Страница 35 из 37
Кое-кто знал его как гостя, а большинство и не догадывалось о существовании Лимма, что провёл много месяцев в подземелье. Здесь не принято было расспрашивать и любопытствовать. Лерран вышколил слуг и тщательно подобрал молчунов и тех, кто не стремился лишний раз поднимать глаза на властителя.
– Леррана больше нет, – заявил он и здесь, собрав немногочисленную прислугу замка. Под его немигающим тяжёлым взглядом никто не дёрнулся, не выказал удивления или растерянности. Известие восприняли довольно равнодушно, как будто людям абсолютно всё равно, кто их властитель.
Если в Верхолётном Лимм мог бы понять подобную реакцию, то здесь, в месте, где Лерран властвовал безраздельно и долго, покорность и безразличие показались ему неестественными.
– Вопросы? – спросил он, внутренне напрягаясь и подбираясь. Женщины стояли, не поднимая глаз.
– Мы… догадывались, динн, – осмелилась подать голос самая старшая, всё так же полируя взглядом каменную кладку под ногами.
– Подними глаза, – приказал Лимм, чувствуя, как начинает клокотать в горле то ли рык, то ли ярость.
Старуха посмотрела на него без страха. Слишком ясно и спокойно. Некрасивая и древняя, исполосованная морщинами, пухлая, как мешок с овощами, с натруженными, покрученными болезнью пальцами, отчего руки казались двумя неловко прилаженными к телу брёвнами, она стояла, немного запрокинув голову. В глазах – ни насмешки, ни вызова.
– Я его кормилица, – пояснила ведьма. – Такая связь не проходит бесследно.
– Кормилица? – хмыкнул недоверчиво, оглядывая пристально расплывшуюся фигуру, демонстративно спотыкаясь на морщинах. Ведьма слишком стара, чтобы кормить грудью таких щенков, как Лерран.
Тонкая улыбка скользит на женских губах. В глазах – древняя мудрость и лёгкий привкус сожаления. Она жалеет его, Лимма, а он чувствует и почему-то хочется взбеситься, вбить жалость кулаком, чтобы не смела появляться. Но старый дракон стоит неподвижно, ожидая пояснений.
– Я отдала ему всё, – старуха выдохнула слова страстно, как молитву старбогу. – Ты знаешь, как это бывает. Некоторые из нас хранят красоту долго, пока не приходит момент: отдать или остаться молодой, но пожертвовать кем-то очень близким. Я потеряла собственного ребёнка и заменила мать Леррану, а когда он оказался на грани, отдала молодость и красоту, чтобы спасти. И сделала бы это ещё раз, если бы смогла. Поэтому твои слова не новость. Никто здесь не скажет тебе ни слова, странный пришелец, долго прикидывавшийся слабым. Поступай, как хочешь, только… помни: у любой силы есть обратная сторона.
Лимм расхохотался. Его голос гулко прошёлся по пустынному пространству замка, завис где-то очень высоко.
– Не тебе пугать, муйба! Да меня и не напугаешь – ты же можешь увидеть, хоть и износилась, как истёртая в пути обувь.
– Я давно не муйба, дракон, – она действительно была сильнее, чем показалась сначала. – Мы не те, кто тебя остановит. Только кровь способна убить. Кровь сильнее тебя, но ты слишком стар и недальновиден, чтобы понять это.
Старуха сделала знак рукой, и слуги растворились, исчезли, растёкшись ручейками в огромном замке. Остались только он и она.
– Ты можешь меня уничтожить, – сказала слова тихо, но без страха. – Просто так, от злости. Я не боюсь уйти на небо. Здесь почти не осталось ничего, что держит такую рухлядь, как я.
Лимм прикрыл тяжёлые веки и ухмыльнулся.
– Ну зачем же? Живи, пока не придёт твоё время. Я не боюсь никого из вас. Никто не сможет ударить в спину – я слишком для этого осторожен и силён. Да и не задержусь я здесь надолго. Может, ты удивишься, но мир не заканчивается в Облачном Ущелье. Мне везде будет слишком тесно.
Муйба пожала плечами, хотела что-то сказать, но передумала. Опустила глаза вниз, а голову – в полупоклоне, и ушла. Он смотрел, как она шаркает опухшими ногами, как тяжело даётся ей каждый шаг и думал: сколько бы силы им ни намеряли, они всё равно слабые, эти бабы.
Зря драконы дали им шанс верховодить. Рано или поздно каждая из них становится немощью, что склоняет голову перед особью мужского пола. Времена бабьего засилья заканчиваются. Лимм будет тем, кто заставит переписать историю заново.
* * *
Лимм лежал в дальней пустынной комнате, где не было ничего, кроме стен и потолков. Лежал, раскинув в стороны руки и ноги, в тщательно прорисованном знаке гармонии: круг, волнистая линия, остроконечные пики двенадцатиконечной звезды, ещё один круг.
Он сделал слишком много, поэтому заслужил отдых. Лимм создал не просто механизм, способный разить на расстоянии. Он отладил целую систему, что опутала Заонг его дальновидным умом и хитростью.
Он подёргал за все нити, провёл несколько важных переговоров, убедился, что всё под контролем и движется в нужную ему сторону.
Перепроверил, покомандовал, где надо – припугнул, нажал, скорректировал.