Страница 11 из 12
В моей молодости у меня был роман на расстоянии. По ошибке мне пришло письмо от девушки из другого города – она попутала адрес, писала своей подруге. Но мне она показалась интересной в своём письме, в котором делилась своими любовными проблемами. И я ей ответил. На моё письмо она тоже ответила – я тоже заинтересовал её. Мы стали общаться. Обменивались фотографиями. Обменивались глубокими мыслями, с которыми не делились даже с друзьями. После она рассталась со своим молодым человеком, проблемами с которым делилась в первом письме. К слову, не из-за меня. Наше дружеское общение переросло в нечто большее. Мы оба надеялись на реальную встречу. Были молоды и полны желания раздвинуть руками расстояние между нами. Мы оба мечтали и верили в нашу общую мечту. Она была готова приехать ко мне и вверить мне свою жизнь, если бы я позвал. Но… я не позвал. Я был не готов к такой ответственности. Опять-таки, молодость и нежелание более серьёзных отношений между нами сыграли свои роли в моём решении. Я порвал эту связь. А должен был разорвать расстояние. Я поступил очень эгоистично по отношению к ней, решив за нас двоих. Сейчас-то я понимаю, что испугался, что образ, который я создал у себя в голове, не совпадёт с реальной девушкой, которая приедет ко мне. Что было бы, если бы она оказалась не такой? Я-то был влюблён в свой образ. И этот страх, что образ всего лишь призрак моего воображения, оказался сильнее меня. В нынешнее время такое часто происходит с людьми, которые знакомятся в социальных сетях, а находятся в разных городах или даже странах. Интересно, многим ли удаётся перебороть этот страх? Многие ли решались перебороть расстояние? Совпадали ли их образы с реальным человеком? Наверное, мне не хочется провести опрос и узнать, что процент трусов, которые разрывали связь, а не расстояние, окажется больше. Осмелюсь предположить, что соотношение было бы приблизительно таким: 92% на 8%. Интуитивно, но я оказался бы прав. Или я просто оправдываю свой страх, прикрываясь всем известной фразой: «я такой не один».
Я докурил и вернулся в здание. Алевтины на посту не было, но на стойке был прикреплен стикер «я сплю в первой палате». Ладно, пусть спит. Взглянул на часы: мой ночной обход уже давно начался. Но сегодня у меня не было желания совершать свой обычный ритуал. И это было только второй раз за время моей работы здесь. Я решил не идти наперекор себе. Делать что-то через силу и без желания – значит делать это плохо. Не всегда стоит применять это, но иногда это лучше, чем переступать через себя. Я оставил на стойке стикер «я у себя, соскучился» и ушёл к себе в кабинет.
У меня оставалась ещё одно непрочитанное письмо из сезона страсти. Спать мне не хотелось, и я погрузился в чтение. «Мой сезон страсти на последних вздохах. (Я правильно догадался о лентах, которыми были перевязаны стопки. Теперь я мысленно отвечаю на её слова.) Сегодня меня навещал Валик, мой жалостливый воздыхатель. (А это что ещё, нотки ревности?! И почему жалостливый?..) Почему жалостливый? (Она отвечает на заданные мною вопросы, я эмоционально пропал.) Потому что приходил он ко мне только из жалости. А сегодня я сказала ему, чтобы он больше не приходил. (Я ликую?! Мои эмоции меня удивляют больше, чем странности, связанные с этими конвертами, то попадающими в карман моего халата, то выпадающими из закрытой полки моего стола.) Я спросила, что он во мне любит теперь. А он ответил, что я не изменилась: моё лицо такое же красивое, мои волосы такие же приятные на ощупь и вкусно пахнут, мои глаза такие же глубокие… И попытался меня поцеловать после, я засадила ему по морде! Наглый и противный врун! Нельзя любить за что-то. Если бы он сказал «ты не изменилась, твоя душа осталась прежней, за неё я тебя и люблю», я бы поверила ему. В его любовь. Меня не нужно жалеть! Я нуждаюсь в любви. И не за что-то, а вопреки. Возможно даже, вопреки всему. Вопреки