Страница 7 из 37
Он проснулся от беспокойства и тревоги, что разливалась, как шипучий дран. Где-то в ночи горько плакал мшист. Но не его всхлипы и подвывания подняли Раграсса. Небесная девчонка. Беспросветная дура, не умеющая действовать осторожно. Помчалась в ночь, одна. Здесь пустынно, но город рядом, и поэтому неизвестно, что там, во тьме. Какие опасности прячутся среди сугробов и тишины.
Раграсс, обернувшись, пошёл за нею вслед: в ипостаси махи легче догнать. Хороший нюх надо использовать, если он дан. Раграсс не собирался её пугать, но не успел окликнуть. Увлёкся погоней – звериные инстинкты сильнее человеческой натуры.
Он заметил, что девчонка замерла. Но не ожидал, что обернётся и кинется вперёд, сжимая светящееся стило в руке. Полуослеплённый, Раграсс кинулся на неё, чтобы не получить кусок розовой стали в бок.
Запах страха. Отчаяния. Боли. И темнота – тихая, безлунная, с привкусом подтаявшего снега на языке. Шаракан. Девчонка потеряла сознание. Ну да, не каждый день увидишь у своего лица мохнатую морду с клыками.
Раграсс лизнул горячим языком Дарину щёку. Почувствовал её дыхание. Лизнул вторую щёку – осторожно, чтобы не поранить шершавым языком, и, только уловив шевеление и вздох, начал преображаться.
Он уже почти поднялся, когда почувствовал движение за спиной. Плохо отвлекаться на хлопнувшихся в обморок девчонок. Ох, как плохо. Не на то уходит внимание. Об этом он подумал перед тем, как получить удар в затылок, словить искры и рухнуть на примятый и грязный снег.
Геллан
Он мог убить, если бы в последние мгновения не понял, кто перед ним. Липкий страх сжал в объятиях до помутнения, до темноты в глазах. Он не успел – за что казнил себя с яростью дракона.
Дара приподнимается, опираясь на локти. Рядом с ней валяется стило.
– Геллан, ты чего? – спрашивает она растерянно, наверное, ещё не понимая, что рисковала жизнью. Видать, у него страшное лицо, потому что девчонка испугана и не может оторвать от него взгляд. Это длится мгновение. Затем она прислушивается и забывает обо всём. Видимо, поэтому и попала в подобную ситуацию.
Дара вскакивает на ноги, хватает светящийся в ночи стило и готова снова мчаться в ночь. Спотыкается о неподвижного Раграсса, мохнатка стонет, девчонка испуганно отпрыгивает в сторону.
– Ой! Раграсс? – тянет она, удивлённо хлопая глазами. – А что случилось?
– Ты случилась, – ворчит, поднимаясь, мохнатка и ощупывает шишку на голове. – Так и знал, Геллан, что прилетит от тебя пакость. Хотел за Дарой последить, чтобы никуда не влезла. Одна чуть ножом не пырнула, второй по голове приложился. Поздравляю.
Голос его сочился язвительным сиропом, но Даре всё равно: стоит, нетерпеливо постукивая сапожком по рыхлому снегу.
– Кто тебя просил следить? – спрашивает отстранённо, переводит взгляд на Геллана и умоляюще просит: – Пойдём, а? Там Йалис плачет. Пожалуйста!
Геллан только кивает, указывая направление, а ей большего и не надо. Он никогда не может отказать ей, когда она просит. Ну, или почти никогда.
– Вот так они на голову садятся, – бормочет Раграсс недовольно, – все эти уловки, просьбы, умоляющие глаза…
– У тебя было много женщин? – спрашивает Геллан тихо. Раграсс от неожиданности закашливается и умолкает. Они идут за Дарой вслед. Приглядывают, а девчонка мчится впереди. Туда, где мшист спрятался и воет, как ободранный кош.
– У меня была мать и есть сестра. Я был властителем Верхолётной долины, где живут сумасшедшие меданы. Зеоссом вообще заправляют женщины, и многим мужчинам не претит их главенство. Я бы не сказал, что они садятся на шею. Иногда это приятно – уступать им, смотреть, как они радуются мелочам. А для Дары я могу…– он запинается, не желая до конца обнажать свою душу, – нет, я не считаю это слабостью. Может, даже наоборот – силой, когда уступаешь в том, что важно для неё и несложно для тебя.
Раграсс втягивает воздух в лёгкие, ноздри его трепещут. Он глухо покашливает, будто никак не может отделаться от першения в горле.
– Ты прав, – выдавливает он наконец. – У меня где-то есть сестра, но я никогда её не видел. Мать умерла рано – я не помню её. А рос среди мужчин. И о женщинах, наверное, знаю совсем мало. Меня воспитывали не уважать, а только брать, использовать. Я никогда не думал так, как ты. Наверное, это неправильно, но по-другому я пока не умею.
Геллан кивает понимающе. Раграссу не помешает урок. Тем более, что он понимал, откуда взялись у мохнатки подобные мысли и убеждения.