Дело 'Тридевятый синдикат'

- Дело есть. Интимное. Только Марьюшке тс-с-с-с! - "спутниковая" округлила и без того круглые глаза.

Заинтригованный Бывалый подмигнул Трусу и Балбесу, и троица углубилась в джунгли.

- Срочное сообщение из ставки. Секретное, - озираясь, прошептала "спутниковая". - Папу, значится, скоро не ждите. Папа налево решил завернуть.

- Зачем? - удивился Трус.

- За энтим, за самым, - хихикнул орел.

- А Марьюшка как же? - расстроился Балбес.

- Подождет! - важно сказала "спутниковая", - должен же ПАПА оттянуться напоследок.

- Что я Марьюшке скажу? - схватился за голову Бывалый.

- Это уже не мои проблемы, - отмахнулся орел. Он скинул с себя перевязь вместе с "сотовой" и рванул по "примеру" "папы" налево. Ему тоже не терпелось оторваться.

* * *

А "папа" был уже на подлете, хотя еще и не подозревал об этом. Он путешествовал весело. Компания у него оказалась подходящая. Летели с хохотом, гомоном и криками. Изрядно назюзюкавшаяся орда периодически просила своего нового шефа продемонстрировать им чудесную скатерку, молниеносно расхватывала очередное подношение и пристраивалась в кильватер ковру, на котором гордо восседал Илья. Клубок летел впереди, честно показывая путь. Когда от вожака в очередной раз поступило предложение разложить дастархан, "папе" это надоело, ибо сам он к эликсиру не притрагивался. Не хватало ему к суженой своей вломиться с характерным эликсирным ароматом.

- Хватит, алконавты, - решительно заявил он, - над морем летим. Еще утопнете к чертовой матери, как я вас потом вылавливать буду?

Илья скатал скатерку вместе с заснувшей внутри самой маленькой обезьянкой. Та так тихо спала в обнимку с непочатой бутылкой эликсира, что капитан ее просто не заметил.

- На подлете к Буяну разбудите, - распорядился он, взбивая обиженно пискнувшую "подушку", и сунул ее под голову. Однако поспать ему не удалось. Не успел он закрыть глаза, как его воздушный корабль пошел на снижение.

- Тпру!!! - закричал Илья. Клубочек недоуменно застыл в воздухе. Буян? - спросил капитан, кивая на изумрудный остров с желтой проплешиной в центре.

Клубочек запрыгал в воздухе вверх-вниз, выражая согласие.

- Тогда прыгай на место, - приказал капитан. Клубочек послушно прыгнул в нагрудный карман камуфляжки.

Илья вытащил из рюкзака бинокль, изучил обстановку с высоты птичьего полета и произнес:

- Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет.

Слышала б его "сотовая", дрыхнувшая в тот момент около копыт Труса, Балбеса и Бывалого, загордилась бы еще больше. "Папа" повторил ее пьяные бредни почти слово в слово. В бинокль театр предстоящих боевых действий был как на ладони. Избушку Яги Илья опознал сразу. На пороге сидела Марьюшка, по привычке дрыгая ногами. Вокруг расположились черти. Тринадцать штук. Вид у них был довольно потрепанный. Будто только что вышли из боя. В принципе так оно и было. Очередная репетиция завершилась буквально перед самым прилетом "спутниковой" связи, Марьюшка как раз закончила перевязывать своих мужественных защитникови в награду за доблестный труд травила им очередную мыльную оперу.

- Где-то так я и предполагал, - задумчиво пробормотал Илья, отрываясь от бинокля. - Раз в дело ввязался Люцифер, без чертей тут не обойдется. Ну что, алконавты, жратву отрабатывать будете?

- Какой базар, папа!!! Че делать, говори!

- Хватайтесь за ковер, и вниз! Пойдем на бреющем. Над самыми волнами. Заходим с тыла и делаем мягкую посадку. Оттуда нас не ждут.

Обезьяны вцепились в воздушный корабль, сделали крутой вираж вокруг острова на бешеной скорости, желая показать "папе" класс, и совершили "мягкую" посадку, оставив клочки рыжей шерсти на колючих кустах.

- Еще раз такое повторится, - посулил капитан, нехотя отпуская ствол пальмы, в который его впечатало, - и я этим прутиком вам все ребра пересчитаю.

Илья отполз в сторону, потряс головой, безуспешно пытаясь прогнать мельтешившие в глазах зеленые круги. На лбу его стремительно вырастал огромный шишак. Однако надо было продолжать руководство спасательной операцией.

- У нас есть два пути, - прохрипел он, проверяя пальцем зубы на сохранность, - перепись населения и глобальная вакцинация.

- Почему глобальная? - поинтересовался вожак, выползая из кустов.

- Кто не согласен, тому по глобусу, - пояснил Илья, сел на пятую точку и в который раз потряс головой. - Так какой выбираем?

- Перепись, - ответил вожак.

- Почему?

- По-маленькому очень хочется, - ответил вожак и вновь заполз в кусты.

- Ну, перепись так перепись, - согласился капитан. - Мой стратегический план! - повысил он голос.

Стая расположилась вокруг и уставилась на скатерку, которую Илья держал под мышкой.

- Ты, - он ткнул пальцем в вожака, выползшего из кустов, - идешь в стан врага и представляешься инспектором по кадрам адского департамента внутренних расследований. Твоя задача - пересчитать всех по головам. С воздуха я насчитал их тринадцать, но... вдруг кто в джунглях сховался. Прикажешь всем собраться вместе. Этот народ умом не блещет. Должны поверить. Только не перепутай! Считать по головам, а не по рогам! По рогам лучше всего бить, ежели почуешь, что что-то не так. Мы будем наблюдать за ходом инспекции со стороны и в случае чего придем на помощь. Все понял?

- Спрашиваешь! - хмыкнул вожак. - Мне бы только хлебнуть чуток. - Он кивнул на скатерку.

- Для храбрости? - усмехнулся Илья.

- Для куражу!

Против этого Илья не возражал, он засунул в сверток руку и выдернул оттуда бутылку вместе с обезьянкой, вцепившейся в нее мертвой хваткой.

- А ты здесь откуда? - удивился капитан.

- Давно тут сижу, - пискнула малышка. Илья стряхнул ее на землю и сунул пузырь вожаку.

- Один глоток. Символический. Остальное после работы.

- Понял, - сказал, кивая, вожак и ринулся отрабатывать гонорар. Капитан с ордой своих новых союзников едва поспевал следом.

Заняв исходную позицию, он имел удовольствие наблюдать за действиями своего инспектора. Тот был уже на подходе к избушке.

* * *

Трус, Балбес и Бывалый мрачно переводили взгляд с "сотовой" на "спутниковую", уже превратившуюся в едва заметную точку на горизонте. Возвращаться на рукотворную поляну, вымощенную желтым кирпичом, не хотелось никому. Им стыдно было смотреть в глаза Марьюшке. И, что самое страшное, стыдно за "папу". Шум с центральной части острова заставил их встрепенуться.