Внутренний дворец. Книга 1

– Держи, – она вытащила из рукава небольшой свёрток и протянула мне. Свёрток при ближайшем рассмотрении оказался местным вариантом голубца – комком риса с мясом, завёрнутым в большой капустный лист и так сваренным.

– Ты моя спасительница! – возликовала я, впиваясь зубами в угощение. – Спасибо!

Удобная штука – эти широкие рукава, когда к ним приспособишься и научишься придерживать, чтобы не лезли в тарелки и ни за что не цеплялись. Столько всего можно спрятать, особенно если подшить изнутри карманчики. Усин кивнула и присела на свой матрас, подобрав под себя ноги.

– За что госпожа Нач тебя так? – спросила она.

– Опрокинула чашку на её величество.

– Ой. Повезло тебе – за такое можно и палками получить.

Я уныло подумала, что палками оно, возможно, было бы предпочтительней. По крайней мере точно быстрее.

– Кстати, а как её зовут? Её величество, в смысле.

– Её величество? – Усин моргнула. – Ну-у… Она – императрица Эльм.

– Эльм? – мне тут же вспомнились огни святого Эльма. – Это имя или фамилия?

– Фамилия… Она – из семьи Эльм, ванов Лэй.

– А имя у неё какое?

Усин замялась ещё больше.

– Это не принято – называть их величеств по именам.

– А… Понятно, – я аккуратно собрала последние рисинки в ладонь и отправила в рот.

– Но, если хочешь… – и Усин наклонилась к моему уху. – Она – императрица Эльм Илмин. Только вслух не говори, ладно?

– Угу, – кивнула я. Здесь, как на нашем востоке, фамилия ставилась прежде имени. – А заодно тогда уж скажи и как императора зовут, а?

Усин оглянулась, хотя рядом с нами никого не было.

– Луй Иочжун, – шепнула она.

– Луй? Он… – я запнулась, не зная, как будет «однофамилец». – У тебя с ним одинаковые фамилии?

Я уже не раз слышала, как моих соседок зовут полными именами: Луй Усин, Луй Чжу… Когда я спросила, почему у них фамилии одинаковые, то услышала в ответ «ну, мы же все как сёстры». Потом я узнала, что и у прислуживающих императрице евнухов фамилия та же. Я решила про себя, что, видимо, когда людей набирают во дворец, фамилию им дают новую, как-то связанную с их новым положением. И оказалась права.

– Ну да. Мы же все принадлежим императорской семье, значит, носим их фамилию. И ты тоже – Луй Тальо.

Я в замешательстве потеребила мочку уха. Как-то я привыкла думать, что монархи своими родовыми именами так просто не разбрасываются. Но здешние императоры оказались на удивление щедры.

– А люди, принадлежащие другим благородным семьям, – тоже носят их фамилии?

– Иногда. Если только у них нет собственного славного имени, но такие редко становятся слугами. И может ли быть имя славнее императорского?

– И в самом деле, – хмыкнула я. – А у госпожи Нач и госпожи Лу, выходит, имена славные?

Ответить Усин не успела. В этот момент занавеска на входе в комнату отлетела в сторону, и на пороге возник Луй Дуар – один из евнухов, возглавлявших челядь. Я ещё не до конца уяснила местную иерархию, но положением он не уступал госпоже Нач, только она главенствовала над женской частью прислуги, а он над мужской… в смысле, над евнуховой.

– Выходите, – повелительно бросил он, увидев нас с Усин.

Усин вскочила, я тоже, зашипев сквозь зубы, поднялась на свои многострадальные конечности.

– А что случилось? – спросила Усин, когда мы вышли за порог, и в комнату тут же нырнули ещё два евнуха положением пониже.

– У госпожи Юнэ пропала драгоценная заколка с ласточками, подарок государыни. Ищите хорошенько, – добавил Луй Дуар, обращаясь уже к своим подчинённым.

– Да пожалуйста, – пробормотала я, наблюдая, как евнухи распахивают наши ларцы и начинают бесцеремонно в них рыться.

– Кто-то украл? – испуганно спросила Усин.

– Ну, не сама же она убежала, – раздражённо бросил евнух. – Осмотрите тут всё! Пропажу нужно найти.

Мы с Усин притихли. Некоторое время из комнаты доносились лишь звуки торопливого обыска, а потом голос одного из евнухов вдруг воскликнул:

– Нашёл!

