Страница 8 из 17
– Шалаш, – повторила она, – вода, – показала она на содержимое котла.
– Хлеб, – добавил он, отрезая ей ломоть.
– Хлеб, – точно выговорила всё звуки Женевьева.
Федот принялся мастерить верши для рыбы из ветвей ивы, спутица только смотрела за его быстрыми и умелыми руками. Сделав три штуки, он притопил их на мелководье. Вдруг хлопнул себя по лбу, кляня за забывчивость. Он снял сапоги, и пошёл по мелководью, стараясь наловить раков. Женевьева сначала не понимала в чём дело, наконец, засмеялась, и сеяв лапти и обмотки, задрав платье до колен, принялась помогать. Девушка была быстра и проворна, и скоро на лапнике лежала изрядная куча шевелящихся и поднимающих клешни кверху раков.
– J'ai aussi peche, c'est-a-dire gue j'airamasse des huitres, mais je suis Bretagne. Я тоже ловила, то есть собирала устриц, я же из Бретани, – говорила она непонимающему русскому.
Девушка взяла котелок, зачерпнула воды, и не опуская подол вниз, пошла к костру. Федот засмотрелся на бесшабашную красотку, и принёс добычу, а затем, достал еще один котелок и пару деревянных чашек и деревянные плошки. Такие чашки и тарелки мастерил у них в деревне дед Боря. Да и ложки выходили у него ухватистые. Хоть и старый, а рукастый, и посуда из дерева получалась у него на диво ладная. Вот и стояли на костре уже два котла, и в один юноша закладывал их ужин. Вода кипела, раки краснели, и уже украшали собой немудрящую посуду. Женевьева наблюдала что делает юноша, и повторяла за ним. Добыла мясо и в клешнях, и спинке, выбрасывая панцырь.
– Вот видишь, не пропадём, – успокаивал девушку юноша, – еды здесь у реки много.
Съели варёных раков не всех, назавтра оставалось. Юный мастер покопался в своих мешках, и извлёк серое. суконное одеяло, отдал его в руки девушки, себе взял второе. Вода в другом котле стала закипать, он бросил туда иван-чай.
– Кашу варить не будем, – тихо сказал он, – про запас крупу, побережём. Давай настой пить.
Федот разлил ароматный напиток, дал чашку в руки девушки. Они принюхалась, старалась ощутить незнакомый букет, и закивала головой.
– Сава
– На здоровье, – только ответил юноша.
Солнце закатывалось за край земли, холодало, и комары вились вокруг. Загасили огонь, что бы не сгореть самим. Была надежда на смолистый лапник, что отпугнёт ночью кровососов. Он деловито приготовил две кучи мягких веток, на одну показал гостье из Франции, на другую сел сам, попробовав присесть. Вроде бы неплохо.
– Спать ложись. Вставать будем рано, идти ещё далеко.
–Хорошо, – жутко произнесла девушка, завернувшись в одеяло.
Федот не мог сразу заснуть, не понимая так всё вышло именно с ним. Отчего так, из -за каприза барчука страдает столько людей? Только звездам и луне, было похоже, что безразличны страдания людей, по крайней мере простых. Да и комарам, видно, только кровь пить,да и барам также. Юноша хлопнул себя по щеке, убивая кровососа, размазав свою кровь с останками носатого. « Не стало комара, и кусать некому, – думал парень, – видно, и с барами так. Не зря в церквях Емелю Пугачёва проклинают. И бог- то, барский, – уныло решил он»
Наконец, прилёг, и спал до рассвета. Спал он крепко, и не увидел он во сне ни Фому, ни сестру свою, ни невесту, Алёну. Открыл глаза- и пропала его спутница, только одеяло на лапнике осталось. Огорчился ли он? Да не, обрадовался. Проще дойти одному. Верно говорят:« Баба с воза – кобыле легче»
Ну, коню, ясно же. Только обрадовался, а услышал песенку, которую тихонько напевала Женевьева. Не русскую, но очень приятную.
– Салю, – поздоровалась она, увидев что юноша уже проснулся.
Поманила его рукой, присесть к уже горевшему костерку. На листьях лопуха лежали раки, да и уже зажарившиеся, пахнувшие просто невероятно, рыбины. Федот не поверил глазам, но девушка оказалась на диво хозяйственной и заботливой.
– Спасибо, – громко сказал юноша, присаживаясь к огню.
