По следу аркуды

Весь следующий день маленький отряд вслед за Ополком пробирался к реке Межени, чтобы, перейдя через её левый приток Нему, повернуть к озеру Лёжному. Если удача будет на их стороне и не встретятся чужие вроде лютых или торкаев, то через неделю они доберутся до селения Матери Белые Волосы.

Идти приходилось осторожно, прислушиваясь и посылая на разведку Клима с Волчком. Те не только осматривали дорогу, но и охотились, их добыча вместе с грибами, которые попадались повсеместно, насыщала и давала сил идти вперед. Иногда Ярику удавалось наловить рыбы в небольших речках, а Стоян особым способом запекал её в листьях или пучках травы. Получалось просто объедение!

Лес, по которому они пробирались, местами представлял собой сплошной бурелом. Бедной Велене приходилось тяжело – повозка хоть и была уже, чем современная телега, но мешала изрядно. Иногда приходилось протаскивать её буквально на руках. Никто и помыслить не мог, чтобы залезть в повозку и катить в ней. Велене и без того было тяжело, тем более кобыла была предназначена под седока-воина. Греслав ни на шаг не отходил от Велены, постоянно проверял, не натерла ли она себе холку. А если повозка застревала, попав колесом в торчащие корни деревьев или между камнями, первым кидался освобождать.

Ополк обещал, что после Межени лес поредеет, простору будет больше, и если правду говорил дед, то они пройдут между холмами, не заросшими лесом.

Третий день пути их расстроил: с раннего утра зарядил сильный дождь. Вначале хотели отсидеться под повозкой, накидав на неё лапника, чтобы не протекала, но потом отказались от этой идеи.

– Кто знает, сколько будет лить, – глядя в затянутое низкими тучами небо Ярик. – Дождь обложной. Можно просидеть и день, и два, и три.

– Обрадовал, – проворчал Стоян. – Нет бы полезное предложить.

– Могу и полезное. Предлагаю снять с себя всё, ну, кроме штанов, сложить в повозку и закрыть лапником. Мы-то не растаем, не сахарные, а дождь закончится, раз – а у нас одежда сухая.

– Ярик дело говорит, – поддержал Греслав. – Особенно сапоги нужно поберечь. У меня уже хлюпает внутри.

Он первым разулся, снял куяк (кожаная куртка с нашитыми металлическими пластинами), толстую вязаную рубаху и капу. Клим снял сапоги, приволоку, замотал в рубаху лук, чтобы тетива не намокла и не ослабла. Ярик и Стоян скинули чиры (ботинки), приволоки, капы, рубахи. Глядя на них Ополк стянул с себя приволоку – больше снимать ему было нечего: рубашка давно утонула в реке, куда он её сам забросил, чтобы сбить со следа лютых, а чиры он носил лишь зимой, а в остальное время года бегал босым.

Всё сложили в повозку, закрыли лапником. Сверху уложили сулицу и меч Греслава, а вот с кистенем парень не захотел расставаться. Всё может случиться в дороге, а если не будет ничего непредвиденного, то кистень подойдет в виде спортивного снаряда – Греслав даже в пути не переставал тренироваться и использовал каждую возможность сбить ногой ветку с дерева или перепрыгнуть через преграду, а не перелезть как остальные.

Дождь не прекращался, мокрые тела посинели и покрылись мурашками. Парни шлепками старались разогнать кровь, подпрыгивали по примеру Греслава, приседали и двигали плечами. Но помогало мало. Решено было сделать остановку, разжечь костер и обогреться. Да и поесть не мешало.

За костер как всегда отвечал Ополк, который наломал нижних сухих веток у старой елки, добавил несколько горстей еловой подстилки и с двух ударов высек огонь. Поели то, что осталось от завтрака – Клим на охоту не пошел, да и Волчок в лес не смотрел. Наверное, тоже хотел погреться у огня.

Распрягли ненадолго Велену, пустили её пощипать траву, а сами забрались под защиту повозки. Места едва хватило. Волчок топтался рядом, выискивая, куда приткнуться. Но решив, что его шкура в любом случае не промокнет даже под сильным дождем, растянулся возле колеса с подветренной стороны – чтобы дым от костра не попадал на него. Ему сегодня с самого утра было неспокойно. А вскоре его беспокойство передалось клюсе, и она сейчас не столько щипала траву, сколько оглядывалась, кружа на одном месте и прядая ушами.

