Самец

– Ты о чем? Почему спасти? Я умираю? Я болен?

Она лишь мотает головой, не в силах, видимо, сдерживаться от накатившей информации. И тараторит еще быстрее:

– Мы же близнецы, понимаешь? Близнецы!!! – говорит она почему-то горько. А я-то думал, что мы оба этим когда-то гордились. Что же такого страшного в нашем случае?

Она уже более успокоенно откидывается на моей груди и начинает говорить:

– Меня нашел Ариту, когда ты уехал с Валькой. Мы убегали от каких-то итанцев по всему городу и потом просто вошли под мостом в какую-то муть.

Она посмотрела на меня недоуменного и пояснила:

– Ну на Чернецкого, помнишь? Площади, старой ещё площади.

Я кивнул, вспомнив, как мы там с ней играли в войнушку. Через тот мост как раз кладбище.

– Помню, а дальше что?

Она, кивнув успокоенно, продолжила, вновь глядя в потолок, поочередно, видимо, вспоминая:

– Ну, там мы вошли и сюда попали. Мне было очень плохо, Сав, понимаешь?

Она посмотрела на меня, и я тотчас кивнул.

– Я не чувствовала своего тела. Казалось, что меня рвет на части. Та женщина была со мной очень грубой. Она называла меня ниутой всё время. Я не понимала её. Потом она плакала, как и я, и наконец сказала, что я её дочь. Я, конечно, грубила ей, говоря, что у нас есть и мама и папа, и она меня должна отпустить. Ох, Сав… Столько всего было.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и, выдохнув, сказала грустно:

– А ещё, наверное, самое страшное, Сав, это то, что я пробыла во временной капсуле.

Она сказала это так, словно я должен был знать об этом с рождения, и сейчас грустно качала головой, словно и я должен был с ней разделить это понимание и, наверное, посокрушаться и пожалеть её.

На всякий случай кивнул и даже погладил её по плечу:

– Конечно, жаль тебя…

Она, посмотрев на меня непонимающим взглядом, рассмеялась, и облегченно улыбнувшись, сама меня хлопнула по плечу:

– Да ты чего, это ведь хорошо.

Поднимаю брови и весело спрашиваю, поддавшись её настроению:

– Думаешь?

Она кивает, поясняя:

– Ну конечно, это ведь капсула, ты что.

Потом охает, зажимая рот ладонью:

– Забыла, как же я могла. Ты ведь не знаешь, ты ведь… самец… Прости, Сав. Прости, дорогой братик.

Вздохнув, зло бросаю:

– И чего это вы все ко мне пристали с этим словом? Что оно означает?

Она, вдруг привстав на цыпочки, шепчет:

– Смотри, сейчас покажу… Иди за мной… Скорее же…

Она торопливо бежит впереди меня, но не к выходу из комнаты, а к маленькой дверце. Там совсем маленькое помещение, и стоит всего один стул. Она откидывает со стены небольшой холст, который сливался с фоном, и взглядом мне показывает, чтобы я посмотрел в то небольшое окошко, что показалось лишь зеркалом на короткий миг. Смотрю туда насмешливо, и ком в горле застывает. Там, на огромной постели, лежит Игорь, обнаженный и… такой возбуждённый. В какой-то неге удовольствия он ласкает промежность красивой женщины, что распласталась под ним, сладко постанывая и лаская свои груди. Вот её подбородок взлетел вверх, и она выгнулась навстречу своему удовольствию, и оргазм, видимо, сейчас сотрясает её тело, конвульсивно сжимая и разжимая её. Он резко отпрянывает от неё и, задрав её ноги себе на плечи, грубо входит в нее.

Смотреть на это уже сил нет. Сестра понимающе кивает и тянет меня уже вновь из комнатки, занавешивая холст обратно. Ноги почти не слушаются. Но я иду за сестрой, сглотнув и выдохнув через силу. Сажусь обратно на диван и сестра, не дав мне и рта открыть, поясняет:

– Он помощник королевы.

Затем тише уже добавляет:

– Она наша мама…

Глухо спрашиваю

– Так это она там?

Соня отрицательно мотает головой, густо покраснев:

– Ты что, нет. Это её фрейлина. У Игоря их много. Он бездетен. И ему можно иногда в награду…

Она вновь густо краснеет, и я неверяще спрашиваю:

– И ты с ним?

Мотает вновь головой, пунцовея на глазах:

– Да ты что?! Он мне даже не нравится. Я не к тому тебя позвала туда смотреть это, а к тому, что ты самец, и ты можешь оплодотворять тех, на кого тебе укажет Асита. Наш с тобой отец уже скончался, как она мне сказала.