этому инвалидному креслу. И вопреки моей жирной голове, которую мне сложно мыть самостоятельно. И вопреки моим волосатым ногам, которые мне лень (и не хочется!) брить. И даже вопреки моему скверному характеру! (А она понимает, что такое истинная любовь. Я опять поймал себя на идиотской улыбке.) А что такого скверного в моём характере?! Ну вот честно! Не смотря на свою сверхэмоциональность, я умею любить так же сильно, как и злиться. Что в этом плохого? (Ничего. Так и должно быть. В идеале.) Это правильно. Слабоэмоциональные девушки внимание парней привлекают реже, им с такими скучно.(Она со мной согласна. Я опять улыбаюсь.) Цитирую: парни, выбирайте себе в жёны истеричек, никогда не знаешь, что от них ожидать – очередной скандал из ничего, бурного секса или крысиного яда в борще, зато с ними никогда не будет скучно. Не помню, кто автор, но он чертовски прав. (А я чертовски согласен! Жизнь и так полна однообразия и скучных будней, пусть хоть в личной жизни будет, как на пороховой бочке.) Конечно, про крысиный яд в борще, это он уже слишком. Например, есть такие барышни, которые борщ вовсе варить не умеют. И да, я к ним тоже отношусь. Меня никто и не учил, в принципе. Да и что лукавить, мне самой это было не так уж и нужно. А сейчас я задумалась… И кому вот я такая нужна? Без кулинарных способностей со своей любовью. (Я, например, борщ не люблю… Да и сам неплохо готовлю.) Наверное, тому, кто борщи не любит и сам умеет готовить… (Я опять расплылся в улыбке.) А что же касается бурного секса? Возможен ли этот феномен с инвалидом? Наверное, только в стандартной позе… Секс немаловажная составляющая отношений. Помимо всеобъемлющей любви между мной и моим возможным любимым всегда будет ещё и инвалидное кресло. (В который раз поражаюсь, как точно она подбирает слова, как глубоко она залезла в себя, вытаскивая такие мысли наружу. Точно ли ей восемнадцать?..) Иногда я сомневаюсь, что мне исполнилось восемнадцать. Быть может, всё же сорок? (Точное попадание!) И остаётся только очередной скандал из ничего. А вот на это я не поскуплюсь! Это я умею уже с пометкой «профессионально». Но кому нужна обычная вспыльчивая истеричка?! (Ты необычная…) Таких пруд пруди. Так захотелось мне сегодня пройтись, подышать свежим воздухом, ощутить почву под ногами… Но потом я вспомнила, что в инвалидном кресле, и такая накатила на меня грусть-тоска, что хоть в петлю лезь. Двояко звучит это выражение. (Я бы даже сказал – трояко.) А ещё мне очень захотелось покататься на детских качелях. Такоих, на которых ещё солнышко делают, знаешь? (Знаю.) И такие как раз есть в больничном парке. Я выкатилась из своей башни к ним, даже самостоятельно перебралась на них из кресла, и ощутила такой прилив эмоций – не описать словами! Хорошо, что я ещё не разучилась радоваться простым мелочам. (Меня, отчего-то, это тоже радует.) Правда, когда отец увидел, что я одна, без сопровождения, в парке, да ещё и на качели взобралась, стал ругаться. Хочет, чтобы я оправилась от душевной боли, при этом забирая меня от того, что эту боль вытесняет. Нелогичность!(Солидарен. Логичнее некуда.) Я, конечно, показала свой характер, но вернулась в свои хоромы. И стала писать тебе это письмо. Знаешь, мне так душевно спокойно с пером и чернильницей в руках. Кстати, я пишу тебе настоящим гусиным пером. А письма складываю в старинную шкатулку. (Интересно… В коробке с личными вещами шкатулки не было. Где она?) Думаю, пора закругляться. Мне становится слишком хорошо с тобой. (Как и мне…) И мне становится страшно… (Стоит ли повторяться?..) Целую. Твоя Вайлет. С любовью из мая. 7, четверг».
Как только я спрятал конверт в полку, открылась дверь и зашла Алевтина. Она молча присела на диван, подобрав под себя ноги.
– Кофе? – Я поставил чайник.
Она кинула.
– Ты прав.
Я мысленно улыбнулся.
– Ты всегда прав. Ты знаешь меня лучше, чем я сама себя знаю. В принципе, ты всех женщин знаешь…