Изумрудное пламя (ЛП)

Комната взорвалась.

Я проковыляла из маленькой ванной комнаты до кровати, залезла в нее и растянулась на спине. Тень вскочила следом, трижды покрутилась и устроилась на одеяле у моих ног.

Как только я упомянула Алессандро, вся семья набросилась на меня. Арабелла завизжала, как птеродактиль, и потребовала объяснить, где остановился Алессандро, одновременно ударив кулаком по ладони. Берн выругался, что случалось ровно шесть раз с тех пор, как он поселился с нами. Бабушка Фрида обещала ударить Алессандро гаечным ключом, когда он придет. Леон достал пистолет, и тогда мама спросила его, каково правило насчет оружия за обеденным столом, он ответил, что это особый случай, и у него есть пуля с именем Алессандро на ней. Потом она сказала ему, что писать имена на пулях это не способ прожить жизнь. А Невада просто сидела посреди этого хаоса и слушала, как я сквозь зубы вру о том, что Алессандро больше не является для меня эмоциональной составляющей.

Теперь все было кончено. Все успокоились.

Я так устала. Мне показалось тяжким трудом потянуться, чтобы выключить лампу на ночном столике. Я, вероятно, могла бы заснуть с ней, но мне с ней было бы некомфортно.

В комнате раздался тихий стук. Что еще…

— Да?

В комнату вошла Невада и закрыла за собой дверь.

— Привет.

— Привет.

Сестра пересекла комнату и примостилась на краешке моей кровати. Она переоделась в струящееся бледно-голубое с зеленым макси платье и оставила где-то свои туфли. У нее снова опухли ноги. Я купила ей поддерживающие чулки для беременных, доходившие ей до пояса, но сейчас было слишком жарко, чтобы их носить.

— Как ты держишься? — спросила она.

У жизни со старшей сестрой-правдоискателем были свои преимущества, но порой мне бы хотелось ей солгать. Я села.

— Бывало и лучше.

Невада посмотрела на стену надо мной.

— Мне кажется, или с моего прошлого визита их стало здесь еще больше?

Изначально наше здание состояло из длинного коридора с офисами десять на пятнадцать футов по обе стороны. Берн проанализировал структуру здания и мы убрали некоторые стены, из-за чего моя спальня, к примеру, была всего десять футов в ширину, зато тридцать в длину. Левая ее сторона с двумя большими окнами выходила на великолепную панораму старой стоянки. Другая сторона, сплошная кирпичная стена, давала двести семьдесят квадратных футов возможностей. Я поставила свою кровать напротив нее, в центре. Остальное пространство я заполнила клинками. Рапиры, сабли, тактические мечи, катаны, дао, мачете и кукри висели на кирпичной стене, каждый на своем месте. Лезвия мягко блестели в свете лампы.

— Сабля слева новая, и короткий меч в правом нижнем углу, — сказала я ей.

Тень пробежала по ее лицу.

— Я должна была найти другой способ… — пробормотала она.

— Что ты имеешь в виду? — Я точно знала, что она имела в виду, но ни одна из нас не была готова к этому разговору сегодня. Я не знала, буду ли я вообще когда-нибудь к нему готова.

Она покачала головой.

— Ничего. Ты чувствуешь себя незащищенной?

О нет. Она думала, что мне нужен меч для защиты, и винила в этом себя. Невада была из тех старших сестер, о которых можно только мечтать. Когда дело было дрянь, и я боялась рассказать маме, я бежала к Неваде, и она все улаживала. Большую часть моей жизни она защищала и обеспечивала нас, и она по-прежнему пыталась это делать, даже после того, как вышла замуж за Коннора.

Мне нужно было это исправить. Она не должна была испытывать вину из-за меня. Она приняла единственное верное решение, когда ее жизнь катилась в пекло. На ее месте я бы сделала тоже самое.

— Я собираю мечи не потому, что чувствую себя незащищенной, а потому, что они мне нравятся. К тому же я еще не нашла тот единственный меч. И вообще, нам стоит обсудить куда более серьезную проблему.

— Какую же?

