Страница 64 из 78
Она схватила меня за руку и пошла дальше, теперь быстрее. Охранник сдержал слово, и никто больше не пытался нас остановить. Конец коридора был уже виден, когда Акация побежала, таща меня за собой. Мы почти выбрались. Почти вышли.
Пальцы вцепились в мои волосы, заставляя меня остановиться. Я упала навзничь, сильно ударившись об пол, и обнаружила, что смотрю в ухмыляющееся лицо пикси из детского зала. Она сидела верхом на своем кентавре, одной рукой вцепившись в его гриву, другая все еще была поднята, пряди моих волос были зажаты между перепончатыми пальцами.
«Он сказал, что ты можешь попытаться сбежать. Он сказал, что мы должны следить за тобой, — сказала она и холодно посмотрела на акацию. — Ты не можешь причинить нам вреда. Он знает, где мы.»
«Нет, — устало ответила Акация, опустив руки. — Я не могу причинить тебе боль.»
«Глупая старая карга, — сказала Пикси. На этот раз Кентавр схватил меня за волосы и поднял на ноги. Я поморщилась, но не закричала. Не доставлю им такого удовольствия. — Это его залы, а не твои. У тебя здесь нет власти.»
«Не знала. Сдаюсь,» — сказала Акация и умоляюще посмотрела на меня.
Что мне было делать? Я уже была проклята. Она тоже, но мне не нужно было заставлять ее страдать. Она сделает это сама. Я обмякла, не сопротивляясь и не умоляя о помощи, когда Акация повернулась и пошла прочь.
«Ты как раз вовремя, — сказала Пикси. — Теперь мы уходим.»
«Уходим?» — уныло спросила я.
Кентавр кивнул, встряхнув меня для профилактики.
«Теперь мы едем.»
Они протащили меня через холл и выволокли за дверь на поляну, где я заключила сделку. Около половины скрюченных детей Слепого Майкла метались туда-сюда под пристальными взглядами всадников. Были и другие, не изменившиеся дети, связанные вместе, как скот. Большинство из них плакали. Пикси толкнул меня в толпу, и я споткнулась, едва удержавшись, чтобы не упасть. Казалось, никто не заметил нашего прибытия; если бы не крики, все могло бы сойти за праздничную атмосферу.
Охотники охраняли край поляны, за исключением того места, где она граничила с длинной каменной стеной. Менее чем в двадцати футах от меня в стене был пролом; пикси и ее Кентавр скакали галопом к краю поляны, а другие дети не обращали на меня внимания, поглощенные своими собственными предчувствиями или страхами.
Я попятилась к проему. Пора было начинать поездку. Не знаю, что случится, когда Слепой Майкл выведет своих охотников в ночь, и не хотела узнавать; Акация была права. Я обещала Слепому Майклу, что останусь в его землях, но ничего не сказала о том, что буду сидеть сложа руки, пока он будет привязывать меня к своей вечной службе или считать своей дамой. Я знала достаточно, чтобы понимать, что если поеду, то буду принадлежать ему вечно, и, может быть, это было слишком, но мысль о том, чтобы проводить все время с этим человеком, просто отвратительна. Все мои дети были в безопасности дома, кроме Кэти, и если Слепой Майкл все еще держал ее у себя, было слишком поздно. Мне некого было спасать, кроме самой себя. Лучше убежать, даже если я погибну при попытке. По крайней мере, я попытаюсь и если не получиться то умру героем.
Я опустила руки, стараясь выглядеть беззаботной. Некоторые из детей Слепого Майкла были бы рады причинить мне боль, как Пикси и ее друг-Кентавр, но другие, возможно, были бы рады увидеть, что кто-то сбежал. Стена была всего в нескольких футах. Если я выберусь из деревни, то смогу добраться до леса Акации прежде, чем всадники узнают, что я уехала. Как только я окажусь в лесу, они не смогут поймать меня. Там правила Акация. Еще есть шанс.
Идиотка, я позволила себе поверить в это. Только на мгновение… но этого было достаточно, чтобы дать мне надежду. Я добралась до стены, скользнула в дыру и приготовилась бежать.
