Страница 3 из 9
Вяло пережевывая бутерброд, я искала в Макронет картинку, похожую на очертания печати. Последняя надо сказать освоилась как у себя дома на моей коже. Остыла, перестала жечься и теперь напоминала переводку из золотой фольги. Облизнувшись, я отставила кружку и осторожно дотронулась до печати — ничего. Осмелев, положила на нее руку и прикрыла глаза. Молчание. И, что ни говори, я была этому рада. Когда убрала ладонь, пальцы дрожали.
2
Может, ну его к черту? Я же не такая смелая, как хочу казаться себе «каждые пять минут девятого в понедельник», как говорила мама.
Стычки с инквизиторами никогда не сулили ничего хорошего. Даже если они ошибались — не признавали этого. Конечно, такие истории не рассказывали в новостях, но я слышала: стоит попасть под следствие — и уже ничто не спасет. Бесправие салем, что бы ни говорили в официальных источниках, процветало, как и сотни лет назад. Хотя в наши дни это все и казалось дикостью и дурным сном.
Протерев глаза я сгорбилась на стуле и глянула в окно. Лейдсдейл просыпался, ворочаясь в цветном тумане вдоль подсвеченных трасс, а вдалеке в утреннем мареве горела моя любимая Белая звезда — башня в центре города, символ Лейдсдейла.
Остаток утра я потратила на поиск информации об инквизиторе. Лучше бы не портила себе утро до такой степени. Он нашелся сразу благодаря делу, которое я запомнила.
Вернон Рэд, главный инквизитор третьего округа Лэйдсдейла и провинции Вафоулри. Я смотрела в его льдисто-голубые глаза, которые, казалось, сверлили даже через время и расстояние, и испытывала жгучее желание забиться в шкаф. Амбициозный сукин сын! Рэду было всего двадцать три года, когда он вошел в совет инквизиторов провинции, двадцать восемь, когда взошел на пост главного… И мне совсем стало нехорошо, когда в глаза бросились заголовки о его помолвке! Чашка треснула в руке, когда я сузила глаза на фотографию. Рэд на каком-то приеме со своей избранницей… Выглядели они, как сверкающая статуэткой с надгробия моей будущей могилы. Значит, вот ты какой, инквизитор в пятом поколении! У самого — почти жена, а он шляется по мужским клубам ночами и разбивает мечты таких, как я!
Едва не выбежав из дома в тапочках, я привычно рванулась в утреннее столпотворение пригорода, который цветной толпой пробивался в центральные районы города. Сегодня как-то особенно все смешалось перед глазами в серую массу… будто Рэд содрал вместе с костюмом и пелену с глаз. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, все вокруг смотрят, обращают внимание на мои необычные глаза, которые выдавали салем с головой. Хорошо, одна из знаменитых модных дизайнеров ввела в моду цветные линзы, имитирующие глаза салем — становилось труднее вычислить подлинную. Конечно, дизайнер была салемой. Общество сделало ответный выпад, ужесточая порицание на все цветное — волосы, одежду, глаза… Но любое действие вызывает противодействие — появились союзы защиты права на самовыражение, а под прикрытием многих можно было получить помощь в защите прав. Я мечтала стать консультантом подобного, когда окончу академию.
Напоминание о мечте немного подрихтовало поникший внутренний стержень, и из метро я выходила уже с расправленными плечами. Бессонная ночь притупляла чувства, и даже стук каблуков слышался откуда-то издалека. Пережить бы этот денек… Я уже даже подумала, что не смогу сегодня организовать наступление на совесть инквизитора — не в том состоянии. Когда меня окликнули:
— Бэрри!
Я называла ее «Донна номер два». Странно, как непохожи были две мои жизни — дневная и ночная, но «Донны» в ней были почти одинаковыми. Белокурая блондинка в темно-сером мужском костюме бежала следом, и красивые блестящие локоны пружинили в такт ее каблукам.
— Кофе!
— Привет, Ким, — благодарно выдохнула я, протягивая трясущуюся ладонь к стакану. — Ты — чудо!
— Я знаю, — строго сдвинула она идеальные брови, беря меня под руку. — А еще я знаю, что ты танцевала вчера.
