Страница 9 из 16
Он схватил её за руку, удерживая на месте.
– Нет, нет и ещё раз нет! Дальше мы не пойдём. Я достаточно долго вам потакал. Теперь же отведу вас домой.
– Вы не можете отвести меня домой. Вы не знаете, где он находится. Мы уже это установили, Джеймс.
Он тяжело вздохнул.
– А теперь в парк.
Он снова её остановил.
– Не сейчас. По крайней мере, сначала мы найдём место, где вы сможете согреться. У вас покраснел нос, и стучат зубы. Не хочу, чтобы, к тому времени, когда я, наконец, отведу вас домой, вы подхватили воспаление лёгких.
– В такой час нам некуда пойти. Все заведения закрыты.
Он посмотрел в другую сторону.
– А что если туда? Кажется, там царит жизнь.
– Разумеется, это же Сент-Джеймс-стрит, где расположены все клубы джентльменов. "Уайтс", "Будлс" и другие.
– Ах, да. Я стал членом одного из них. По правде говоря, даже не помню, какого именно.
– Вы же герцог. Я уверена, что вас везде радушно примут.
– Тогда давайте посетим один из них. Вы сможете согреться.
– Посетим? Я никогда раньше не гуляла по Сент-Джеймс-стрит. Моя мать никогда бы такое не допустила. Слишком скандально.
В его взгляде читался дерзкий вызов.
– В таком случае у вас есть выбор. Вы можете быть паинькой и дать мне свой адрес, чтобы я сразу отвёл вас домой к матери. Или же эта ваша экскурсия включит в себя Сент-Джеймс-стрит, и мы пойдём по ней вместе. Немедленно.
Глава 9
Прогулка по Сент-Джеймс-стрит под руку с герцогом Торндейлом… вдруг стала особенной. Из клубов доносились звуки веселья, которые усиливали волнение от близости к запретному плоду.
– Кажется, вот он, – проговорил Джеймс, остановившись на тротуаре напротив одного из зданий. – Помнится, приходило какое-то письмо, в котором в знак уважения к многолетнему членству моего дяди мне передавали приглашение и спрашивали, не соизволю ли я его принять и тому подобное. Я так и не ответил, но думаю, что меня всё же примут. – Он направился к двери.
Луиза осталась стоять на месте.
– Чего вы ждёте? – спросил он. – Зайдём ненадолго.
– Мне нельзя туда входить. Женщины не допускаются. Ну, может быть, некоторых и пускают, но вовсе не добропорядочных.
– Вас примут, если вы будете со мной. Я же Торндейл, хоть для чего-то это пригодится.
Она стояла на своём.
– Не скажу, что отношусь к тем женщинам, которые соблюдают все условности, но даже для меня это станет большим скандалом. Слишком велик риск, что меня узнают. Есть такие сплетни, которые дойдут даже до Джерси.
Пробормотав проклятие, он провёл рукой по волосам.
– Тогда ждите здесь. Вернусь через пару минут. Если вас кто-то или что-то напугает, кричите.
– Что кричать?
Торндейл неопределённо махнул рукой.
– «Помогите», наверное. Или «пожар». Или «убийство». В крайнем случае, сгодится и просто «Джеймс».
Луиза кивнула.
– А лучше всего «иди ко мне, мой бесподобный кавалер».
Взглянув на неё, он приглушённо рассмеялся. Как будто не над её шуткой, а над какой-то своей личной.
– Я знал, что вы мне нравитесь.
А затем просто удалился, оставив её наедине со столь неожиданным и ошеломляющим заявлением, что ей пришлось успокоить сердце и собраться с мыслями, чтобы его принять.
«Я знал, что вы мне нравитесь».
Правда? Но будет ли он к ней так же расположен, когда узнает, что их связывают долг и обстоятельства? А если она ответит ему взаимностью, предаст ли этим свою семью?
Луиза оказалась в таком затруднительном положении, но это не имело никакого отношения к тому, что посреди ночи она находилась одна на Сент-Джеймс-стрит.
Переговорив со швейцаром у входа в клуб, Торндейл скрылся внутри. Верный своему слову через несколько минут он появился с бутылкой бренди под мышкой.
– Пойдёмте.