И Слепой Майкл выглянул из темноты. На мгновение я увидела его таким, каким он был: Изначальным, основателем Волшебной страны, но все же человеком. Очень плохо. Затем его иллюзии обрушились на меня, и он стал горами, небом и миром. Я могла думать о побеге, но как бы мне ни хотелось, я не могла пошевелиться.
«Теперь поехали,» — сказал он.
О, корни и ветви. Оберон, помоги нам всем.
Глава 28
По команде Слепого Майкла вперед выступили бледные дамы с пустыми, как камень, глазами, одели меня в лохмотья зеленого и золотого шелка и завязали в волосах крошечные колокольчики.
Их сестры набросились на других детей, облачив их в серые и белые лохмотья. Я стиснула зубы, пытаясь собраться с силами. И не смогла их найти.
Удовлетворившись своей работой, они посадили меня на спину белой кобылы. Зеленые и золотые ленты были вплетены в ее гриву и хвост, в тон моему платью, она скребла землю, пока я устраивалась у нее на спине, пытаясь выйти из-под меня. Она выглядела такой же испуганной, как и я, и я не могла ее винить. Я не очень хорошо разбираюсь в лошадях, но даже я узнала лошадь, в которую превратилась Кэти. Ее глаза все еще были слишком человеческими.
«Прости», — подумала я, жалея, что не могу произнести эти слова вслух. Не хотела оставлять тебя, но они меня тоже схватили. Небольшие удобства — это иногда все, что у нас есть. Она и я будем страдать вместе. Вечно.
Старшие дети, избранные сопровождать нас, выскользнули из тени группами по одному и по двое, одетые в рваные наряды, подчеркивающие странные, страшные изгибы их тел. Они пересекли поле, отыскивая лошадей и молча садясь в седла. Большинство из них, очевидно, делали это раньше. Как они стали такими странными? Что со мной будет?
Кентавр рысью подбежал к моей лошади, на спине у него в дамском седле сидела пикси с перепончатыми пальцами. Они все еще были обнажены, но теперь в их волосах были завязаны веревки из красного и золотого шелка.
«Сегодня мы поедем верхом, — любезно сказал Пикси. — Некоторые из нас будут всадниками, другие-нет. Некоторые только немного изменятся и вернутся в зал. Это будет моя пятая поездка, — я ей не ответила. Не смогла. Она, казалось, приняла мое молчание за страх, потому что улыбнулась. — Ты поедешь только один раз, но он обещает, что будет больно.»
Хихикая, Кентавр повернулся и поскакал обратно к толпе детей наездников, увлекая ее за собой. Они были счастливы. Везет им.
И выехали всадники. Они сидели на своих скрюченных лошадях, вооруженные и закованные в доспехи, и разница между ними и детьми была так же велика, как разница между горами и песком. Они были более чем потеряны; они ушли добровольно. Один из них поднял Рог, издав три резких звука, и Акация выехала из темноты, сидя прямо, как деревья, которые были ее детьми.
Ивовые ветви запутались в ее волосах, а под плащом на ней были те же желтые и зеленые лохмотья, что и на мне. Взгляд, который она бросила на меня, был полон усталой печали, но не без облегчения. Она будет свободна после этой ночи. Ее лошадь была цвета свежесрубленного дерева, с гривой и хвостом, в которых смешались все красные, зеленые и золотые цвета осени.
Она подъехала к собравшимся и остановилась с треском, резким и внезапным, как ломающиеся ветки. Оглядела нас, спросила: «Кто здесь наездники?»
«Охота Слепого Майкла, которая сметает ночь», — в унисон закричали всадники.
«Кто здесь Наездники?» — напряжение было слабым, но оно было.
«Дети, которые захотят присоединиться к нам, дети, которых мы завоевали, выторговали и украли.»
«Для кого мы ездим верхом?»
«Слепой Майкл, который ведет и любит нас.»
«Для кого ты ездишь верхом?»
«Для самой охоты. Охота, поездка и ночь.»
Акация с отвращением вздрогнула. Я была уверена, что это не входит в сценарий.
«Когда вы будете ездить сегодня вечером, ваш господин поедет с вами, — она натянула поводья, сливаясь с толпой, и я видела, как она посмотрела на меня, добавив, — пусть Оберон поможет нам всем.»