Терпеливо киваю:

– А теперь, Сонь, объясни мне правила, и то, что называется самец.

Она, кивнув, вдруг предложила:

– А давай я тебя просто в капсулу посажу?

Пожимаю плечами и киваю:

– А что, давай, пути назад ведь уже нет?

Кивает быстро:

– Конечно, нет. Мы там умерли оба. Но возврат есть, в капсуле узнаешь, если вернуться захочешь оттуда. Там можно сколько угодно жить. Ниутам там и приходится выживать после войн. Там держат воинов. Наша капсула способна переносить нас в такие миры, где…

Она, задохнувшись, отвернулась и вдруг расплакалась:

– Я так боюсь тебя потерять… Этот Игорь… Он просто может воспользоваться тобой ради близости королевы. Понимаешь? Власть тут все решает. Асита властвует уже много тысяч лет. И у неё всего двое детей. Это ты и я. Понимаешь? Мы для всех лакомый кусочек. Игорь хочет управлять всем. Не обольщайся на его счет. Он никогда не будет тебе или мне другом. Нам надо держаться вместе и вместе сесть на трон. Понимаешь? Я сила, ты – ум.

Мысленно перевариваю её слова и задумчиво переспрашиваю:

– А как же другие миры? Игорь говорил, что там всё по-другому, и там другие правители. Мы всего лишь один мир.

Она всплескивает руками и смеется:

– Вот видишь, я же говорила. Сав, наша Асита властвует везде!!!

Её глаза лихорадочно заблестели, и она шепотом начала выговаривать:

– Игорь тебе главного не сказал. Он использовал свою магию на тебе?

Непонимающе мотаю головой и лишь вспоминаю:

– Ну на нас напали эти… ну… граны, что ли?

Она удивленно всплескивает руками:

– Граны? Души?

Мотаю головой:

– Нет, ты что, у них были тела, и он их заставил онеметь, и на них стал показывать прямо мне…

Она рассмеялась:

– Это миражи. Граны нападают на нас, женщин. На самцов – никогда в жизни. Ты разотрёшь их в песок. Я не могу тебе всего и сразу рассказать и объяснить. Это очень долго и нудно. А ещё надо побывать хотя бы на одной войне, и тогда ты все поймешь. Не верь ни единому слову Игоря. Асита для того и оставила нас наедине. Она уже почувствовала, что Игорь тебя опутал ложью. И магию на тебя свою выпустил. Пошли. У нас мало времени. Надо, чтобы Игорь не заподозрил нас ни в чем. Запомни, в этой капсуле время идет в тысячу раз медленнее. Когда ты выйдешь, Игорь придет в эту комнату. Его секс будет ещё с тремя фрейлинами, он очень любит секс. Скорее. Там секунда будет как месяц. Я дам тебе знак, что уже пора выходить из капсулы. Асита всё рассчитала. Игорь будет думать, что наша мать тебя ненавидит за то, что ты самец. Не верь её отношению к тебе. Это для недругов.

Она вела меня темными коридорами и вдруг толкнула в темный угол. За мной вдруг что-то зашипело как зверь, и я, оглянувшись, увидел лишь лес. Наверное, никогда в жизни я так не удивлялся, как сейчас. Что это за капсула такая? Как минимум, я ожидал войти куда-то и затем хотя бы сесть, что бы сосредоточится о переходе. Но не таким вот варварским методом воткнутся в темный угол коридора.

Капсула.

Казалось, лес дышал человеческими вздохами, когда я шел по нему. Где-то ухала сова и отчаянно на визгливой ноте кричала на все лады неизвестная мне птица. Хотя, может, даже и не птица. Сам лес казался обычным. Дуб, клен, береза… вроде осина… Длинные корни огромного дерева с листьями по всем веткам от ивы, уже пугали своими объемными корневищами, на которые я не раз падал с непривычки. Никакой поляны, все сплошь в корневищах и кустарниках, из которых, казалось, нет выхода.

Одежда порвалась за полчаса. Ботинки чуть не в лохмотья, к вечеру они уже остались в каком-то корневище, и я облегченно вздохнул, присев на небольшой пенёк, думая, как теперь мне быть. Если бы я умел летать – то не так обидно было бы. Сестра послала меня сюда, не думая о последствиях. Это она у нас везде путешествовала, в отличие от меня. Я был всегда ботаником-шахматистом.