— Угу, — промычала я из стаканчика.
— Очень некстати, Би, — Терпеть не могла эту светскую манеру сокращать имена. — Сегодня в Академии пройдет совещание глав судейства. Будут выбирать себе выпускников на практику.
Я прыснула, облизывая карамельную пенку с губ:
— Могла бы прогулять все к чертям…
— Брось, ты — лучшая на факультете. Хотела им всем показать, где салемы зимуют — сегодня твой день.
Да почему именно сегодня, когда я настолько не в форме?
— Плохо, — тряхнула я волосами, придирчиво себя осматривая и выдыхая с облегчением. Все же привычка выглядеть идеально не подвела меня и на автопилоте — такой же костюм, что и у Ким, только черный, волосы правда распущены, но так даже лучше. Кажется, я даже макияж делала…
— Брось — выглядишь отлично! Еще пять минут на действие кофе — и вообще будешь готова всех порвать.
Мне бы ее уверенность.
— Там будут какие-либо представители обществ по защите прав ущемленных…
— Салем? — усмехнулась она.
Да, таких не существовало.
— Я знаю! Но что-то около…
— Будут. Я тебе даже приготовила список приглашенных, которым надо состроить особенно красивые глазки.
Ким любила обозначать собственное превосходство, но сегодня это устраивало, как никогда. Я вытащила планшет, усевшись за стол в лекционном кабинете, и углубилась в изучение кандидатов на мои красивые глаза. Ничего так список…
— А почему я об этом ничего не знала? — подняла голову, когда Ким уселась рядом.
— Об этом еще никто не знает. — И она одарила меня хорошо отрепетированной обольстительной улыбкой. — Говорят, даже выбор вроде бы уже сделан, но изменить его после собеседования с кандидатами они могут.
3
— Ты то на кого охоту откроешь? — усмехнулась я.
— Вот, — ткнула она пальцем в свой планшет, — Дин Кентинг, главный судья центрального округа по уголовным делам.
— Конец ему, — сузила я глаза на цели Ким.
— Непременно, — самоуверенно заявила она. — Я все выходные готовилась к нашей встрече…
А, то есть, информация о «смотринах» у этой негодяйки была еще два дня назад. Она сначала сама выбрала себе цели, изучила их и подготовилась, а объедки бросила мне. Ну тут я не питала иллюзий — в этом вся Ким, дочь обеспеченных и успешных адвокатов. Девочка воспитывалась в семье жестких «достигаторов», странно было бы, если бы она выросла другой.
— Не переживай, — толкнула меня локтем в бок, — на крайняк станцуешь…
С ней не расслабишься. Как и со всей этой учебной атмосферой. Сегодня преподаватели как с цепи сорвались, будто специально решили нас вымотать или довести до «десерта» выжатыми до состояния дегидрации. В итоге к обеду я еле соображала. Еще и печать инквизитора вспомнила, что была крысой во вчерашней ипостаси, начала зудеть и ныть, продираясь к ребрам. Судя по рвению, они не были ее конечной целью.
— Чертов инквизитор, — шипела я, разминая плечо, собирая вещи другой. К моменту общей вступительной части я была такая злая, уставшая и уверенная, что провалю любое собеседование, если на меня кто-то позарился и случайно внес в списки. Не найдя в себе силы, чтобы сходить на обед, я сползла на ступеньки нужного мне этажа и уткнулась лбом в прохладную стенку.
Все же надо было искать этого ублюдка… чтобы забрал свое клеймо и не вздумал на меня его больше цеплять. Я прикрыла глаза и застонала, а когда открыла, прикипела взглядом к особенно примечательным мужским туфлям, замершим в шаге от меня. Красивые, дорогие, высокомерно поблескивающие в полумраке…
— Не подскажешь, где здесь зал заседаний?
От этого голоса меня приморозило каждым сантиметром кожи к поверхности, по которой недавно размазало. Ходить и искать не было нужды — он нашел меня сам. Я медленно заскользила взглядом вверх, хотя неумолимо тянуло спрятать глаза в соблазнительной трещинке между ступенек.
Вернон Рэд собственной персоной, в костюме запредельной стоимости и взглядом беспрецедентной угрозы.