Маркиза с сюрпризом

И правда, заявилась ко мне с утра пораньше, полчаса чай хлебала и трещала с матушкой о здоровье. В силу жалких крох этикета, которые особо тщательно держались за мое самосознание, я с постной миной вытерпела «раут». Приглашение на бал мне сунули в руки перед самым уходом и прощебетали по секрету, что будет много холостых мужчин. Приманка так себе. Мне двадцать пять. Из приданого только приставка к титулу. Ни земли, ни денег. Кто же захочет мою руку и прочие органы? Дельцы? Такие ребята прижимисты до безобразия и в лучшем случае я поеду, как баронесса пугать кого-нибудь в деревенской глуши. Папины бывшие друзья? Из жалости подберут словно брошенную собачонку. Одним словом счастье от приглашения я не испытывала, пока к нам не явился барон Терской.

— Так! — Баронесса в сердцах топнула ножкой в модной золотистой туфельке. Мы всей компанией пристально посмотрели на подозрительно хрустнувшую половую доску. — Подайте мне сюда вашу Рыжую Ису!

Все синхронно перевели взоры на меня, единственную обладательницу огненных как пламя кудрей во всем помещении. Я даже сама метнула взгляд в зеркало, а вдруг случилось непоправимое, и я стала блондинкой как Хлоя.

Баронесса подверженная стадному чувству тоже повернула голову и узрела мою нескромную персону.

— Ах ты…! — далее последовал излишне эмоциональный и нецензурный спич, за произнесение которого в общественном месте баронессе грозило бы знакомство с тюремной романтикой.

Я с вежливой заинтересованностью выслушала, что «да она меня… «да я…» «да суд…» «да ничего от меня не оставят…» «да в тюрьму засадят…».

В редакции раздалось веселое хмыканье, когда дошло дело до жалобы королю. Наши неприлично радостно-дебильные лица в конец добили женщину, и от лоска ни осталось ничего, и из милой барышни вылезло чудовище. Разгневанная фурия трясла кулаками, брызгала слюной и метала оскорбления. Не будет же ей никто объяснять, что королю регулярно приходят кляузы на маркизу фон Клей. Я нервирую светских кумушек абсолютно всем: от внешнего вида до места работы. Мало того, что я отказываюсь изменить возмутительно бесстыжий цвет волос на модный в этом сезоне оттенок «бледная моль» и расхаживаю по городу в штанах, так еще смею самостоятельно обеспечивать себя! Да меня казнить нужно и срочно, пока не занесла вирус беспутства в головы подрастающего поколения. Но Кененг Девятнадцатый (да с креативом на имена у них в роду не очень) только смущенно отводит глаза, когда передает мне каждый месяц пухлую папку с челобитными.

Мой род славный и древний, корнями уходит в историю еще с момента образования нашей страны Хетрен. Мы были опорой трона. Но десять лет назад в день Льетта не проснулся отец и два моих брата. Позже мы получили известие о смерти кузена по отцу. И финальной точкой в истории нашего рода стала внезапная кончина жены старшего брата вместе с нерожденным сыном. Больше мужчин фон Клей не осталось. Я хоть и наследую титул, но передать его мужу или детям не могу. То есть маркизом ему не быть, а просто мужем фон Клей. Унизительный закон. Звучит как «к нам тут примазались».

Мне было пятнадцать. В перспективе брачный договор с маркизом фон Карс и приятные хлопоты девушки обремененной излишне тугим кошельком. Жених на похоронах аккуратно поддерживал меня под локоток, нашептывая успокаивающие слова. Но уже через три месяца прислал официальный отказ от прежних договоренностей. Сначала случился пожар на одной из фабрик принадлежащих нам. Выгорело три цеха, остальное восстановлению не подлежало. Затем нашу отару овец потравили. На западных лугах начался мор травы. На восточных высохли все ручьи. На северные регулярно стали нападать волки. Траты росли, семейный счет пустел. Тогда и начали шептаться, что род фон Клеев прокляли и жених подсуетился избавиться от «порченой» невесты.

Мы с мамой только и могли, что рассеяно хлопать глазами. Обе воспитаны в духе богатеньких девочек, нас никогда не допускали до «мужских» дел. На домашнем обучении нам разрешалось изучать этикет и танцы. Но теперь у нас встал вопрос не чем есть, а что. Мне повезло чуть больше: наличие искры магической пусть и слабенькой прибавило урок «Теоретические основы магических потоков». Я выжала из учителя все соки, но базу имела неплохую. Очень-очень неплохую. Если бы отец позволил — с легкостью бы поступила в университет. Но, сколь ни прискорбно, такие цветочки как маркиза растут исключительно в тепличных домашних условиях.