– Прекрасно, – удовлетворённо усмехнулся Дуар, делая шаг в комнату. Мы заглянули за ним, высовываясь из-за косяка. И хотя довольно широкая спина Луй Дуара загораживала почти весь обзор, я увидела, что евнух, объявивший о находке, стоит у дальнего ларца. Не у моего, и не рядом с вещами Усин, слава богу.

– Это ларец Луй Дамилар? – спросил Дуар, повернувшись к нам. Мы кивнули. – Где она?

– Не знаю, господин Луй, – отозвалась Усин. – На ужине её не было.

– Найдите её, – бросил евнух своим подчинённым, и все трое вышли, оставив вещи валяться как попало. В руке Дуара блестела пресловутая заколка. Если бы он не сказал, что изображает замысловатое навершие, никогда бы не подумала, что эти завитушки и есть ласточки.

– Ну вот, а нам убирайся, – проворчала Усин.

– Неужели Дамилар – воровка? – спросила я, вслед за ней войдя в комнату и начиная собирать то, что выкинули из моего ларца. – Зачем ей красть?

Усин молча пожала плечами.

– И что с ней теперь будет?

– Накажут.

– Как?

– Как решит её величество.

Я прикусила губу. Тем временем в покоях поднялась лёгкая суматоха – видимо, к поиску преступницы отнеслись со всей ответственностью. И закончилась она очень быстро. Отчаянным визгом где-то совсем рядом.

Выскочив из комнатушки, мы с Усин со всех ног кинулись на звук – как-то даже боль в коленях отступила. Визжала Чжу, стоя у распахнутой двери в купальню и с ужасом глядя на то, что было внутри. Мы поспели одними из первых, и потому я смогла беспрепятственно заглянуть внутрь купальни. В первый момент мне показалось, что кто-то из служанок, собираясь мыться, подвесил к балке под потолком своё платье. Но в следующий миг я осознала, что хозяйка платья осталась в нём.

Под ногами у повешенной валялся табурет, на которые во время омовения ставили таз или кувшин. Тонкую шею Дамилар охватывала шёлковая лента – та самая, которую носили вместо кушака на поясе. Её длины с избытком хватило, чтобы обмотать и вокруг шеи, и вокруг балки.

– Господи! – по-русски сказала я, когда прибежавшие евнухи отогнали нас и принялись снимать тело. Усин оглянулась на меня, и я глупо спросила: – Это она повесилась, да?

– Может, и повесилась, – Усин помолчала и уточнила. – За воровство могут и палками забить. Уж лучше так…

– Забить? В смысле – до смерти?

– Ну да.

Так нас стало четверо. Настроение в тот вечер в комнатке, когда мы готовились ко сну, было подавленным. О происшедшем не говорили, да и вообще ни о чём не говорили, просто молча разделись и легли. Но необходимость выплеснуть случившееся всё же была сильнее воцарившихся во дворце страха и растерянности. Пусть шёпотом, но происшедшее обсуждали, хотя и на удивление недолго.

– Но зачем бы ей воровать? – поделилась я своими сомнениями с Усин на следующий день за завтраком. – Она бы всё равно не смогла эту заколку носить, и едва ли смогла бы продать. Разве что она была… ну… – есть ли тут слово «клептоманка»? – желание оказалось сильнее разума?

– Пообещай, что никому не скажешь, – Усин придвинулась ближе и понизила голос.

– Могила, – с готовностью кивнула я.

– Чего?

– Ну, буду молчать, как покойник в могиле.

– А-а… Ну, покойники, они, знаешь, тоже разные бывают. Надеюсь, Дамилар нас беспокоить не станет, мы-то перед ней ни в чём не виноваты… Говорят, что она зубы съела, а язык не сумела!

– Чего?

– Ну, болтала много.

– Дамилар? – удивилась я. Как раз она-то из всех девушек казалась мне наиболее молчаливой. Как правило, просто тихо сидела в уголке, прислушиваясь к нашим разговорам.

– Ага. Видели, как она шепталась кое с кем. Не то доносила, не то ещё чего… Вот и вынесли из дворца в белом шёлке!

Шёпотки не утихали ещё пару дней, а потом на нас навалились хлопоты по приготовлению к какому-то местному празднику, и о происшедшем, казалось, все начисто забыли.

Глава 4

И в перьях цветных в высоте засверкал