Волк втянул носом сырой воздух – необычных запахов не было. Дикий кабан несколько дней назад пометил территорию, но запах почти исчез. Ветром, правда, донесло запах свежей крови. У кого-то была удачной охота. Ещё птицы и мелкие звери разнесли по лесу тухлый запах остатков пиршества росомахи. Нет, необычных запахов он не чуял.

Согревшись у костра, парни по привычке начали вспоминать забавные случаи из своей жизни, обсуждать последние события, планировать дальнейшую свою судьбу. Разговор постоянно возвращался к пещере. Ополку было непонятно, чем так приглянулась друзьям та пещера, что не сходит у них с языка. Подумал: будет время и возможность, обязательно проберется в пещеру и разгадает её загадку. Например, как смертельно раненый Греслав за одну ночь выздоровел, а на месте страшной раны остался только неровно стянутый шрам? Или взять волка, который еле лапы тащил в гору, а сейчас бегает, будь здоров? Хоть и предупреждал его дед не ходить за Синий лес, но если во всем слушать взрослых, никогда не повзрослеешь.

Вдруг всхрапнула Велена, потом тихо заржала. Греслав выглянул из-под повозки.

– Велена, что случилось?

Как будто она могла ему ответить. Кобыла замерла на месте, вытянув шею и явно прислушиваясь к чему-то. Но за шумом дождя ничего нельзя было расслышать. Вот Велена опять заржала, тихо, настороженно, как будто не была уверена, стоит ли заявить о себе во весь голос.

И тут откуда-то справа в ответ донеслось конское ржание, призывное, настойчивое. Теперь не только Греслав, но и остальные услышали его. Велена задергалась, натянув длинный поводок, одним концом привязанный в передку повозки.

– Тихо, тихо, девочка, – подскочил Греслав и начал гладить морду лошади. – С кем это ты переговариваешься? А вдруг это враги…

Конское ржание стало слышнее, как будто неведомый конник подходил все ближе и ближе. Парни вскочили. Клим выдернул из повозки лук и колчан со стрелами, зажал между коленями Волчка, вздыбившего на загривке шерсть. Греслав вооружился мечом, кинув кистень Стояну, а Ярику – сулицу. Они напряженно вслушивались в звуки, долетающие до них, но не могли распознать, что это.

В нервном ожидании прошло несколько минут. И вдруг совсем рядом послышались голоса людей и снова конское ржание. Велена с готовностью откликнулась и, взбрыкнув, попыталась сорваться с привязи.

– Лютые? – голос Ярика дрожал от напряжения и нервного озноба.

– Не мае лютии, – отозвался Ополк. – Васень балий? (может быть, леший).

– Ага, балий, – передразнил Стоян. – Леший на коне, да?

Не успел он договорить, как из-за ближайших деревьев показался конь. За ним еще один. А верхом…

– Бли-и-и-ин! Девчонки!

Действительно, в седлах сидели рослые девушки при полном вооружении: в руках длинные копья, продолговатые щиты, сужающиеся к низу, на поясе на кожаной перевязи широкие короткие мечи, заточенные с обеих сторон. Поверх рубах, доходящих до середины бедра, удлиненные байданы (кольчуги), на ногах кожаные калиги (укороченные сапоги), на головах – шлемы. Волосы распущены и спускаются мокрыми нечесаными лохмами ниже лопаток.

Выставив перед собой пики, девушки исподлобья рассматривали полуголых парней.

– Прикидывают, сразу нас убить или поздороваться, – схохмил не к месту Стоян. – Здраве буде, девы!

Незнакомки молчали, рассматривая стоящих у повозки парней. Наверное, их ввело в недоумение, что парни были в одних штанах.

– Галечи? Торкаи? – спросила одна из девушек.

– Дреговичи, – ответил за всех Греслав.

Девушка кивнула в знак того, что поняла. Она обернулась назад и что-то крикнула. Из-за деревьев показались еще четыре всадницы. Последняя держала на поводу коня, к спине которого была привязана раненая женщина. Она тихо стонала, пыталась выпрямиться и поднять голову, но в бессилии снова падала на шею коня. Еще один конь был с седлом, но без всадницы.