Страница 2 из 75
— Вы меня не разбудили.
Она нахмурилась.
— Правда? Тогда, учитывая, как долго вы не открывали дверь, могли бы что-нибудь надеть.
С озорной усмешкой он показал на свои штаны:
— Я так и сделал.
Да уж. Теперь щеки посетительницы полыхали вовсю. Она опустилась в кресло, желая исчезнуть, просочившись сквозь швы его обивки, и мысленно приказала себе: «Ради бога, Минерва, возьми себя в руки! Речь идет о будущем Дианы!»
Поставив бокал на стол, Пэйн направился к деревянным полкам, судя по всему, служившим ему платяным шкафом. Сбоку от них на прибитых в ряд крючках висела верхняя одежда: красный мундир офицера местной милиции (2), которую виконт возглавлял в отсутствие графа Райклифа, несколько превосходно сшитых, на вид вызывающе дорогих пальто из столицы и шинель из темно-серой шерсти.
Пройдя мимо всего этого, Пэйн схватил простую батистовую рубашку и рывком натянул ее через голову. Продев в рукава руки, он широко развел их, призывая оценить результат, и спросил:
— Лучше?
«Не намного», — подумала Минерва. Из расстегнутого ворота все еще выглядывала большая часть груди — словно похотливое подмигивание вместо прямого взгляда. Если уж на то пошло, теперь повеса выглядел еще неприличнее, меньше напоминая недосягаемого бога с великолепной фигурой и больше походя на беспутного короля пиратов.
— Вот, — сняв шинель с крючка, он принес ее гостье. — По крайней мере, она сухая.
Накрыв Минерве колени, виконт вложил ей в руку бокал вина. На мизинце сверкнуло кольцо-печатка, переливаясь золотом сквозь прозрачную ножку.
— Никаких возражений! Вы так дрожите, что слышно, как зубы стучат. Огонь и шинель помогут, но не согреют вас изнутри.
Минерва взяла бокал и сделала осторожный глоток. Ее пальцы действительно дрожали, но не только от холода.
Поразительно! Чем дольше она сейчас смотрела на собеседника, тем сильнее, казалось, ослабевал ее разум. Отросшая за день щетина только подчеркивала решительные очертания нижней челюсти Пэйна. Его спутанные каштановые волосы слегка вились. А глаза… Они напоминали прозрачный кварц — небольшие круглые жеоды (3), распиленные пополам и отполированные до блеска, в которых вспыхивают холодным светом сотни кристаллов кварца янтарного и серого цвета, окруженные кольцом из песчаника (4).
Минерва зажмурилась и мысленно приказала себе: «Хватит ходить вокруг да около!»
— Вы собираетесь жениться на моей сестре?
— На какой именно? — чуть помолчав, спросил виконт.
— Разумеется, на Диане! Шарлотте всего пятнадцать!
Пэйн пожал плечами.
— Некоторым мужчинам нравятся молоденькие невесты.
— А некоторые мужчины полностью отвергают брак. И вы говорили мне, что относитесь к их числу.
— Я это говорил? Когда?
— Надеюсь, вы помните. В ту ночь.
Он уставился на собеседницу в полном замешательстве.
— У нас была «ночь»?
— Это не то, что вы подумали.
Несколько месяцев назад в местном парке Минерва обвинила Пэйна в скандальном поведении и в том, что он оскорбил честь ее сестры. Между ними вспыхнула ссора, незаметно перешедшая в потасовку. А несколько язвительных выпадов привели к окончательному разрыву.
Будь проклята ее ученая натура с тягой к неустанным наблюдениям! Врезавшиеся тогда в память детали вызывали сильное раздражение. К чему помнить, что нижняя пуговица жилета Пэйна находилась точно на уровне пятого позвонка Минервы и что пахло от ее собеседника кожей и гвоздикой? Но даже сейчас, по прошествии стольких месяцев, выбросить это из головы не получалось.
Особенно, когда сидишь, съежившись, под шинелью Пэйна, окутывающей тебя одолженным теплом и тем же самым пряным мужским запахом.
— Прошлым летом, — напомнила Минерва, — вы сказали мне, что не собираетесь делать предложение ни Диане, ни кому-либо еще. Но сегодня деревенские слухи утверждают совсем иное.
— Неужели? — Виконт повернул на мизинце перстень-печатку. — Что ж, ваша сестра обаятельна и грациозна. А ваша мать не скрывает, что радушно встретит подходящего дочери жениха.