— Невада, твоя любовь к ароматизированным восковым кубикам разрывает эту семью на части…

Она тихо рассмеялась, но вина так и осталась спрятанной в глубине ее глаз. Мне нужно было перевести разговор с себя и моего пристрастия к острым кускам металла.

— Когда последний раз Коннор выходил на связь?

— Позавчера. Он сказал, что напал на след Шевченко.

— Значит, хорошие новости?

— Хорошие. Что на самом деле происходит между тобой и Алессандро?

Я вздохнула.

— Ничего.

Она подалась вперед и мягко сказала:

— Ложь.

Уфф.

— Линус хочет, чтобы я с ним работала.

— А ты всегда делаешь то, что говорит Линус?

— Ты нарушаешь наш договор, — предупредила я.

— Какой договор?

— Ты не спрашиваешь у меня о Линусе, а я не спрашиваю тебя о полуночных звонках из Пентагона на твой телефон и о душераздирающих историях в утренних новостях о спасении заложников неизвестными элитными войсками.

В отсутствие Коннора, Невада управляла его частной военной империей. Последствия разоблачения заговора Штурма-Чарльза оставили моей сестре шрамы, и эти раны до сих пор болели. Она сосредоточила много усилий на том, чтобы завести друзей на высоких постах, и, по общему мнению, преуспела. Когда Дом Роган упоминался в Ассамблее Техаса, его имя произносилось с опаской и уважением.

— Ладно, — сдалась Невада. — Скажу напрямую. Я волнуюсь за тебя. Когда тебя бросил Алессандро, ты неделями не могла прийти в себя.

В то время в моей жизни происходило гораздо больше событий, помимо ухода Алессандро, но нет, его уход не помог.

— Ты едва спала, не ела, твои крылья… Он ранил тебя.

Врать не было смысла.

— Да. Ранил. Но…

— Нет никаких «но».

— Но и я отчасти в этом виновата. Он не обещал мне ничего, кроме того, что он доведет расследование до конца. Он не говорил, что любит меня. Я просто потеряла голову, и что хуже всего, я его даже толком не знала. Я влюбилась в человека, который наполовину лишь был фантазией, и я за это поплатилась.

— Что он от тебя хочет? — Невада пристально посмотрела на меня.

— Не знаю. Он говорит, что он здесь, чтобы меня защитить.

— От кого?

— От мужчины по прозвищу Аркан. Тот убил отца Алессандро, а теперь нацелился на меня из-за нынешнего дела.

— Никогда о нем не слышала.

К утру она уже будет знать всю общедоступную информацию об Аркане.

— Мне кажется, он искренен.

— Почему?

Я снова вздохнула.

— Он изменился.

— Как?

— Сложно объяснить. Старый Алессандро проводил кучу времени, заботясь о том, как его видят люди. Он был заносчивым. Все уважают Линуса, поэтому Алессандро стал бы ему перечить просто из принципа. Он считал, что лучше знает, и даже не тратил время на такую глупость, как пояснения. Если он говорил мне что-то, я должна была просто принять это как должное, и делать, как сказано. Он думал, что он свободен от многих ограничений, которые есть у простых смертных.

— Смертных? — Невада вскинула брови.

— Я бы не удивилась, если бы он считал себя бессмертным. В бою он сама смерть, Невада. Я не думаю, что когда-либо он встречал противника, способного его побороть.

— Тогда что изменилось?

— Весь этот налет исчез. Он очень сосредоточен. Это мрачная, холодная решимость, и она пугает. Он не стал спорить с Линусом. Он сказал мне, что сожалеет. У него оказался длинный список того, о чем он сожалел. Прежде всего, он хочет защитить меня. Он сказал, что ответит на все мои вопросы, какими бы личными они ни были. Он управляем.

Сестра кивнула.

— Я понимаю. Коннор управляем. Прямо сейчас мой муж находится в Российской Империи, потому что, когда живешь с управляемым человеком, возникают моменты, когда надо отступить и позволить ему делать то, что ему нужно делать. Я могла бы его заставить остаться здесь. Достаточно было бы одного слова, и он бы остался, но я осознаю, что тогда он всю жизнь будет нести вину, если не сможет спасти своего друга. Важно то, что я на первом месте. Коннор заботится обо мне больше всего. Неужели ты для Алессандро важнее, чем его месть?