Улыбчивая, и видно, хорошо выспавшаяся француженка, после прошедшего страшного дня, положила ему рыбу в миску, задев его лицо своими черными кудрями. Юноша поднял глаза, и тут же отвел от открытого декольте спутницы. Женевьева заулыбалась ещё сильнее, и присела рядом, ловко разделывая запечённую рыбу. Поели отлично, Федот озаботился и принес ворох листьев лопуха, обтереть руки. Непонятливая левица показывала, что-то, помыть руки, но юноша понял, да где ему мыла взять? Песок да зола, вот тебе и крестьянское мыло, Федот показал пример, у девушки лишь широко открылись глаза.
– Это… Le…по французски…Lave Мыть?
– Ну да. Зола отмывает неплохо, песочком потёр посильнее,и и грязи нет. мыло у нас дорогое, для бар да купцов.
– C'est pas possible!Siecle des Limeres! Не может быть, Век Просвещения…– запричитала девушка, – mais voici l'esclavage et la sauvagerie et il n'y meme pas de savon! а здесь- рабство и дикость и нет даже мыла!
– Не понимаю я, что говоришь, – только и смог добавить юноша.
Раскольническая Кострома
Путешествие
Они часто видели лодки рыбаков на Волге, чаще стали попадаться деревни, которые старались обязательно обойти стороной. Женевьева была весела, и старалась помочь Федоту, тащила тоже часть груза. Но неугомонный русский соорудил волокушу, сделанную из ветвей для груза. Крепилось это сооружение лямками за плечи, а ветви волочились по земле, и нести было легче.
К вечеру они опять вышли к реке, и едва не попались к бурлакам. На Женевьеву стало страшно смотреть.
– Мизерабль! – закричала она, – Iis doivent etre liberes! Le maitre du navire est un monstre! их надо освободить! Хозяин судна просто чудовище! Где полиция???
Федот еле успел прикрыть ей рот и ухватил за руки, но девушка всё вырывалась, исторгая глухие вопли. Баржа так же медленно двигалась по реке, влекомая бечевой, которую мерно тащили бородатые мужчины, упираясь ногами в землю и песок берега реки.
Наконец девушка успокоилась, и перестала вырываться, наоборот улыбалась, и нарочно коснулась своей грудью ладони юноши. Федот в этот раз руку не убрал, почувствовав мягкость и упругость прекрасного тела. Девушка. вздохнув, отодвинулась сама.
– У нас баржи по Сене и Луаре тащат громадные кони, першероны. И по русски- кони, – говорила она мешая французские и русские слова.
– Кони- дорого, овёс, сено, болеют часто, – вздохнул Федот, – люди- дёшево. У нас, в России так.
Он глянул, и вдалеке уже виднелись речные пристани большого волжского города.
– Дошли почти, переночуем, и в город пойдём.
– Хорошо, – кивнула Женевьева.
Юноша привычно слелал новый шалаш, а Женевьва принялась кухарить. К огню она русского не пускала.
– Нет, – сказала она по-русски, прогоняя его к стоявшему рядом пню сидеть дальше.
Соль и травы, то они походя собирали в лесу, стали принадлежать ей, и она распоряжалась ими самовластно. Федот пока решил привести себя в порядок, расчесывал волосы гребнем, и взяв малое зеркало, пытался состричь падающие волосы, открыть уши.
– Дай, – сказала Женевьева, просто вырвав ножницы из руки, да и гребень тоже, – это ....
Модистка принялась стричь сама, ловко прихватывая двумя пальцами локоны, обстригая, и затем расчесывая. и опять что-то напевая, потом отходя на шаг, и с удовольствием взирая на свою работу.
– Хорошо, – изрекла она и гребнем сбросила на траву срезанные волосы, – Есть, – и она поднесла руку ко рту.
Федот кивнул, и посмотрел на себя в зеркало. Волосы, как у бар пострижены, красив, прямо Иван-царевич. Да, нестрашно. Под картузом не видать.
Сначала ели раков. Затем Женевьева подала пшенную похлёбку, да и вкусная получилась. После вытащила горшок ис-под угоей с маленькими кусочками мяса, на диво вкусными, как курица. И где его Василиса – Премудрая взяла куриц??? Но вкусно, ничего не скажешь. Бывало, тоже, поменяет на что у Ильи-охотника, на пасху или Рождество. Куропатку или зайца, и Марфа тоже приготовит что-то хорошее, в сметане.