Минерва поджала пальцы на ногах.
— Это еще мягко выражаясь.
В прошлом году их семейство приехало в Спиндл-Коув на летние каникулы, полагая, что морской воздух улучшит самочувствие Дианы. Здоровье ее уже поправилось, и лето давно прошло, но Хайвуды остались — лишь из-за надежд миссис Хайвуд на брак между Дианой и очаровательным виконтом. Так что пока лорд Пэйн торчит в этой деревушке, матушка и слышать не хочет о возвращении домой. У нее даже развился несвойственный ей оптимизм: каждое утро, помешивая горячий шоколад, она заявляет: «Девочки, я чувствую, что сегодня он сделает предложение!»
И хотя Минерва знала, что лорд Пэйн — худший из людей, она не могла заставить себя возразить. Потому что ей тут нравилось и не хотелось уезжать. В Спиндл-Коув она наконец-то… ощущала себя на своем месте.
Здесь, в своем маленьком раю, свободная от опеки или порицания, она исследовала скалистое, усеянное ископаемыми окаменелостями побережье, составляя каталог находок, которые могут перевернуть вверх тормашками английское научное сообщество. Единственное, что мешало ей быть абсолютно счастливой, — это присутствие лорда Пэйна. И по какой-то странной иронии судьбы именно благодаря его присутствию Минерва могла оставаться в Спиндл-Коув.
Она не видела вреда в том, что позволяла матери лелеять надежды на брачное предложение Диане от человека из окружения его светлости графа Райклифа, зная точно, что оно никогда не будет сделано.
Так продолжалось до нынешнего утра, когда эта уверенность рухнула.
— Утром я была в магазине «Всякая всячина», — начала объяснять Минерва. — Обычно я не обращаю внимания на болтовню Салли Брайт, но сегодня… — она посмотрела Пэйну в глаза, — я услышала от нее, что вы распорядились направлять со следующей недели всю вашу корреспонденцию в Лондон. Салли считает, что вы собираетесь уехать из Спиндл-Коув.
— И вы решили, что это свидетельствует о моих намерениях жениться на вашей сестре?
— Ну, всем известна ваша ситуация. Если бы у вас в кармане звенела хотя бы пара шиллингов, — давно уехали бы отсюда. Вы сидите тут на мели, пока ваше состояние не выйдет из-под чужой опеки в ваш день рождения, если только… — она судорожно сглотнула. — Если только вы не женитесь.
— Это всё так.
Минерва подалась вперед.
— Я тотчас же уйду, если только вы повторите слова, которые сказали мне прошлым летом. Что не собираетесь жениться на Диане.
— Но это было прошлым летом. А сейчас апрель. Вам трудно поверить, что я передумал?
— Да.
— Почему? — Он щелкнул пальцами. — Я знаю. Вы считаете, что у меня нет мозгов, и, значит, нечем передумать. В этом загвоздка?
Она выпрямилась в кресле.
— Вы не можете передумать, потому что не изменились. Вы — коварный лицемерный распутник, заигрывающий с доверчивыми дамами днем и встречающийся с чужими женами по ночам.
Пэйн вздохнул.
— Послушайте, Миранда, с тех пор, как Фиона Ландж уехала из деревни, я не…
Минерва вскинула руку, не желая слушать о его интрижке с миссис Ландж. Она была достаточно наслышана об этом от самой Фионы, воображавшей себя поэтессой. Жаль, что невозможно стереть из памяти ее стихи — неприличные напыщенные оды, переполненные всеми возможными рифмами к словам «трепет» и «блаженство».
— Вы не женитесь на моей сестре, — заявила Минерва, чувствуя, что ей не хватает твердости в голосе. — Я этого просто не позволю.
Как любила повторять ее мать всем собеседникам, Диана Хайвуд именно из тех юных леди, кто может заполучить в поклонники красавца-лорда. Но внешняя красота Дианы бледнела перед ее добрым и щедрым нравом и спокойным мужеством, с которым она всю жизнь бросала вызов своему недугу.
Разумеется, Диана могла обворожить виконта. Но именно за этого виконта ей выходить не следовало.
— Вы ее не достойны, — продолжала Минерва.
— Совершенно верно. Но в этой жизни никто из нас не получает то, чего заслуживает. А иначе, чем бы развлекался Господь? — лорд Пэйн взял бокал из ее рук и неспеша сделал глоток вина.