Свернув за угол и отойдя на безопасное расстояние от клубов, они укрылись от ветра в широком дверном проёме какого-то дома, где не горел свет. Джеймс достал из кармана бокал и налил немного бренди.
– Вот. Должно вас согреть.
Не желая выглядеть чопорной, Луиза взяла бокал и одним глотком осушила содержимое. Это оказалось ошибкой. Она едва не раскашлялась, но, сомкнув губы, сглотнула, и по горлу потекла обжигающая жидкость. Глаза наполнились слезами. Вот вам и выглядеть искушённой, называется.
Он отпил прямо из бутылки, отчего показался ужасно мужественным и привлекательным. К тому времени, когда он налил ей второй бокал, из которого на этот раз она сделала маленький глоток, ей стало по-настоящему тепло. Щёки горели от смущения, обжигающий бренди согрел изнутри. Её всю охватил жар.
«О боже! Луиза, остановись».
Казалось, что дверной проем, в котором они стояли, уменьшался, всё больше и больше приближая их друг к другу. Ощущая на себе пристальный взгляд Джеймса, который заставлял её нервничать, она, не отрываясь, смотрела на свой бокал. Поняв, что больше не сможет этого выносить, Луиза подняла голову. Их глаза встретились. Её дыхание участилось.
«Всё дело в бренди, – сказала она себе. – Только оно делает его таким безумно привлекательным. Только оно заставляет тебя жаждать поцелуя».
Нет, не просто поцелуя.
А его поцелуя.
Он взял у неё бокал и зажал его между двумя пальцами, с лёгкостью удерживая в одной руке вместе с бутылкой.
«Нельзя! Нельзя! Он же враг».
Враг коснулся её волос, потом щеки.
– Вы необыкновенная.
Необыкновенная. Не «милая», не «очаровательная» и не один из тех немногих неискренних, полученных от мужчин на протяжении многих лет комплиментов, за каждым из которых сразу же следовало «но». Милая, но прямолинейная. Очаровательная, но слишком дерзкая.
Джеймс назвал её необыкновенной и точка. Никаких «но».
Его взгляд остановился на её губах. Поразительно быстро он придвинулся к Луизе и приподнял её лицо. Она затаила дыхание.
Дверь дома распахнулась, и на пороге появился мужчина в ночном колпаке и рубашке.
– Что это? Кто вы такие?
Они отскочили друг от друга. С круглыми от ужаса глазами они посмотрели сначала на джентльмена, потом друг на друга, а затем снова на него.
Луиза с трудом сглотнула.
– О-о-о... бо…
– О-о-о, пусть бог подарит счастье вам, – запел Джеймс мощным баритоном. – Укроет от потерь.
Она растерянно на него взглянула. Его локоть упёрся ей в рёбра.
– Ведь наш Христос-Спаситель родился в этот день, – неохотно пропела она следующую строчку из колядки.
Он присоединился к ней, и их голоса зазвучали в унисон, набирая силу. Они словно достигли взаимопонимания: начав это безумие, им надлежало его закончить. Почему бы не сделать это с праздничным настроением?
– Не даст нам к власти дьявола уйти от света в тень. Утешься и счастье познай, счастье познай…
К концу третьего куплета они уже уверенно пели на разные голоса. Вся семья мистера Ночного Колпака собралась у двери. По настоянию зрителей после первой песни последовало ещё две. И, прежде чем Луизе и Джеймсу удалось ускользнуть, им пришлось обменяться множеством душевных рождественских пожеланий.
Пройдя вниз по улице и свернув за угол, они разразились смехом. Лишь через несколько минут им удалось заговорить.
Луиза вытерла слёзы с глаз.
– Очень умно. Быстро соображаете.
– Если бы вы мне не подыграли, случилась бы катастрофа.
– Благодарите бренди. Где вы научились так петь?
– Норт-Райдинг - это, конечно же, не Лондон. У нас нет концертных залов, но нам удаётся устраивать выступления. – Они пошли дальше, оставляя следы на тонком слое снега, и он слегка подтолкнул её локтём. – Но и вы не ударили в грязь лицом.
– Какая лестная похвала.
– Без шуток.
Она повернулась к нему.
– Мы же хорошо пели вместе?
Тут она вспомнила момент перед их импровизированным выступлением, когда он почти поцеловал её у двери. Сольются ли их губы так же сладостно, как голоса?