Вопрос о деньгах стал остро: пора заготавливать шерсть, а из отары осталось в лучшем случае четверть. Мы продали все украшения, картины и даже фамильный сервиз, но нарвались на жуликов и снова очутились на самом дне ямы безденежья.

На поклон к королю женщины рода фон Клей отправились, растянув губы в сиятельных улыбках. Во дворце я была и не раз, но что-то неуловимо изменилось. Может дело в том, как косились на нас придворные или в траурных нарядах, но неуютно стало еще на подходе. Бравые стражи при виде двух представительниц фон Клей разом подобрали свисающие животы и втянули щеки. Осталось лишь знак от глаза перед собой выставить. Святушки-матушки, и это защитники нашего оплота — дворца Кененга Девятнадцатого.

Король был вежлив, от нас не шарахался, магическими шарами не кидался. Он вообще мужик адекватный. Денег выделил под процент, и даже управляющего толково нашел. Сам же потом через две недели и отправил на плаху этого жулика, когда поймали.

Снова казна выдала нам ссуду. Процент рос, но и платить людям надо. Деньги растворялись в воздухе быстрее, чем мы их успевали пощупать. Финальным аккордом нашего финансового краха стал пожар в родовом имении.

Кененг Девятнадцатый виновато развел руками и забрал часть земли в счет долга, остальное он выкупил в пользу короны. Других покупателей на «проклятое» имущество не нашлось.

Денег хватило на небольшой, но опрятный домик в приличном районе не далеко от дворца. Но на проживание монет оставалось до обидного немного. Конечно, мы могли попросить выплаты от короны в связи с потерей кормильца, но унижаться ради пары серебряников…

Мама все же надеялась пристроить меня хоть за какого-нибудь виконта или барона, но когда кончился траур, начались новый испытания. Мы стали париями в обществе. Нас фон Клей избегали все, не зазывали на чай, обед и ужин, не приглашали на балы.

Год. Год я прожила в обстановке полнейшего игнора. И тогда поняла — с меня хватит! Хватит придерживаться придуманных рамок! Хватит заискивающе заглядывать на недостойных! Хватит жить в угоду тем, кому до тебя нет никакого дела!

Во-первых, мои вульгарные рыжие кудряшки, наследство бабушки. По негласному правилу девочкам до шестнадцати лет краситься не полагается, в том числе и изменять цвет волос. Тренд легких, воздушных, светлых девушек-фей только-только входил в массы. Я со своим костром на голове всегда выделялась в толпе, о чем мне не преминула напомнить каждая встречная дама. В ответ я достала все свои самые яркие платья и щеголяла в обществе недокормленных и болезненных молей, высоко вздернув подбородок. Учитывая, что я на добрые полголовы выше среднестатистических женщин, эффект был феерический. Правда, неприличных предложений поступало больше, чем хотело бы.

Во-вторых, я решилась на невозможное. Никогда еще девушка столь высокого положения не работала! И дело даже не в том, что маркизам это не по статусу. Нет на рынке труда адекватных предложений для меня. Изучив мою родовую грамоту, работник нервно икнул и плавно сполз под стол, где и разразился громким хохотом. Три часа мы всем агентством по найму перебирали вакансии и примеряли их к титулу.

Маркиза-полотерка. Маркиза-горничная. Маркиза-подавальщица. Половина из них звучало как название сопливого романчика для тех, у кого жижа вместо мозга, вторая — явно с эротическим уклоном. Конечно, можно устроиться гувернанткой или статс-дамой, но мне хватало для этого сущей мелочи — лет так двадцати, мужа и троих детей.

Крайне раздраженная, уставшая, нервная и взмокшая я вывалилась из агентства, сотрудникам которого теперь требовались успокоительные настои и бригада добрых врачей-амбалов с целебными укольчиками. Из низко висящих туч над городом сыпалась мерзкая морось. Мимо пронесся новенький спортивный магомобиль, щедро одарив всех прохожих чувством зависти и брызгами из-под колес. Я была злая. Очень-очень злая. И кляксы на новеньком замшевом пальто настроение не улучшили, да так что идущий мимо Ганс Хейв споткнулся. И под впечатлением от моего высокого слога и перекошенного лица предложил мне работу журналистом.