старомодные золотые часы.

- Часы моего отца, - сказал он. - Чистое злото. Я всегда носил их на счастье, хотя всегда предпочитал наручный часы. Он подарил их мне за две недели до своей смерти. Чистое золото, - сказал Оливер, щурясь на часы при свете лампы, медленно дрожащими руками поворачивая их перед глазами. Старый Уалтэм. Им более сорока лет, но идут великолепно.

Он встал и подошел к Тони, не спуская восторженного взгляда с часов.

- Конечно, ты не будешь носить их, они очень старомодны, но ты можешь держать их на своем столе или что-то в этом роде...

Он протянул часы Тони, но тот не взял их.

- Почему ты отдаешь их? - спросил Тони, боясь, что это может быть дурным предзнаменованием. - Если они приносят счастье.

- Счастье. - Оливер горько ухмыльнулся. - Храни их за меня. Может, так будет больше счастья. Пожалуйста.

Тони медленно протянул руку, и Оливер опустил часы в его ладонь. Часы были на удивление тяжелыми. Они были массивными и на крышке была замысловатая гравировка, циферблат немного пожелтел от времени, на нем были нанесены маленькие староможные римские цифры. Тони посмотрел на часы - было уже одиннадцать. Черт, подумал он, я упущу Элизабет. Она не станет ждать.

- Спасибо, - сказал он. - Я отдам их своему сыну, когда прийдет вермя.

Оливер взволнованно улыбнулся.

- Вот именно, - сказал он. - Это хорошая мысль.

Тони положил часы в карман и встал.

- Ну... - начал он.

- Не уходи еще, - попросил Оллиевр. - Еще не время. Есть еще кое-что.

- Что еще? - в своем голосе Тони старался сдержать свое раздражение отцом, всем этим вечером, этой печальной и неопрятной комнатой.

- Подожди, просто подожди, - Оливер сделал широкий неопределнный жест рукой и подошел к телефону. Он сел на кровать, все еще в фуражке и шинели, и поднял телефонную трубку. Он в нетерпении постучал по рычагу. - Мне нужен Оранж 7654, - сказал он в трубку. - Это Нью Джерси.

- Кому ты звонишь? - подозрительно спросил Тони.

- Да, - ответил Оливер оператору. - Оранж. - И он повернулся к Тони, прижимая трубку к уху. - Знаешь, мы переехали в Нью-Джерси несколько лет назад.

- Да, - ответил Тони.

- Конечно. Ты же был там. Счастливый День Благодарения. Оказалось, что не больше неудобно жить в Хартфорде, - пояснил Оливер. - И в каком-то смысле, все было к лучшему. Завод устарел в любом случае, а у меня была возможность купить дело в Нью-Джерси И мы стали быстро расширяться. Так я стал богатым человеком. - Он рассмеялся. - Романтика бизнеса, неопределенно заключил он. - Я даже смог позволить себе стать патриотом и вступить в армию по зову отечества. Оператор, оператор! - нетерпеливо крикнул он в трубку.

- Кому ты звонишь? - спросил Тони.

- Твоей матери, - Лицо Оливера напряглось будто он собирался заплакать, хотя это было наверняка от виски, но глаза молили.

- О, ну вот еще, - начал Тони. - Зачем?

- Только один раз, - попросил отец. - Только в эту последнюю ночь. Мы только вдвоем поздороваемся с ней. Что в этом плохого - просто поздороваться?

Тони колебался, потом он пожал плечами.

- Ладно, устало сдался он.

- Вот и прекрасно, - радостно ответил Оливер. - Заметано.

Заметано, отметил про себя Тони. Ну и жаргон у отца.

- Подойди сюда. - Оливер отчаянно махал сыну рукой. - Возьми трубку. Начни говорить с ней. Давай, давай.

Тони подошел, взял трубку и приложил ее к уху. Оттуда доносились далекие повторяющриеся звуки. Отец стоял рядом, от него неприятно пахло виски, он часто дышал, как будто долго бежал. Телефон продолжал звонить.

- Наверное, она спит, - волновался Оливер. - Она еще не услышала звонка.

Тони молчал, прислушиваясь к гудкам.

- Может, она принимает ванну, - предположил Оливер. - Может, бежит вода и она не слушит...

- Не отвечает, - сказал Тони. Он уже хотел было положить трубку, но Оливер выхватил ее, приложил к уху, как будто не доверял сыну.

Они оба застыли на месте. Повторяющийся монотонный гудок неожиданно громко зазавучал в комнате.

- Я думаю, она пошла в кино, - сказал Оливер, - или играает в бридж. Она часто играет в бридж. Или ей пришлось задержаться на работе. Она много работает и...

- Повесь трубку, - настаивал Тони, - ее нет дома.

- Еще пять звонков, - молил Оливер.

После пяти гудков он повесил трубку. Оба стояли над телефоном на убогом столике, изуродованном следами сигаретных окурскоы и мокрых стаканов.

- Ну, как обидно? - сказал Оливер тихо, покачивая головой и несводя глаз с телефона. - Как обидно.

- Спокойной ночи, папа, - сказал Тони.

Оливер не шелохнулся. Он стоял, глядя на телефон с серьезным и задумчивым выражением лица, не слишком печальным, но далеким и отвлеченным.

- Я сказал, спокойной ночи, папа, - повторил Тони.

Оливер поднял глаза.

- Да, - ровно произнес он и протянул руку. Тони пожал ее. В его пожатии не было силы.

- Ну... - Тони колебался, внезапно ощутив всю тяжесть и неловкость прощания с неродным членом семьи, который отправляется на войну. - Удачи.